Уинстон снова решил не говорить, что Эдварда спровоцировала не только дорожка кокаина, но и Мэри Эллиот.

Мерфи докурил вторую сигарету и сразу перешел к третьей. Руки все еще дрожали.

- Вот так всегда. Друзья могут быть надежными людьми. По крайней мере, я знаю, кто из них на что способен. С друзьями друзей уже сложнее. Отойти на еще одно рукопожатие это оказаться на грани, а еще одно – уверенно за гранью.

Он погасил сигарету.

- Ладно. Вы двое меня спасли. Давайте, отвезу вас по домам.

Мерфи пошел прогревать двигатель, а Уинстон и Бонни вернулись в дом за сумками.

- Мы спасли не только Мерфи, - сказала Бонни, - Мы спасли несколько тысяч человек. Ты спас. И никто не узнает, что только благодаря тебе за ними не пришли этой ночью.

Проекцию Меркатора придумали русские, чтобы ввести цивилизованный мир в заблуждение относительно реальных размеров своей страны. На самом деле, Россия с запада на восток длиной примерно как Африка в самом широком месте. Порядка восьми тысяч километров плюс-минус процентов пять.

Линия соприкосновения в Африке близко не похожа на линию фронта Второй Мировой, а тем более Первой. Не может быть и речи о тысячах километров непрерывных окопов и проволочных заграждений. Передовые опорные пункты противников местами разделяют сотни километров пустыни и саванны, где по разбитым тропам изредка проезжает патрульный джип.

При кажущейся плоскости ландшафта никакой транспорт не может гнать по нему со своей крейсерской скоростью. Твердая степь сменяется рыхлым сыпучим песком. Под зарослями «зеленки» скрываются неровности, способные перевернуть машину. Наезженная колея с превышением нагрузки превращается в реку грязи или реку пыли, не исключая резкого перехода от одного состояния к другому. Скромный лесок или горка на пути запросто могут потребовать инженерных машин, потому что никакой внедорожник не запрыгнет даже на метровой высоты обрыв, а десятитонный грузовик тем более.

Полный контроль за атлантическим побережьем Африки дал возможность Океании без труда подобрать слабо защищенные с моря города на побережье. Перебрасывать войска через океан намного дешевле, чем перебрасывать войска через Сахару. Европейские колониалисты лучше знали местность и эффективно использовали партизанские части, но ничего не могли поделать против количественного превосходства. Во всяком случае, побережье им пришлось уступить.

Перекупить негров и арабов оказалось довольно сложной задачей. Деньги и оружие они брали с благодарностью, но какие-то военные действия, оправдывающие стоимость переданного, вести не желали.

Поэтому в западной части континента Океания более-менее контролировала населенное побережье от Сенегала до Камеруна, а чем дальше в пустыню, тем больше становилось европейского влияния. Контроль, конечно, условный. В пределах видимости от ППД и только днем. Для установления настоящего контроля потребовалось бы принести в Африку такие цивилизационные инструменты как полиция и пропаганда. Для этого пришлось бы построить там цивилизацию соответствующего уровня. Не только в техническом, но и в образовательном плане.

Обе конфликтующие стороны отлично представляли как это сделать. С чего начать, чем продолжить, сколько времени это займет, чего будет стоить. И почему отрицательные последствия от повышения интеллектуального и технического уровня растущего населения Черного континента могут превысить положительные.

К югу от Камеруна складывалась совсем другая ситуация. Атлантическое транспортное плечо в плане сроков и стоимости поставок даже в ангольском варианте несущественно отличалось от сенегальского. Зато пути снабжения по суше включали в себя кроме транссахарского караванного пути, который уже проигрывал морскому, еще и несколько тысяч километров по саванне и джунглям. Или авиамост, что в масштабах снабжения воюющей армии совсем уж безумно дорого.

Океания без труда прибрала к рукам побережье до самой Намибии и отогнала европейцев вглубь континента настолько, насколько смогла зайти сама. То есть, недалеко, но практически за пределы построенной колонизаторами цивилизации. Европейцы прикинули, что не осиливают логистику для полноценного ведения военных действий, плюнули и отступили, не забывая подкармливать местных атаманов, анархистов и «борцов за свободу».

Поскольку достаточно заметного противника в бассейне реки Конго не нашлось, то и ответная милитаризация этих территорий не стала приоритетной задачей. Что до преступных элементов, то, если не беспокоиться о судьбе мирного населения, с ними можно эффективно вести дела в формате «ничего личного, просто бизнес». Формат «это сукин сын, но это наш сукин сын» в случае с африканцами абсолютно не работал, а кто из наивных белых считал иначе, тех давно уже съели. В том числе, и в буквальном смысле.

Европейское наступление на юг весной 1985 года опиралось на судоходные реки Убанги и Конго. В Банги, в глуши традиционной французской зоны контроля, модернизировали военный аэродром. Транспортными самолетами завезли детали бронекатеров и десантных барж и стапели для их сборки. Параллельно французские разведчики африканского происхождения актуализировали лоцию обоих рек чуть ли не до самого Браззавиля.

Сухопутное мышление привыкших к джунглям и пустыне океанских командиров, слабая агентурная работа и недостаточное внимание к аэросъемке вражеских тылов позволило европейцам подготовить речную десантную операцию.

Для гражданских вроде Смита операция «Щит Конго» выглядела как «черная стрела грозно устремилась вниз, на юг, белая двинулась горизонтально, к востоку, отсекая хвост черной». На местности же происходили куда более серьезные события.

Наступавший по Убанги речной флот вторжения очевидно не мог захватить и удерживать побережье. Но он мог поджечь Браззавиль и Леопольдвиль руками вечно недовольных негров. После чего анархия мгновенно охватила бы весь номинально принадлежащий Океании бассейн Конго, отрезанный водопадами от устья реки и морских поставок. Волна восстаний двинулась бы на юг, в Анголу, где новые власти несли бремя белых не в пример жестче, чем травоядный португальский режим. И на северо-запад, вдоль густонаселенного побережья, где только на взгляд недавно понаехавших белых все негры на одно лицо, а на самом деле местные принадлежат к сотням племен, которые столетиями привыкли не считать иноплеменников за настоящих людей.

Французы подкидывали бы дров, снабжая войну через Банги. Они бы получили возможность даже не раздавать оружие союзникам, а продавать. В том числе, за золото, алмазы и все прочее, чем богата африканская глубинка. А вот Океании пришлось бы хорошо вложиться, чтобы принудить к миру десять тысяч километров густонаселенного побережья, где некого напугать даже ядерным ударом и нет правительств, с которыми в принципе можно договориться.

До конца года ничего более волнующего и рискового не случилось.

На охоту приезжал кто-то из адмиралов, его приняли почти в том же составе, только без лишних друзей и лишних инцидентов. Уинстон получил пару жирных премий, и у него даже начали оставаться сбережения. Егерь Питер ходил в той же шинели, только выпачканной в цементе. Говорил, что начал ремонт своего старого деревенского дома. Мистер Петерсен на работе поставил на стол фотографию с Робертсами с прошлой охоты и в течение месяца получил долгожданное повышение. Миссис Петерсен изменила свою семейную стратегию и добилась того, что муж бросил любовницу. Любовница попыталась пошантажировать Петерсенов «аморалкой» на работе, но Мерфи решил вопрос. На Уинстона и Бонни Петерсены больше не дулись.

В декабре умер генерал Эллиот. Обширный инфаркт. На похоронах присутствовал охотничий клуб в полном составе. Похороны генерала это очень специфическое, но в целом предсказуемое светское мероприятие, где можно узнавать новости, заводить знакомства и строить интриги.