Сегодня он был замкнут более обычного. Зиберович понимал причину его задумчивости. Она была серьезна. Тот, имея небpежное отношение к вопpосам безопасности АСД, отдавал все свои неpастpаченные напpасно чиновничьей кутеpьмой силы любимому увлечению. Занятие бpитанского джентельмена заключалось в изготовлении оловянных солдатиков и постpоения из них знаменитых баталий дpевности. Фигуpки получались у него качества исключительного с мельчайшими достовеpными деталями. Мог он часами копаться в библиотеках и аpхивах, чтобы установить, какого вида была та или иная деталь экипиpовки рядового пятого легион импеpатоpа Неpона. А вот вся композиция как-то не складывалась. Видимо пpоблема заключалась в хаpактеpе мастеpа. Потому, начиная очеpедную каpтину, изобpажал в пеpвую очеpедь не гоpдых полководцев, не марширующие в бой шеренги, не сpажающихся воинов. Отливал он фигуpки павших, а до живых pуки так и не доходили и пpиступал бpитанец к новому твоpению, котоpое также ничем не заканчивалось.

Как-то pаз, оглядывая джентельменскую незавеpшенку, Зибеpович пpедложил на этом именно и остановиться. — Что за интеpес в паноpаме Гpюнвальдской битвы? Ее каждый школьник из пластилина лепит. Значительно оpигинальнее «На поле Гpюнвальдском день спустя».

Оксфоpдский вундеpкинд загоpелся этой идеей и наплодил несколько ноктюpнов. Посмотpев новые твоpения, неугомонный Зибеpович пpедложил внести некотоpые усовеpшенствования. Следуя этому совету, мастеp, используюя новейшие микpотехнологии, заставил фигуpки биться в пpедсмеpтных коpчах, из отpубленных конечностей хлестали фонтанчики синтетической кpови.

— Вот, это значительно лучше. — Похвалил Зибеpович. — Но все pавно мало еще жизни. Э-э, то есть я хотел сказать наобоpот. Где пpедсмеpтные стоны, хpипы? Где кpужащееся воpонье? А ведь под них можно загpимиpовать мух.

По сведениям Зибеpовича, скульптоp-баталист сделал соответствующую фоногpамму. А вот как мух пpевpатить в воpон, твоpческая мысль бессильно буксовала.

Зиберович терпеть не мог этого Оксфордского вундеркинда.

— Господа, — открыл работу совещания генерал. — Вопрос касается безопасности всей АСД. Мы имеем дело с проникновением постороннего лица в секретную лабораторию, работам которой, и это наше упущение — Зиберович строгим взглядом обвел присутствующих, — не было уделено соответствующего внимания. Нам это и исправлять. Вероятно, наше политическое руководство не оценило в должной степени всю стратегическую важность этих исследований и соответственно должным образом не организовало безопасность объекта. — Генерал перекладывал тяжесть вины на плечи «руководства». — Очевидно повлиял и тот факт, что работы были настолько засекречены, что даже соответствующим должностным лицам не было известно, что их, эти работы, надо охранять.

Зиберович сделал паузу, чтобы сотрудники уяснили эту не простую начальственную мысль.

— Поэтому считаю нужным, — продолжал он, — насколько это необходимо в интересах расследования, посвятить вас в суть проводящихся в лаборатории К-7Б работ. Думаю, излишне говорить, что все здесь сказанное не должно покинуть стены этого кабинета. — Говоря эти слова, шеф пристально глядел на сотрудника, сидящего вторым слева. Было известно, что тот слишком болтлив в постели со своей сексопильной, как девицы на рекламах пневмоматрацев («поменяйте матрац, а не кровать, или жену») супругой.

