Когда участники команды находятся вне поля зрения аудитории, разговоры между ними часто вращаются вокруг проблем сценической постановки, инсценирования. Поднимаются вопросы о состоянии знакового снаряжения; предварительно вынашиваются и проясняются собравшимися членами команды установки, линии поведения и позиции; анализируются достоинства и недостатки доступных команде передних зон действия; рассматриваются размер и характер возможных аудиторий, годных для данного представления; обсуждаются прошлые провалы в исполнении и вероятность провалов в будущем; передаются новости о командах коллег; прием, оказанный чьему-то последнему исполнению, обдумывается так сказать post mortem[226]; зализываются раны и укрепляется моральный дух для следующего исполнения.

Сценические разговоры, когда их называют другими терминами, такими, как «сплетни», «кухня», «цеховой разговор» и т. п. — это довольно банальное понятие. Оно выделено здесь, поскольку помогает заметить факт, что люди с очень разными социальными ролями живут в одинаковой атмосфере драматургического опыта. Разговоры комедиантов и ученых совершенно различны, но их беседы об антураже своих разговоров очень похожи. На удивление одинаково, перед разговором с аудиторией все ораторы обсуждают со своими друзьями, что выдержит и чего не выдержит данная аудитория, что будет и что не будет для нее обидой; после выступления все ораторы рассказывают друзьям о характере зала, в котором они говорили, о характере аудитории, которую они привлекли, и о полученном ими приеме. Сценические разговоры уже упоминались при обсуждении закулисной деятельности и коллегиальной солидарности и не требуют дополнительных пояснений.

Когда человек передает что-то во время взаимодействия, мы ожидаем, что он будет общаться с другими только, так сказать, устами того персонажа, который выбран им для публичного исполнения, открыто адресуя свои замечания всем участникам взаимодействия, в следствие чего все присутствующие лица равны в качестве получателей сообщения. Так, например, перешептывание часто считается неуместным и запрещается, ибо оно может разрушить впечатление, что исполнитель есть только то, чем он кажется, а явления таковы, какими он их представил[227].

Несмотря на общее ожидание, что все сказанное исполнителем будет соответствовать определению ситуации, выношенному им, он может-таки передать за время взаимодействия и многое другое, что выходит за рамки представляемого им характера, причем передать это таким образом, что аудитория в целом не сумеет уловить в переданном ничего, не согласного с принятым определением ситуации. Лица, причастные к этой секретной коммуникации, оказываются в отношениях сговора друг с другом vis-a-vis остальных. Признаваясь друг другу в хранении соответствующих секретов от остальных присутствующих, они тем самым признаются, что спектакль искренности, поддерживаемый ими, спектакль бытия, состоящего только из официально изображаемых, характеров, — это и в самом деле просто спектакль. Благодаря такой побочной игре, исполнители даже во время исполнения могут укреплять закулисную солидарность между собой, безнаказанно высказывая неудобные истины о своей аудитории, а заодно и такие откровения о себе, которые показались бы неприемлемыми аудитории. Я буду называть командным сговором любую обусловленную тайным соглашением коммуникацию, которая осторожно осуществляется таким образом, чтобы не угрожать иллюзии, созидаемой для данной аудитории.

Важным видом командного сговора является система секретных сигналов, посредством которой исполнители могут тайком получать или передавать нужную информацию, просить о помощи и других вещах, имеющих отношение к успешному представлению исполнения публике. Как правило, эти сценические намеки исходят от распорядителя исполнения или обращены к нему, и владение таким тайным языком сильно упрощает его задачу управления производством впечатлений. Реплики часто связывают непосредственных исполнителей с их закулисными помощниками или режиссерами. Так, с помощью ножной сигнализации хозяйка гостиницы может давать указания своему кухонному персоналу, в то же время ведя себя так, словно она полностью поглощена застольной беседой. Аналогично, во время радио- и телепостановок, люди в аппаратной, руководящие исполнителями (особенно в отношении времени их вступления в действие), используют некий словарь знаков, не позволяя аудитории обнаружить, что кроме коммуникации, в которой официально участвуют исполнители и аудитория, дополнительно действует и система контроля коммуникации. По тем же соображениям в деловых учреждениях руководители, заинтересованные в скором и тактичном прекращении частных интервью, учат своих секретарш обрывать эти интервью в нужное время и с надлежащими извинениями. Еще один пример контрольного сигнала можно взять из обычной практики при продаже обуви в Америке. Иногда покупателя, желающего приобрести туфли чуть больше или чуть шире, чем имеется в продаже, убладают следующим образом:

Сценические реплики-намеки используются, конечно, и для сообщений между исполнителями и их подсадной уткой или союзником в аудитории, как в случае «перепалки» между уличным торговцем и его подставным человеком среди окружающих простофиль. Но наиболее распространены такие сигнальные реплики среди участников команды, занятых в представлении: фактически, весомость этих реплик дает нам лишний довод в пользу применения понятия команды вместо анализа взаимодействия в категориях индивидуального исполнения любого образца. Командный сговор такого рода играет важную роль в управлении производством впечатлений в американских магазинах. Продавцы в данном отдельно взятом магазине обычно вырабатывают собственные сигналы для управления исполнением, представляемым покупателю, хотя отдельные термины в их словаре, по-видимому, относительно стандартизированы и в той же форме встречаются во многих магазинах по всей стране. Когда продавцы, как бывает порой, принадлежат к одной иноязычной группе, они могут использовать свой второй язык для секретных сообщений — тот же прием практикуют родители, выясняющие отношения в присутствии детей, и представители образованных классов, разговаривая друг с другом по-французски о предметах, не предназначенных для ушей их детей, прислуги или торговцев. Однако такая тактика, подобно шепоту при гостях, считается грубой и невежливой: можно хранить секреты, но не показывать виду, что эти секреты охраняются. Используя подобные средства участники команды вряд ли смогут поддерживать свой представительский передний план в сочетании с видимостью искренней заботы о покупателе (или откровенности перед детьми и т. п.). Безобидно звучащие фразы, о которых покупатель думает, что понимает их до конца, продавцам говорят гораздо больше. Например, если покупательница в обувном магазине очень хочет, скажем, пару с полнотой «Б», продавец может с помощью коллеги убедить ее, что ей предлагают именно то, что нужно:

Занимательная иллюстрация такого сговора содержится в статье Луизы Конант о доме мебели «Боракс»: