Джудит. Не знаю, что ты имеешь в виду, Сорель. Я пытаюсь по мере сил осознать горькую правду.

Сорель. Нет тут ничего горького.

Джудит. Мое бедное дитя!

Сорель (внезапно). Ну, хорошо же! Я люблю Сэнди, а он любит меня!

Джудит. Только это может оправдать ваше поведение.

Сорель. И почему бы нам не любить друг друга, если нам хочется?

Джудит. Вообще-то еще днем Сэнди был влюблен в меня.

Сорель. Не по-настоящему. Ты же сама знаешь, что не по-настоящему.

Джудит (с горечью). Теперь знаю.

Сэнди (становится слева от Джудит). Послушайте… видите ли, я очень сожалею…

Джудит. Здесь не о чем сожалеть. Во всем виновата я. Незачем было…выставлять себя на посмешище.

Сорель. Мама!

Джудит (с грустью). Да, на посмешище. (Подходит к роялю.) Я старею. Старею, старею, и чем скорее я взгляну правде в лицо, тем лучше. (Берет зеркало, смотрится в него и быстро кладет обратно.)

Сорель (безнадежно). Но, мамочка…

Джудит (величественно — подходит к Сорель). Я не перейду дорогу Молодости. Ты очень хорошенькая, Сорель, гораздо красивее, чем я в твои годы. Я так рада, что ты хорошенькая.

Сэнди (переходя на правую сторону авансцены). Я чувствую себя последним негодяем.

Джудит. Почему? Вы ответили на зов Любви, на зов Чувства, на зов Весны — все остальное не имеет значения. Я полностью прощаю вас, Сэнди. Ободритесь! (Подходит к нему и похлопывает его по плечу.)

Сорель. Ну, тогда все в порядке. (Садится на диван.)

Джудит. Мне совсем не нравится твой тон, Сорель. Похоже, ты слишком легко относишься к происшедшему. Возможно, ты не понимаешь, но я приношу великую жертву. (Указывает на Сэнди.)

Сорель. Извини, мам.

Джудит (начинает играть). В моем возрасте совсем не легко…

Сорель (подыгрывает). Мама, мама! Постарайся понять и простить!

Джудит. Понять! Не забывай, дорогая, что я женщина.

Сорель. Конечно, женщина. Именно это обстоятельство придает ситуации пикантность.

Джудит (щедро, обращаясь к Сэнди). Если Сорель на самом деле нужна вам, я отдаю ее — она ваша.

Сэнди (потрясенный). Спасибо…спасибо огромное, миссис Блисс.

Джудит. Вы не могли бы по-прежнему называть меня Джудит? Я же не прошу слишком многого.

Сэнди. Джудит!

Джудит (отважно). Вот так. Долой грусть. Все случившееся крайне волнительно, и мы все должны быть очень счастливы.

Сорель. Только не говори папе. Пока.

Джудит. Мы никому ничего не скажем. Это будет наш маленький секрет.

Сорель. Мамочка, ты великолепна!

Джудит. Глупости! Просто я стараюсь быть честной с самой собой. Тогда словно очищаешься, становишься лучше. Я пойду наверх, приму аспирин… (Поднимается по лестнице, затем оборачивается.) Ах, Молодость, Молодость! В какое безумие ты превращаешь жизнь! (Поднимается наверх.)

Сорель тихо вздыхает.

Сорель. Вот тебе раз!

Сэнди. Н-да. (Садится на скамейку у рояля с очень мрачным видом.)

Сорель. Да все в порядке. Не мрачнейте — вы же меня на самом деле совсем не любите.

Сэнди. Но вы сказали Джудит…

Сорель (беспечно). Я просто подыграла ей. В нашем доме все всегда подыгрывают маме. Это что-то вроде неписанного правила.

Сэнди. То есть она говорила не всерьез?

Сорель. Ну конечно же нет. Мы никогда ничего не говорим всерьез.

Сэнди. Она мне показалась страшно расстроенной.

