После того как тренировка окончилась, а курсант Корнеев, переодевшись и охая, покинул тренировочный зал, Анатолий Сергеевич Шнуров достал смартфон и, найдя определенного абонента, а именно Стукова, нажал иконку вызова.

— Слушаю, — раздалось в ухе Шнурова спокойным голосом.

— Владимир, это я, Шнуров, — с легким интересом произнес даже не вспотевший за время тренировки мужичок.

— Привет, Толик, — расслабленно раздалось в ответ. — Я так понимаю, что мой подопечный уже у тебя побывал?

— Привет. Да. Только что ушел.

— И как тебе парень?

— Сложно сказать, — уклончиво произнес Шнуров. — С одной стороны, потенциал огромный, но с другой, слишком уверен в себе. А это, как ты понимаешь, не очень хорошо.

— Не удивил, — насмешливо раздалось в ответ. — Могу еще добавить, что Дима, кроме завышенной самоуверенности, обладает диким эгоизмом и полным отсутствием страха.

— Уверен, что именно полным? — в легком удивлении приподнял брови Шнуров. — Во время спарринга я не ощутил отсутствия самосохранения. Наоборот. Он осторожно двигался и старался избегать риска.

— Толя, ты путаешь мягкое с горячим, — с иронией по-приятельски произнес Стуков. — То, что он в экстремальных ситуациях думает головой, а не эмоциями, не говорит о том, что у него есть чувство страха. Поверь. У этого парня полностью отсутствуют тормоза. Я тебе больше скажу. Когда я ему пояснил, что такое СБР, и насколько там опасно, то знаешь, как он среагировал?

— Как?

— Никак. Просто принял как факт, не более того. Да и этот случай со шпаной тоже показателен.

— Чем же, позволь узнать?

— Я тебе потом скину видео с камер наблюдения того района. На одном из них отчетливо видно выражение лица Дмитрия в тот момент, когда он понял, что в него выстрелили. Там не было страха или обреченности, только обида и легкое сожаление. Наши психологи утверждают, что у пацана полностью отсутствует понятие смерти. И это не стандартное неверие, как у всех подростков, а именно что безразличие к смерти. Понимаешь, к чему я клоню?

— Киржаков, — сухо произнес Шнуров, поджав губы.

— Именно. Они похожи как две капли воды, — довольно прокомментировал Стуков. — И я очень сильно надеюсь, что в этот раз ты учтешь допущенные тогда ошибки. Мне бы не хотелось терять по глупости такого перспективного агента.

— Ты так сильно уверен в том, что он сможет выжить при «прогоне»? — тяжело вздохнул Шнуров.

— Что-то мне подсказывает, что этот шустрый парнишка выживет при любых раскладах, — рассмеялся в ответ Стуков. — Поверь. Этот паршивец еще нас с тобой переживет.

— Как-то не вяжется это с тем, что его подстрелили, — язвительно возразил Шнуров.

— От банальной случайности никто не застрахован, — спокойно возразил Стуков. — Но зато теперь Димка будет знать, что даже у шпаны может оказаться «ствол».

— Ты же понимаешь, что мне тогда придется его жестко ломать? — задумчиво посмотрел на выход из зала Шнуров.

— Понимаю. И думаю, что ты один не справишься, — хмыкнул Стуков. — А вот при поддержке Гудкова и Пуговкина вполне может выйти.

— Ты смог убедить Гудкова взять его к себе в ученики? — удивился Шнуров. Причем настолько, что аж встал на ноги. Слишком уж неожиданной была новость.

— Это было не так уж сложно, — усмехнулись в ответ. — Всего лишь показал ему видео с Димкой на тренировках и против гопников. Я тебе больше скажу. Он сам захотел. Так что созвонись с ними и обсудите общую тактику воспитания. А то еще испортите мне парня.

— Судя по твоей интонации, ты не очень-то веришь в подобный исход, — с недоумением произнес Шнуров.

— Сложно сломать то, что не ломается в принципе, — хмыкнул Стуков. — Но полковник со мной не согласен и думает, что вы сможете. Ну-ну. Я посмотрю, как у вас это получится.

— То есть это не твоя идея, а полковника Воронцова? — еще больше удивился Шнуров.

— Абсолютно верно.

— И зачем?

— Если даже вы втроем не сможете его сломать, то тогда он и архимага Гурзеева выдержит, — не очень уверенно произнес Стуков. — По крайней мере, так считает полковник.

