– Тоже не по себе, Вано?

– Мясо от костей отходит…, – уклонился он от ответа и перевернулся на другой бок

– Спасибо нашему командиру, благодаря ему, мы все – трупы!

Пианист с содроганием вслушивался в голоса товарищей, но встрять в разговор не решался. Когда ребята, наконец, стихли, и с разных сторон послышался разнокалиберный храп, он потянулся к Ваньке, тот еще ворочался.

– Спасибо тебе, Иван, – благодарно прошептал он, – Я уж думал все… и симфонию не допишу, все звуки исчезли.

– О, Боже, – простонал Ванька, увидев его лохматую руку. Он в этот момент наслаждался воспоминаниями о Лизе, – Ты на самом деле такой или придуриваешься? – свистящим шепотом, набросился он на Пианиста.

– Просто, ты – человек, а они – звери! – блеснул тот влажными глазами в темноту.

– Вот, только, мокроты этой не надо… Ты ж не девчонка, в самом деле! – раздраженно прошипел снова Ванька. – Я, вообще-то, сам был готов тебя придушить, – честно признался он, – Заладил, как попугай: «Третий, третий…».

Наташка, как всегда, пришла неожиданно. Когда Ольга открыла дверь, то не узнала свою подругу. Бледная, с влажными впалыми глазами, она неподвижно стояла, уставившись в дверной проем.

– Что случилось? – дрогнувшим голосом спросила Оля.

Подруга попыталась ответить, но ее обескровленные губы свела судорога. Она с трудом выдавила из себя по слогам:

– Мак-сим…, – обильные слезы потекли по состарившемуся лицу женщины на воротник атласной блузки.

Оле показалось, что Наташа сейчас упадет и босиком выскочила на площадку. Она подхватила вялое тело подруги.

– Пойдем, – тихо, словно боясь разбудить притаившееся в ней горе, сказала Оля.

Наташка покорно вошла в квартиру и опустилась на знакомый диван. Два месяца назад она беззаботно хохотала, сидя на нем.

Оля что-то накапала в рюмку. Наташка все также, послушно, выпила.

– Он в реанимации… Третьи сутки…, – слабым голосом сообщила подруга, и размытым взглядом посмотрела на Олю.

– Что с ним? – прижала ее та к своей груди.

– Я, я…, – заикаясь, начала объяснять Наташа, – Не запомнила точно… Лимфо… гра…., – женщина запнулась и зарыдала, – В общем, что-то с кровью.… У него всюду кровотечения. Снаружи, внутри… даже из-под кожи…

– О, Боже…, – содрогнулась Ольга.

– Я все в своей жизни делала неправильно…, – дрожащими пальцами зачем-то начала ощупывать свое лицо Наташка, – Это наказание за мои грехи… Кара.… Понимаешь? – снова отчаянно заплакала она, и, вдруг, начала хлестать со всей силы, карябать кожу на щеках запущенным маникюром, – Это я.…, я во всем виновата!

Ольга напрасно пыталась удержать ее руки. Они не поддавались уговорам.

– Причем здесь это? Прекрати! – закричала она на обезумевшую от горя подругу.

Женщина замерла, уставившись на нее.

– Оля! – воскликнула она, вдруг, будто птица в предсмертном крике, и сползла на пол, прямо на паркет, – Помоги! – стала отчаянно умолять Наташка, – Ты же почти святая!

Ольга от неожиданности отпрянула назад. Впервые в жизни она видела подругу такой поверженной. Она протянула руку, чтобы помочь ей встать, но та смахнула ее.

– Ты же спасла Ваньку! – вместо этого закричала Наташка, – Это ведь ты его спасла! Помоги и моему сыну тоже, моему Максику…, – перешла на тихий обреченный плач женщина.

Оля склонилась над ней, обняла за плечи.

– Это не справедливо…, – подняла на нее глаза Наташа, – Надо наказывать меня, меня…, – уткнулась она головой в Олины колени. – Если с моим Максиком что-то случиться…, – женщина замолчала, захлебываясь слезами.

– Наташа, – горько вздохнула Оля. Она взяла ее истерзанное горем лицо в свои ладони, – Наташа, милая моя подруга, мне так жаль…, – предательские слезинки выкатились и на ее щеку, – Случившееся ужасно, но выслушай меня, пожалуйста! Ему, наверняка, нужна кровь. Ты должна взять себя в руки, понимаешь, должна.… Сейчас мы обе успокоимся, дождемся Ромку и поедем в больницу. Пойми, тебе, как никогда сейчас нужно быть сильной…

Примолкшая женщина кивнула, слабая надежда появилась в ее заплаканных глазах.

