Во время больших перетасовок в военных и дипломатических кругах Риббентропа отозвали в Берлин и посадили на место фон-Нейрата. Между втими двумя наци всегда чувствовалось соперничество, и в дипломатическом корпусе, а также среди журналистов, уже за несколько лет до подлинных событий предсказывали, что Риббентроп выживет Нейрата. Риббентропа считали опасным и фанатичным нацистом, иностранная политика которого приведет Германию к гибели, если Гитлер будет ориентироваться на нее. Фон-Нейрата не любили в германском министерстве иностранных дел, но перспектива работы с Риббентропом была настолько непривлекательна, что большинство дипломатов, хотя бы внешне, мирилось с Нейратом. Помню, как мой отец уверял, что он подаст в отставку, если Риббентроп будет назначен на пост министра иностранных дел. Он не мог и думать о каких-либо сношениях с ним. К счастью, отец был отозван раньше, и ему не пришлось столкнуться с этой необходимостью.

 Я познакомилась с Риббентропом на завтраке, который давало наше посольство. В противоположность остальным гостям, он явился в нацистской форме. Большинство нацистов, как правило, приезжали на дипломатические приемы в штатском и надевали форму только в самых торжественных случаях. Манера Риббентропа здороваться была похожа на какую-то сложную церемонию. Он протягивал руку, делал шаг назад, не отпуская вашей ладони, потом вытягивал сбою руку по шву и вдруг быстро поднимал ее, салютуя по-нацистски и чуть-чуть не задевая вас по носу. Все это время он смотрел на того, с кем здоровался, так пристально, словно старался загипнотизировать его. Весь этот ритуал Риббентроп проделывал в полном молчании. Мне эта процедура казалась крайне нелепой, и я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Помпезность и размеренность каждого жеста, аффектация, с которой он проделывал все это, разумеется, привлекали к Риббентропу всеобщее внимание, а ему, очевидно, только это и требовалось.

 Фон Риббентроп -- наци, экстремист и сноб. Отличаясь не столько умом, сколько поистине кошачьей пронырливостью, он несет на себе всю ответственность за нацистскую иностранную политику и, пробираясь к власти, успел нажить почти столько же врагов, сколько сам Розенберг.

ГИТЛЕРОВСКАЯ ГЕРМАНИЯ -- НОВОЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

 Я думаю, что большинство американских граждан читало сообщения, характеризующие фашизм вообще и сообщения из фашистской Германии, а следовательно, достаточно хорошо знает, что там существует система террора, не знающая примера в истории. Дильс гордился сплетенной им сетью шпионажа. От него она перешла по наследству к Гиммлеру. Правая рука Гиммлера -- Гейдрих; один журналист в разговоре со мной назвал его самым подлым и извращенным человеком, какого он когда-либо встречал. Сам Гиммлер, по словам австралийца Робертса, автора книги "Дом, построенный Гитлером", делает погоду в Германии; Роберте утверждает даже, что благодаря могуществу, которое дает ему положение главы гестапо, Гиммлер является единственным логически мыслимым преемником Гитлера, Гиммлер был раньше никому неведомым школьным учителем с запятнанным прошлым; теперь он мастерски и беспощадно орудует рычагами тайной государственной полиции. Но всякому, кто хоть раз видел его или просто отдает себе отчет в той ненависти, с какой относится к нему большинство немцев, в том числе и сами наци, совершенно ясно, что Гиммлер никогда не мог бы занять место фюрера. Низенького роста, брюнет с маленькими черными усиками, он прячет за стеклами очков пронизывающий взгляд крохотных, бегающих глазок хорька. Он неотступно следит за каждым враждебным или просто оппозиционным биением пульса страны.

