На противоположном берегу пролива возник Регий - первоначально небольшое укрепленное поселение, а позднее - важный стратегический пункт. Его тиран Анаксилай (494-476 гг. до н. э.) безраздельно властвовал над южноиталийскими водами. Он захватил Скиллейский мыс, лежащий у северного входа в пролив, "укрепил этот перешеек против тирренцев, построив якорную стоянку, и воспрепятствовал проходу пиратов через пролив" (33, С257).
Скилла и Харибда стали греческими. В 689 г. до н. э. греки осваивают и юго-запад Сицилии: родосец Антуфем и критянин Энтим приводят сюда поселенцев и основывают колонию Линд, переименованную вскоре в Гелу.
В 631 г. до н. э. дорийцам с острова Тира удается после нескольких попыток закрепиться в северной Африке восточнее Карфагена: здесь вырастает Кирена, положившая начало расцвету обширной греческой области Киренаики. По свидетельству Геродота, город был основан по указанию оракула, изрекшего: "Эллины! Здесь вы должны поселиться, ибо небо тут в дырках" (10, IV, 158). Столь важное обстоятельство греки игнорировать, конечно, не могли.
Со второй половины VII в. до н. э. греки устремились в Понт, ставший для них теперь Эвксинским (Гостеприимным), и в Египет. В стране Хапи шла в это время грызня между номархами за титул фараона. Самый предприимчивый из них, в погоне за короной едва не лишившийся головы, вопросил оракула, и тот предрек, что "отмщенье придет с моря, когда на помощь явятся медные люди". С моря занесло ветром ионийских и карийских пиратов в медных доспехах. С их помощью номарх стал фараоном Псамметихом I. В благодарность он пожаловал им участки земли на обоих берегах Нила. В Египет хлынул поток греческих переселенцев, основавших здесь город Дафны, а чуть позднее представители 12 греческих городов основали в дельте Нила торговый центр - Навкратис, ставший, по выражению Курциуса, "египетским Коринфом" (85, с. 339). С этого времени военно-политические договоры фараонов с пиратами стали обычным явлением. "Когда-то карийцы были очень воинственным народом, - вспоминает Помпоний Мела, - и даже вели чужие войны за определенную плату" (21, I, 16). На службу в египетский флот поступили и лукки (ликийцы), причинившие некогда столько бед Египту.
В это же время на восточном берегу Кирна фокейцы основали Алалию. Оракул со знанием дела указывал места для организации колоний. Мало того, что это были трассы древних догреческих морских путей, это были еще и ключевые пункты, способные контролировать эти трассы. Обладание Корсикой и Сардинией означало надежный контроль над Тирренским морем и создавало угрозу карфагенским берегам Африки. Фокейские греки были одним из наиболее отважных народов-колонизаторов. "Жители этой Фокеи, - сообщает Геродот, первыми среди эллинов пустились в далекие морские путешествия. Они открыли Адриатическое море, Тирсению, Иберию и Тартесс. Они плавали не на "круглых" торговых кораблях, а на 50-весельных судах. В Тартессе они вступили в дружбу с царем той страны по имени Арганфоний. Он царствовал в Тартессе 80 лет, а всего жил 120. Этот человек был так расположен к фокейцам, что сначала даже предложил им покинуть Ионию и поселиться в его стране, где им будет угодно" (10, I, 163).
Это произошло около 600 г. до н. э. Воспользовавшись любезностью Арганфония, вызванной желанием заполучить союзников в назревавшей войне с Карфагеном, фокейцы основали несколько колоний на средиземноморском побережье Тартесса. Но там их постоянно тревожили пунийцы. И греки нанесли ответный удар: они захватили Массилию. Вряд ли будет натяжкой предположение, что им помогли местные племена, кому не по вкусу были жестокость пунийцев и их человеческие жертвоприношения. Тогда можно понять, почему греки вопреки обыкновению сохранили прежнее название города, изменив лишь одну букву. Массалия - в этом имени слышалось теперь имя Сала, верховного божества племени салиев, обитавшего на всем пространстве от Родана на западе до Альп на востоке и от Друентия на севере до моря на юге. Может быть, именно салии, прекрасные стрелки из лука и отважные воины, помогли грекам одолеть карфагенян. Некоторые древние авторы утверждают, что греки, основавшие Массалию, были пиратами (56, XIII, 3), а уже позднее часть их перешла к оседлой жизни. Косвенное подтверждение можно усмотреть в сообщении Лукана о том, что "были фокейцы всегда в нападеньи на море искусны, в бегстве умели свой путь изменять крутым поворотом" (19, III, 553-554). Корабли фокейцев, как и корабли пиратов, были более маневренны, чем карфагенские, а потом и римские.
