Ищет ли человек повсюду состязания характеров или постоянно «влипает» в них, можно предвидеть, что он долго не выдержит: любой с такими склонностями по законам вероятности в итоге будет выведен из соревнований. До тех пор пока каждая комбинация включает ощутимую азартную игру, упорный игрок может не рассчитывать на долгое будущее. Роль участника действия сама по себе долгоживущая, но ее исполнители могут продержаться лишь недолго, разве что на телевидении.

Как есть специализация людей, так есть и специализация знаков. Определенные обиды могут определяться как такие, которые честный человек вынести не может. Есть критические моменты, воспринимаемые всеми участвующими как заходящие слишком далеко; как только они наступают, оскорбленный человек не может принять извинения, он вынужден отнестись к ним всерьез и предпринять шаги для восстановления нормативного порядка, если хочет сохранить свою честь. Среди множества слов, которые может услышать честный ковбой, он должен, какими бы мирными ни были его намерения, распознавать несколько известных всем как «воинственные». Как только поступкам приданы такие специальные функции, они могут использоваться агрессором в качестве призыва к действию, которого нельзя избежать. Обдуманно и подчеркнуто выполненные, эти поступки испытывают честь реципиента, то есть его готовность независимо от цены придерживаться кодекса, по которому он живет. Все стороны понимают само оскорбление как несущественный, просто удобный повод; основное значение поступка состоит в том, чтобы служить как фронтальное испытание претензии человека на то, что он человек чести[245]. Так, традиционное заявление: «Ты подавишься своей ложью» — являлось традиционной mentia — поступком, посредством которого оскорбленная сторона заставляла обидчика вызвать говорящего на дуэль[246]. Плевок в лицо другому человеку — менее джентльменский и более обычный пример. Ныне в Америке в расовых отношениях столь же провоцирующе использование белым человеком слова «ниггер». Другие поступки служат тестами в более узко очерченных группах. Учитель в городских трущобах, утверждающий школьные правила против опозданий, рискует тем, что опоздавшие прогульщики хладнокровно будут смотреть ему в глаза, чтобы подчеркнуть вызов[247]. Эти испытывающие поступки являются излюбленными ходами в состязании состязаний.

Так же как испытание может состоять в оскорбительном поступке одного человека, направленном против другого, оно может порождаться и угрожающим требованием того, чтобы индивид действовал определенным образом, который он считает неправильным. Для закрепления индивида в подчиненном положении агрессор может вынудить его открыто демонстрировать униженное послушание или прислуживать ему, полагая, что с того момента, когда человек позволит себе сдаться, можно не сомневаться (и он это знает) в том, что он примет любые требования к себе[248]. Как и в случае с жокеем, считается, что в этом случае он потерял присутствие духа, но на этот раз в отношении межличностной активности и ее церемониального порядка. И конечно, пока обе стороны разделяют эти убеждения, социальная игра будет разыгрываться соответственно.

Рассматривая действие, я сказал, что, хотя существует связь между действием и характером, некоторые формы характера возникают в противоположность духу действия. То же можно сказать и про межличностное действие и состязание характеров. Есть ситуации, в которых одобряется отказ человека быть втянутым в бой чести, а бросившим вызов приписывается «незрелость». Индивид всегда может отклонить всю ритуальную систему координат, особенно когда такой стиль реагирования поддерживается в его кругу:

Нечто похожее происходит в барах среднего класса, где оскорбленный человек может чувствовать, что «искать удовлетворения» ниже его достоинства, по крайней мере, по отношению к конкретному противнику в конкретном случае, — так демократизировались рыцарские представления о том, что вызова достойны только равные по положению. Жертва может удовольствоваться краткой лекцией своему противнику о том, как тот отвратителен. В социальных мирах, где честь ценится высоко и люди должны быть готовы отдать жизнь для спасения своего лица, формы морали быстро меняются, и акт доказательства такого качества, как «мужественность», может терять свою значимость[250]. Возник даже литературный идеал «антигероя», который уверенно отклоняет все возможности продемонстрировать ценные добродетели, проявляет тайную гордость уходом от своих моральных обязательств и не рискует. Конечно, когда человек хладнокровно отклоняет вызов или в состоянии не разозлиться в ответ на оскорбление, он демонстрирует самоконтроль в сложных обстоятельствах и, следовательно, утверждает определенный тип характера, хоть и не героический.

Обобщая, можно сказать, что хотя состязания характеров, осуществляемые без применения физической силы, нередки, классические потасовки и вариации схваток на кнутах относятся, главным образом, к кинематографу. Тем не менее, логика драк и дуэлей — важная деталь нашей повседневной социальной жизни. Вероятность, хоть и небольшая, что дело может дойти до такой развязки, дает присутствующим подспудное основание ограничить выражение враждебности; здесь действует установка не позволить ситуации дойти до крайнего выражения конфликта. (На самом деле, шутливое обращение «пойдем выйдем» может использоваться как стратегический ход, чтобы обернуть в шутку угрожающее развитие социальной беседы.) Благодаря множеству совместных приспособлений голос нашего рассудка побеждает без какого-либо ущерба для чести.

Традиционный социологический взгляд на человека оптимистичен. Если вы заставите зверя стремиться к социально заданным целям с опорой на «эгоистические интересы», вам надо только убедить его регулировать процесс их достижения в соответствии со сложной совокупностью базовых правил. (Хочу добавить, что среди этих правил важны «ситуативные приличия», то есть стандарты поведения, придерживаясь которых он проявляет уважение к текущей ситуации.) Соответственно, основные неприятности, которые может причинить индивид, — это не суметь приобрести надлежащие желания или преднамеренно не выполнять правила удовлетворения тех желаний, которые он приобрел. Но, очевидно, встречаются и другие сложности. Рассмотрим одну из них.

Озабочен ли индивид достижением личной цели или поддержанием регулятивной нормы, он должен для этого иметь физический контроль над собой. И бывают времена, когда осознание непредвиденных обстоятельств в ситуации мешает ему справиться с выполняемым делом: нарушается способность решения обычных психических и физических задач и расшатывается его привычная верность стандартным моральным принципам. Тот самый интеллект, который позволяет ему проявлять предусмотрительность и делать расчеты для достижения своих целей, те самые качества, которые делают его более сложным, чем простая машина, приводят временами к тому, что то, над чем он задумывается, разрушает его способность действовать и приводит в хаос его обычную приверженность морали.