— А ты сам как думаешь? — заинтересованно спросил Шнуров.

— Думаю, что если полковник ошибся, мы потеряем очень перспективного агента, — недовольно пробухтел Стуков.

— Вот значит как, — отстраненно произнес Шнуров. — Хорошо. Я созвонюсь с остальными. И да. Я так понимаю, до этого ты сам его тренировал?

— Так и есть.

— Владимир, я тебе сколько раз говорил, что нельзя совмещать приемы рупопашки Шапошникова с чусаном? А? Ты когда прекратишь это издевательство над искусством?

— И ничего это не издевательство, — ворчливо возразил Стуков.

— Может тогда сам ко мне в гости придешь и докажешь обратное? — агрессивно высказался Шнуров. — Еще чуть-чуть, и ты бы полностью запорол отличный материал!

— Ой, прости, у меня срочный звонок по второй линии. Всё, пока. Потом еще созвонимся, — раздалось в ответ, и тут же связь оборвалась.

— Вот же… бездарь! — выругался Шнуров, глядя с упреком на смартфон в своих руках. — Сколько не учи, а все одно лезет экспериментировать. — После чего, прищурившись, добавил. — Ну ничего-ничего. Скоро у тебя аттестация будет, и я тебе всё на ней припомню.

— Димыч, че ты там, заснул, что ли? — оборвал мои великие размышления своей неуместной активностью Максим, сидевший за одной партой со мной.

— Я не сплю, а медитирую, — весомо произнес я, так же как и он, полушёпотом. Как-никак сейчас шла пара по физике, и шуметь на ней нежелательно, ибо препод хоть и был полуглухим, но при этом весьма зорким.

— И о чем же там медитируешь? — усмехнулся в ответ Максим.

— Да вот, думаю, почему я не сверх и почему не летаю, — отстраненно произнес я, лениво листая страницы на планшете.

— Чего? — изумленно уставился он на меня.

— Тебе, увы, не понять высокого полета моего разума, — сокрушенно покачал я головой. — Слишком ты приземлен и… Ну ты сам понял.

— Эй! — возмутился он. — Ты что, меня глупым считаешь?

— И это тоже, — вынужден был я согласиться с этим бесспорным фактом. Но тут же успокоил товарища. — Но не переживай. Очень скоро ты, общаясь со мной, поднимешь свой интеллект на уровень нормального человека, а то пока что у тебя вместо мозгов плацебо.

— Чё эт? — обиженно буркнул он и смущенно добавил. — А чё эт такое? Плацебо твое.

— Во-первых, не моё, о мой не очень умный друг, а твоё, а во-вторых, меньше знаешь, лучше спишь, — с превосходством хмыкнул я в ответ.

— Ну не больно-то и хотелось, — с той же интонацией и отвернувшись в сторону, родил «великую» мысль он. Но тут же снова повернулся ко мне и с истинным любопытством на лице спросил. — А чего это ты вчера вернулся в общагу, еле ноги волоча? С кем успел уже подраться?

— Увы, но нет, — с искренним сожалением вздохнул я. — Мой куратор, что б ему пусто было и икалось каждые полчаса, решил натравить на меня садиста, по ошибке названного инструктором рукопашного боя.

— Ух ты, — в восхищении засверкали его глаза. — И че за инструктор такой? Откуда? Как зовут?

— Зовут его — мудила первостепенный, но иногда отзывается на Анатолия Шнурова, — недовольно произнес я, при этом осторожно дотронувшись до синяка на правом боку.

— Шнуров? Серьезно? — в восхищении прошептал Максим. — Круто. Это же лучший инструктор в СБР. Круче него, пожалуй, только Гудков, но тот, правда, в основном холодным оружием занимается, — с явным сожалением добавил он.

— М-да? — задумчиво смерил я его взором. Как-то я подзабыл уже, что Максимка должен всех этих инструкторов знать вдоль и поперек. — И что расскажешь о Гудкове? Тоже такой же садист, как и Шнуров?

— В смысле?

— В прямом.

— А тебе зачем?

— А тебе не пофиг?

— Не, ну колись. Я же знаю, ты просто так ничего спрашивать не станешь.

— Если отвечу, выдашь инфу по обоим?

— По Гудкову и Шнурову? — уточнил Максимка.