Во второй половине VI в. до н. э., когда на запад хлынул новый поток фокейских переселенцев, Массалия быстро превратилась в цветущий город. "У массалиотов есть верфи и арсенал, - с ноткой зависти пишет Страбон. - В прежние времена у них было очень много кораблей, оружия и инструментов, пригодных для мореплавания, а также осадные машины..." (33, С180). На Стойхадских островах они "устроили заставу для защиты от набегов морских разбойников, так как на островах было много гаваней" (33, С184-185).
Вот как характеризует этих властителей моря Курциус:. "Они начинали там, где кончали другие: предпринимали экспедиции в те страны, которых избегали все остальные народы, оставались на море даже тогда, когда зимний сумрак покрывал небо и делал затруднительными наблюдения над звездами; они строили длинные и стройные корабли, всячески увеличивая их подвижность; торговые суда их были в то же время и военными кораблями, имея 25 опытных гребцов с каждой стороны; матросы их были вместе с тем и вооруженными к бою солдатами. Так крейсировали они по морям, ловя всякую добычу, представлявшуюся им; так как и вся их численность была незначительна, они, скитаясь по морю, походили скорее на морских разбойников... Они въезжали даже в самую утесистую часть Адриатического моря и объезжали острова моря Тирренского, не боясь карфагенских сторожевых кораблей; они проникали в кампанские бухты и в устья Тибра и Арно, плыли вдоль альпийского берега вплоть до устья Родана и достигли наконец Иберии..." (85, с. 360-361).
Талассократия дала массалиотам неисчислимые преимущества и на суше. Их колонии усеяли все побережье от Италии до западной границы Тартесса. Рядом с Гадесом они основали Гавань Менесфея, а в Средиземном море захватили стратегически важные Гимнесийские острова, обуздав карфагенскую экспансию в северном направлении, и древнее родосское поселение Роду. Они не расставались с оружием, и соседи называли их сигинами - "копьеносцами". Их корабли по-хозяйски сновали вдоль побережья Иберии, где все чаще звучал напевный ионийский диалект. Их постоянные выходы в Атлантику ставят их в один ряд с выдающимися морскими народами древности.
У восточного берега Испании карфагеняне попали между двух огней. Их колониям на Ивисе фокейцы угрожали и с материков и с Гимнесийских островов. Ситуация сложилась комичная, ибо тирийцы всегда рассматривали Гимнесии как свои форпосты, словно нарочно созданные для морских действий против массалиотов.
Прямо против Питиусских островов далеко выдается в море обрывистый мыс Артемисий. На его северном берегу, богатом железными рудниками, стояла фокейская крепость Гемероскопий, или Дианий, с прославленным святилищем Артемиды Эффесской - патронессы массалиотов. "Это святилище, - пишет Страбон, - служило... базой для операций на море, ибо оно является естественной крепостью, местом, приспособленным для пиратства, и заметно издалека подплывающим мореходам" (33, С159). Святилище, очевидно, было построено на холме (его высота - 72 м), там, где теперь высится замок Дения. В случае опасности осажденные могли отступить на близлежащую гору Монго высотой 761 м или укрыться на одном из прибрежных островков, явно служивших пиратскими базами.
Благодаря плодородным землям и рыбообильным рекам Гимнесийские острова с множеством удобных бухт и наблюдательных пунктов самой природой предназначены для пиратства. Между ними и материком проходил один из главнейших торговых путей Западного Средиземноморья. Зимой сильные юго-западные ветры, сопровождающиеся ливнями, создают идеальные условия для нападения на зазевавшегося кормчего. Особенно страдали новички. Корабль мог покинуть Массалию при хорошем восточном ветре и... встретить в районе Гимнесийского архипелага ураганный юго-западный шквал. Неприветливые скалистые берега с россыпью рифов, напоминающих зубы дракона, заставляли держаться от них подальше, и корабль попадал в зубы карфагенским или балеарским пиратам. "Вследствие плодородия этих мест, - пишет Страбон, - и жители их миролюбивы... Некоторые, правда немногочисленные, среди них преступные элементы вступили в связь с пиратами открытого моря... Из-за того же плодородия своих островов жители часто становились жертвами враждебных замыслов, хотя сами отличались миролюбием..." (33, С167). Миролюбие их было относительным, оно не мешало балеарцам разбойничать на море и грабить на суше, нанимаясь в карфагенское войско. На материке, не менее плодородном, по словам того же Страбона, "большинство населения пренебрегло жизнью за счет даров земли и обратилось к занятию разбоем, ведя постоянные войны друг с другом и со своими соседями..." (33, С154).