– Конечно, – благодарно прошептала Наташка. Она вытерла кончиком воротника нос и решительно встала, – Я буду сильной.… Ради сына буду!

Лизка с беременностью сделалась нерасторопной, если не ленивой. Она просыпала уже, которое утро в подряд, и, теперь, в очередной раз опаздывала на практику. Не застегнув ремешки на туфлях, она выскочила на площадку, и чуть было не столкнулась с Ромкой. Тот уже вторую неделю находился в заслуженном отпуске.

– Плясать будешь? – улыбнулся мужчина и поднял вверх руку с зажатым конвертом.

Девушка, позабыв, что торопится, радостно завизжала и вырвала письмо.

Роман тряхнул головой, забавляясь ее детской выходке, и скрылся за дверью.

Лиза тут же вскрыла долгожданное послание от Ваньки. Повлажневшие глаза девушки, спотыкаясь, побежали по строчкам:

«Здравствуй мой любимый, Лисенок…», – пальцы ее задрожали. Слезинки проскользили по счастливой улыбке и упали на листок. Она хотела смахнуть их, но тут письмо выпорхнуло из ее взволнованных ладошек и, кружась, начало парить в воздухе между этажами. Девушка сорвалась с места и кинулась вдогонку по порожкам вниз. Не закрепленная ремешками нога подвернулась в спешке, и Лизка неуклюже грохнулась на пол, проехав несколько ступенек.

Соседка, выносившая мусор, отбросила ведро и подбежала к ней.

– Да, как же ты так, деточка! – попыталась помочь ей женщина, но беременная Лизка распласталась по лестнице, как корова на льду. Она не столько ушиблась, как напугалась, – Помогите! – отчаянно позвала соседка.

На ее крик выбежал Роман из квартиры.

– О, Боже, Лиза! – воскликнул он и кинулся к девушке, – С тобой все в порядке? – поднял он ее и поставил на ноги, как тряпичную куклу.

– Письмо…, – кивнула Лизка на приземлившийся конверт между перилами. Ромка поднял злосчастный клочок бумаги.

– Ума у тебя нет…, – укоризненно покачал он головой, – Ты, сейчас, должна беречь себя, как никогда! Как ты?

– Нормально…, – прислушиваясь к своим ощущениям, сказала Лизка и, вдруг, тихим голосом добавила, – Кажется, у меня от ушиба что-то сместилось в животе и, теперь, движется…, – расширились от страха ее глаза.

Побледневший от услышанных слов Роман, задрал Лизе блузку и приложил ладонь к ее небольшому пузечку. Мужчина почувствовал пинок маленького Ваньки изнутри и облегченно выдохнул.

– Настырный, как отец, – улыбаясь, проговорил он, – Хотя, кому понравится, если его с лестницы спускать будут…

Лиза уставилась на родственника.

– Думаю все нормально, – успокоил ее тот, – Просто подрос наш маленький Ванька, характер начал показывать, толкается проказник.…

Лизка растерянно потрогала свой живот. Ощутив новый толчок, она засияла.

– Ой, правда!

– Но в поликлинику все равно съездим…, – строго глянул Ромка на свояченицу, – Тамара Георгиевна, – обратился мужчина к соседке, – Побудьте с Лизой, пожалуйста, еще немного. Я, только, такси быстренько вызову, – побежал назад в квартиру Роман, – «Как султаны с семи женами управляются?..», – подумал он и смахнул выступившую испарину со лба.

Военная колона медленно ползла по узкой извилистой дороге, пролегающей вдоль скалистой стены ущелья, издалека напоминающей разрезанную халву. Чужая земля выглядела безжизненно и сиротливо. Кругом были, только, камни и солнце. Но вот в безоблачном горячем небе одиноко пропарил орел, словно дозорный, окидывая своим острым оком нежданных гостей.

– Смотри, Орленок, – задрав вверх голову пошутил приставало, – Твой старший брат!

– Товарищ, младший лейтенант, разрешите спросить? – обратился тот к молодому командиру, сопровождавшему их на чужой земле.

Лейтенант, почти их ровесник, согласно кивнул:

– Обращайтесь.

– На какой планете мы высадились? Это МАРС или Венера? – пошутил солдат, окидывая взглядом пустынную местность, казалось, и в самом деле, неземную.