— Наши ученые исследуют параллельные и дивергентные миры. Чтоб вам было понятно, объясняю: В секретной комнате работают два сотрудника, у каждого свой сейф. По инструкции каждый занимается своим делом и, что за документы лежат в сейфе у коллеги, не знает, и знать не должен. Если эти сотрудники работают в разных отделах и у них разные начальники — то это параллельные миры. Но если они подчиняются одному шефу, то он им отдает приказы, они эти приказы прячут в свои сейфы, отдают приказы подчиненным и так разрабатывают свои линии расследования одного и того же дела. Это уже будут дивергентные миры. И это правильно. Может возникнуть оперативная обстановка, когда начальник проведет с ними совещание и они узнают, в рамках необходимого, о работе друг друга. Это тоже правильно и это пересечение миров. Но вот, — генерал опять пристально посмотрел на второго слева сотрудника, — но вот если нерадивый агент, — шеф сделал на этих словах ударение, — проболтается своей жене, а та трахнется со своим любовником, вторым агентом, — и все ему растреплет, то это тоже будет пересечение миров. Нам такие пересечения не нужны. Все ясно?

Подчиненные переваривали эту познавательную, и вместе с тем в высшей степени поучительную лекцию, изобразив на своих привычных к такого рода упражнениям, шпионских физиономиях, бесстрастую мину карточных шулеров. Им было все ясно. Только сотруднику, второму слева, было не совсем понятно, кого именно из любовников его жены имеет в виду всезнающий шеф. Он лихорадочно стал вспоминать с кем из коллег она трахалась. Потом понял, что пошел по неверному пути и начал свое расследование от обратного — с кем, наоборот, его жена не трахалась. За исключением самого Зиберовича и его секретарши он так и не смог никого вспомнить.

Далее генерал кратко ввел своих подчиненных в курс дела и закончил вступление такими словами:

— Как мы видим, имевшее место ЧП могло привести к катострофическим последствиям. Мы не знаем, почему не произошла трагедия — счастливая случайность, а может и точный расчет. Мы не знаем, кто этот нарушитель, каковы его цели, кто за ним стоит. Сегодня я должен иметь ответы на эти вопросы, в этом я всецело полагаюсь на ваши деловые качества. — И генерал опять обвел требовательным взглядом подчиненных. Во взгляде читалось, что шеф в их способностях вроде уверен, но может и ошибаться, а тогда… На новой Шпицбергеновской базе вакантных мест хватает.

Первым после шефа выступил руководитель оперативной группы, проводившей осмотр места происшествия. Он доложил, что прослежен весь путь нарушителя по территории объекта и, щелкнув тумблером, сформировал в гигантской раме уникального зиберовичевского головизора трехмерный картосхемофакт Дубненского Научного Центра — весьма дорогостоящее новейшее достижение картографической мысли работников ГУГиК [8] секретного департамента АСД. Катящийся по нему красный шарик отмечал маршрут преступника. Временами шарик останавливался, рядом с ним высвечивались цифры и выплывали объемные изображения обнаруженных следов, оставленных нарушителем, а сейчас вещдоков, и, чтоб, не засорять изображение, собирались у нижней кромки экрана.

— Вот здесь, — комментировал ответственный сотрудник, — нарушитель проник на территорию Центра, свернул к гаражам, тут убил сторожевого пса по кличке Буран, здесь его спрятал, прошел к пустующему складу, взломал дверь, зашел и переждал развод караула, перекурил, выбросил окурок. — Бычек «Кемела» повертелся в воздухе, показал себя с разных ракурсов и уплыл к другим вещдокам, воткнулся в раскрытую пасть дохлого Бурана.

— Вот этим путем нарушитель подобрался к зданию лаборатории К-7Б, здесь вошел, спрятался за стеллажем в рабочем отсеке, оттуда забрался в работающую установку.

В заключение ответственный сотрудник высказал мнение руководимой им группы, о неудовлетворительном состоянии системы охраны Дубненского Центра объекта и отвратительной некомпетенции и халатности должностных лиц, ответственных за безопасность стратегически важного объекта.

— Вы настаиваете на такой формулировке? — Значительным голосом спросил Зиберович.

Сотрудник на мгновенье задумался, посмотрел в холодные глаза шефа, осмотрел потолок и принял решение:

— Виноват, мой генерал, ошибся, я настаиваю на формулировке «преступная халатность».

— Больше не ошибайтесь, — строго указал шеф и обращаясь к секретарше: — Занесите мнение руководителя группы в протокол.

Так и занесли. Для догадливых разведчиков, мягкий шелест секретарской клавиатуры звучал ударами молотка, загоняющего гвоздь десяточку в сосновую доску гробовой крышки полковника Приходько.