Продвигаясь к фронту по проселочным дорогам и полям, побывал мотоцикл и на платформе грузового поезда и далее колесил по лесным шляхам военного времени. Строго по карте, не сбиваясь с пути, в село Ивановское.

Показавшееся вдали село напоминало шахматную доску из сожженных и целых домов. А неподалеку за ним – изрытая земля в окопах и воронках. Чем ближе подъезжали, тем ярче доносились выстрелы пулеметов и взрывы снарядов, серые грязные облака тянулись от земли вверх. Иван посмотрел на часы: стрелки показывали ровно двенадцать дня.

Проехав по главной улице, метров через пятьсот уперлись в траншею.

Разведчики понимали, что главное – первоочередное задание, доставить полковнику Кузьмину в руки его конверт, а уж потом и в бой приложиться.

Взрывы начали утихать, все реже и реже доносились очереди пулеметов. Подъехав к крайнему блиндажу, который находился прямо у леса, под высокой ветвистой елью, Иван остановил мотоцикл. Взяв все необходимое, быстро накинул на железного товарища плащ-палатку.

– Екатерина, занимай место в блиндаже, передавай по рации о прибытии! – приказал Иван.

– Есть, товарищ капитан! – ответила радистка Ермолина.

Киримов и Белов исчезли в окопах. Пригнувшись, продвигались к переднему краю, к незнакомому еще пока полковнику Кузьмину, спрашивая у красноармейцев о его нахождении.

Этот бой подходил к концу. Наступающая германская армия попятилась, собирая раненых. Послышались еще несколько выстрелов гаубицы М-30, и наступила тишина.

Красноармейцы отбили очередное наступление немцев на этой высоте, не дав шанса им закрепиться.

Еще несколько минут пришлось поискать в лабиринте вырытых окопов командира тринадцатой армии.

– Прекратить стрельбу! – послышался громкий приказ.

И по всем сторонам окопов пошло громогласное «Ура-а-а-а-а!».

Капитан и старший лейтенант поспешили к человеку, который скомандовал о прекращении огня. Еще несколько десятков метров – и они стояли около полковника с биноклем, высматривавшего позиции врага.

– Бегуть, гады, – проговорил полковник. – Ничего, скоро в наступление пойдем!

– Товарищ полковник, разрешите обратиться! – начал Киримов.

Полковник неспешно отпустил бинокль и кинул взгляд на прибывших.

– Вы откуда здесь, бойцы? – спросил Кузьмин.

– Из Москвы с важным пакетом к вам! – ответил Киримов.

– Ясно! В деревню возвращайтесь. В крайней избе с резными ставнями ждите, скоро буду.

Неспешно возвращаясь по окопам к тому блиндажу, где Ермолина кричала по рации, разведчики перекинулись парой слов и скрылись в строении из бревен, засыпанном землей и лапником.

Через несколько минут Киримов вышел. Завел двигатель мотоцикла и повернул руль в сторону того крайнего дома.

Полковник Кузьмин вошел в дом, который занимал в деревне. Дом того храброго деда, лет пятидесяти пяти, который сразу же в начале войны взял оружие и ушел в партизаны, оставив записку: «Если понадобится моя хата для советских бойцов, безоговорочно предоставить им». Увидев капитана на диване, сбавил шаг, стал тише ставить ноги на пол.

Иван зашевелился и быстро встал:

– Здравия желаю, товарищ полковник! Не успел в окопе поздороваться!

– Здорово еси[2]! – ответил Кузьмин, подавая руку. – Спишь – и без охраны. Хотя нет… вон вижу, какие богатыри тебя охраняют, – показал на гобелен, который висел над кроватью.

Иван оглянулся. И увидел на стене вышитых на ткани трех богатырей на добрых конях, смело охраняющих границы своих земель. «Даже и не заметил», – подумал он.

– Извините, прилег немного, товарищ полковник.

– Перестань, капитан, знаю, что дорога нелегкая и дальняя у вас.

Кузьмин сел за стол, положив бинокль и планшет. Взяв со стола фляжку, рукавом гимнастерки вытер потное, грязное лицо и жадно попил.

– Ну, давай присаживайся и рассказывай! С чем пожаловал?

– С конвертом от генерала Рогожникова, – ответил Иван.

Послышался стук в дверь. На пороге показались Белов и Ермолина.

– Разрешите, товарищ полковник, – обратился Стас.

– Да-да, заходите, присаживайтесь! С вами в окопах уже познакомился. Как обещал, чаем угощу и не только!

Через несколько секунд в дверь без стука вошла женщина лет шестидесяти. Поздоровавшись, поставила на стол чугунок с картошкой и крынку молока.

– Спасибо большое, баба Маша, – проговорил полковник.

– Кушайте на здоровье, защитники наши, – ответила она.

Иван вскочил со стула:

– Баба Маша, родимая! Как вы здесь?

– Ох!.. Мой племянничек, Иван, живой, родимый! – заверещала женщина.

– Разрешите, мы выйдем, товарищ полковник, – обратился Иван.

– Да-да, идите! Поговорите, родственные души.

Пожилая женщина поспешила во двор, чтобы еще крепче обнять своего внучатого племянника. Она вздохнула, проронив слезу, присела на лавочку у порога. Киримов присел рядом, обнял ее, перекинулся несколькими фразами и, пообещав вечером зайти, поспешил в избу.

– Вот ваш пакет, товарищ полковник, – доставая конверт из сержантского планшета, сказал Иван.

– Давай уже! А что, на кожаный портфель товарищ Сталин не выделил средств? – с улыбкой спросил Кузьмин.

Вот от этого вопроса Иван, Екатерина и Стас не смогли удержать свой смех. Посмеялся и полковник от души, когда ему передали такие же слова генерала Рогожникова.

– Ладно, давайте поедим, а потом конверт откроем, – мягко сказал Кузьмин.

Поев и пообщавшись, полковник вскрыл назначенный ему пакет:

– Вот за это спасибо! Как пирога из печи ждал эти сведения! Вот подкрепление подойдет, и в наступление пойдем через несколько дней.

– Вам еще один сверток, – вспомнил Стас, – сейчас принесу.

Сбегал на двор. Вернувшись, подал аккуратно в руки Кузьмину увесистую посылку, завернутую в синюю байковую ткань. Как будто чувствуя, что там что-то ценное.

Это и было неимоверно ценное! Ордена и медали для людей, которые пролили немало крови и ценою собственных жизней отважно защищали свою Родину, свой народ.

Кузьмин тут же открыл сверток, выложил на стол коробки с наградами:

– Не все дождались своих наград, не все!

Наступило грустное, задумчивое молчание.

– Мы отдохнем в том блиндаже, который облюбовали? – через какое-то время спросил капитан.

– Конечно! Идите отдыхайте. Немец сегодня уже не пойдет, положили мы их живой силы порядком, – ответил Кузьмин.

Разведчики вышли из избы и направились в сторону окопов. С небольшой возвышенности виднелось, как многие бойцы после боя, не отходя от своих орудий и позиций, спали в разных позах.

Да, была война. И, наверное, самым недостающим в ней был сон. Сон – такой нужный и ценный в это нелегкое время.

Подходя к тому блиндажу, где уже стоял боец с винтовкой по приказу полковника, Киримов подумал: «Миллионы людей на несколько лет обрели дом в окопах. И тысячи остаются в них навсегда».

Устроившись в блиндаже на дощатых лежаках, уложенных сеном, и перекинувшись несколькими фразами, разведчики притихли, быстро заснув.