 Фашистская диктатура до такой степени подчинила себе быт, культуру, религию, что народу потребуется, быть может, несколько поколений для того, чтобы опять перевести стрелки часов вперед. При такой невиданной в истории, всеобъемлющей и безжалостной диктатуре от нее не может уйти ни одна живая душа. Надзор осуществляется при помощи системы страха и террора, перед которой бледнеют даже утонченно-гнусные методы инквизиции. Поскольку речь идет о человеческой свободе, о правах личности, Германия представляет собою новое Средневековье. Германское государство и германский народ живут по законам первобытной дикости. Возродился принцип "выживания наиболее приспособленных". Путем насилия, варварства, преследований и гнета правители Германии вернули ее к закону джунглей; наиболее низменные и кровожадные инстинкты возведены в ранг государственных законов. Нацистские волки пожрали страну.

 Можно сказать, что большинство наиболее культурных, ценных и нужных для страны людей давно поспешило покинуть Германию. Наци добились успеха, играя на "социалистических" лозунгах, но когда они пришли к власти, то первым делом уничтожили свободные профсоюзы, которых они имели основания бояться. Вместо них они подарили рабочим национал-социалистские "профсоюзы", стоявшие на еще более низком уровне и еще менее представлявшие экономические и политические интересы масс, чем американские союзы крупных компаний. Рабочие, которых насильно заставляли вступать в эти союзы, не имели никакого голоса при выборе их органов: наци просто назначали кого хотели из своих людей. Рабочим, само собою разумеется, запрещено было критиковать нацистов и бастовать или предъявлять какие-либо требования, чтобы добиться улучшения своего положения. У рабочих вообще отняли всякий голос и заставили покорно принять низкую заработную плату и продолжительный рабочий день. Д-р Лей организовал гигантский "рабочий фронт", в который рабочие" обязаны делать взносы; "рабочий франт" устраивает ежегодные летние поездки, и рабочие могут принимать в них участие, если у них есть достаточно денег и они находятся в достаточно хороших отношениях с наци. Эти путешествия -- очень хитрое средство для накачивания нацистскими, идеями сотен, а иногда и тысяч людей. Чиновники "рабочего фронта", разъезжая с вверенными их попечению людьми по Европе, разъясняют им, какие земли должны по праву принадлежать. Германии, как наци намерены завладеть, ими и почему немцы -- такой отсюда следует вывод -- должны поддерживать все, что делает Гитлер.

 За рабочими гестапо следит особенно тщательно. Наци отлично знают, что если только недовольство и сопротивление рабочих выльется в организованные формы, от Гитлера и всей его системы ничего не останется. Тысячи людей -- руководителей рабочего класса в догитлеровские дни -- были арестованы, убиты, сосланы в концентрационные лагери. Наци удалось временно разбить рабочее движение. Малейшие попытки сопротивления среди рабочих, в особенности на военных заводах или на родственных предприятиях, искореняются с особенной беспощадностью. Постоянно приходится читать, даже в нацистских газетах, о рабочих, казненных за государственную измену, а всякое несогласие с Гитлером, как известно, считается изменой. Семья жертвы нацистского правосудия, его родственники, его товарищи по работе, если их не заключила в концентрационный лагерь или не убили, не имеют отныне покоя ни в частной жизни, ни на работе. Разгромив массовые организации, которые раньше до некоторой степени обеспечивали политические и экономические права своих членов, и создав густую сеть шпионажа и политического сыска, наци думают, что они задушили все стремления к свободе, столь ярко-дававшие себя знать в рядах рабочего класса Германии до прихода к власти Гитлера.

 Разумеется, каждый наци -- фашист не только по своей идеологии и роду деятельности, но и агент национал-социалистской партии. Ему вменяется в обязанность доносить, если он заметит антифашистские настроения среди своих знакомых, в тех домах, где он бывает. Такой шпионаж -- нередкое явление и в тесном семейном кругу. Один немецкий интеллигент говорил моему отцу, что с тех пор как его сын вступил в нацистскую партию, вся семья не знает покоя. Родители боятся говорить откровенно при сыне и его друзьях, боятся, как бы их личные знакомые, бывая у них в доме, не сказали чего-нибудь при юноше. Такие же отношения существуют и между друзьями, безразлично -- мужского или женского пола.