Сорель. Возможно, она несколько удивилась, обнаружив нас в объятиях друг у друга.

Сэнди (встает и выходит на центр). Мне кажется, я на самом деле люблю вас, Сорель.

Сорель. Еще месяц назад я не стала бы вас разубеждать, но не теперь, когда я твердо решила исправиться.

Сэнди. Я ничего не понял.

Сорель. Неважно, это все неважно. На вас просто повлияла обстановка, вот и все. Мы остались наедине в библиотеке, окна открыты в ночь, где-то поет соловей…

Сэнди. Я слышал только кукушку.

Сорель. В кукушках тоже есть свое очарование — в разумных дозах. (Встает и подходит к нему.) Вы меня поцеловали, потому что я была очень мила и вы были очень милы, а к тому же нам обоим очень нравится целоваться. Это было неизбежно. А потом нас обнаружила мама и устроила мелодраму — к сожалению, у нее абсолютный нюх на сценичный материал. Она прекрасно, как и мы с вами, знает, что мы не поженимся. Вы не связаны со мной никакими обязательствами.

Сэнди. Как жаль, что я так плохо вас понимаю.

Сорель. Неважно, что вы меня не понимаете. Давайте лучше вернемся в библиотеку.

Сэнди. Хорошо.

Выходят в левую дверь.

Через мгновение из сада появляются Дэвид и Мира.

Дэвид. И вот он входит и видит ее. Она давно его ждет.

Выходят на центр.

Мира. То есть она никуда не уехала?

Дэвид. Никуда. И я не сомневаюсь, что это психологически верно. При таких обстоятельствах любая женщина осталась бы.

Мира (садится на левый край дивана). Гениально, что вы это понимаете. По-моему, сюжет просто великолепен.

Дэвид. Я сильно забуксовал в середине книги, когда герой возвращается из Оксфорда — но все, в конце концов, связалось.

Мира. Когда можно будет это прочитать?

Дэвид. Я пришлю вам гранки — поможете мне откорректировать текст.

Мира. Божественно! Я буду чувствовать себя очень важной персоной.

Дэвид. Хотите сигарету или что-нибудь выпить?

Мира. Нет, спасибо.

Дэвид. А я, пожалуй, выпью. (Подходит к столику у окна и наливает себе содовой.)

Мира. Налейте тогда и мне содовой.

Дэвид. К сожалению, льда нет.

Мира. Ничего.

Дэвид (приносит ей напиток). Прошу вас. (Возвращается к столику, наливает себе в содовую виски и возвращается к дивану.)

Мира. Благодарю. (Потягивает содовую.) Интересно, где все.

Дэвид. Слава Богу, не здесь.

Мира. Вам, наверное, очень мешает, когда в доме полно гостей.

Дэвид (садится рядом с ней на диван). Все зависит от гостей.

Мира. Я хочу сделать одно признание.

Дэвид. Признание?

Мира. Да. Знаете, почему я приехала сюда?

Дэвид. Понятия не имею. Наверное, кто-то из нас вас пригласил, так ведь?

Мира. Да, разумеется, но…

Дэвид. Ну же?

Мира. Меня и раньше сюда приглашали — в прошлом сентябре.

Дэвид. Я как раз тогда ездил в Америку.

Мира. Вот именно.

Дэвид. В смысле «вот именно»?

Мира. Я не приехала. Знаете, я очень решительная женщина, и давным-давно я решила познакомиться с вами.

Дэвид. Очень мило с вашей стороны. В знакомстве со мной нет ничего интересного.

Мира. Видите ли, я прочла «Сломанный тростник».

Дэвид. Вам понравилось?

Мира. Понравилось! Это один из самых лучших романов, которые я когда-либо читала.

Дэвид. Ну-те, ну-те.

Мира. Откуда вы столько знаете про женщин?

Дэвид. Боюсь, все мои познания в этой области прискорбно теоретичны.

Мира. Не согласна. Образ Эвелин никак нельзя назвать теоретичным — он потрясает до глубины души.