Мы проходим мимо строящегося метро, откуда доносятся громкие звуки, но ты не ускоряешь шаг. Иногда ты поворачиваешь голову в мою сторону, но из-за того, что ты выше, кажется, что смотришь куда-то в сторону от меня.
«Мальвина прям, – ты показываешь на мои волосы. – Подошла краска тебе?» Я покрасила волосы перед нашей встречей и еще вчера отправила тебе фото. Да уж, Мальвина. А ты тогда кто, пудель Артемон?. Я пытаюсь не сравнивать тебя с собакой и сдерживаю улыбку. Тем временем мы подходим к лавочке. Кое в каких местах она покрыта льдом, и ты начинаешь его счищать, поддевая то рукой, то кроссовкой. Я вижу, как искрятся крошки льда под твоими ногами и как они разлетаются, немного пугая голубей. Это не хлебные крошки, хотя птицы сначала пытаются их клевать. Я почти сажусь на лавочку, но чуть дальше замечаю двойные качели и бегу прямо к ним. На них уже нет льда, похоже, недавно качались другие люди. Я не хочу начинать раскачиваться без тебя и просто держусь руками за веревку, напоминающую канат. Пока ты идешь ко мне, я замечаю, что ты переступаешь с пятки на носок, покачиваясь как пингвин.
«Куда побежала?» Ты все так же улыбаешься. Я думала, что ты сядешь на другую часть качели, но ты садишься совсем близко, почти напротив. «А вот и мой подарок», – ты протягиваешь мне упаковку с новыми наушниками. По упаковке можно понять, что они дорогие, хотя, может быть, я просто не разбираюсь. «Не качай пока что, пожалуйста», – и я разрываю упаковку и быстро вставляю наушники в уши и в телефон. Все вокруг начинает наполняться звуком. Я включаю «Лунарию» Chouchou, и твоя улыбка на какой-то момент кажется мне дружелюбной.
Ты садишься ближе и приобнимаешь меня со спины. Я чувствую запах порошка, а еще – мне так неловко. Но в переписке ты предупредил, что, возможно, захочешь меня обнять. Я смотрю на кисти рук, сомкнувшиеся на моей талии. Они совсем маленькие, не такие должны быть у парня. Ты сложил руки замочком. Я понимаю, почему, как только я подошла к метро, ты держал их в карманах.
Мы начинаем раскачиваться и пролетаем в исполосованном ветками небе, потом просто в небе, и голубые пряди моих же волос падают мне на лицо. Солнце уже успело спрятаться, сделав все после себя темно-серым. Ты продолжаешь держать руки замочком, не боясь упасть. Я бы хотела отодвинуться от тебя и подниматься все выше. Но я уже взяла подарок, и сбежать сейчас было бы просто невежливо. Со вдохами свежего воздуха в мои легкие проникает запах исходящего от тебя стирального порошка.
Возвращаясь на автобусе, я все так же слушаю музыку. Ушам комфортно от подходящей формы «затычек». В интернете я нахожу информацию о том, что фирма «Gerfins» и правда очень хорошая.
Внутри меня небольшое желание отказать и добавить в черный список, потому что на самом деле ты мне не понравился, но в то же время – благодарность. Я увидела, какой ты в жизни, и мне сложно соотнести, что персонаж из аниме, который две последних недели всегда был на связи со мной и утешал, когда плакала, и ты – это одно целое.
Солнце так и не появилось, и стекло автобуса бликует оранжевыми отзвуками фонарей. В отражении стекла я вижу свое лицо. Оно выглядит обиженно, словно я о чем-то не договорилась с собой и сейчас этого не понимаю.
***
Небо. По цвету – как замерзшая лужа. От него исходит холод, обычно этот холод заставляет смотреть только под ноги, особенно когда зима. Но небо меня не обманет, уже десятый день марта. Я сижу на лавочке после семинара в моем вузе. У проходящих мимо людей искрятся на солнце волосы. Делаю глоток энергетика из темно-зеленой баночки. Возможно, издалека она напоминает банку пива. Я не хотела бы, чтобы другие люди думали, что это пиво. От него хочется спать, а с каждым глотком энергетика я словно все шире открываю глаза, все сильнее бьется сердце. Я впускаю в себя весну.
Потряхивает. И почти сразу вибрирует телефон. Я вижу, что ты уже у метро. Надо спешить в твою сторону. Сегодня ты сказал, что встреча будет «получше» и что ты понял, что можно сделать, чтобы мне «понравилось сильнее». Наверное, в прошлый раз стало понятно, что впечатлило все меня не особо.
Смотрюсь в экран телефона – ровно столько, чтобы там мелькнуло мое лицо и стало понятно, что с ним все в порядке. Поправляю волосы – всплеск голубых прядей.
– Ну что, антикафе? – твоя первая фраза у метро. Волосы уже не настолько пружинятся, а от пальто исходит приятный запах.
– А что в антикафе? – Я никогда не была в таком месте. Что может быть противоположно кафе?
Ты не услышал мой вопрос. Мы спустились в метро, и мне неловко ехать и молчать, но мы еще не настолько знакомы, чтобы я кричала тебе на ухо. Поэтому я просто стою и смотрю на твое лицо. Рот улыбается, глаза просто блестят, я не могу отвечать за то, сколько в них правды. Одна из твоих рук держится за поручень. Такая маленькая ладонь, почти как моя. При этом ты гораздо выше.
При подъеме на эскалаторе до меня пытается дотронуться что-то, а подняв глаза выше, я понимаю, что это твоя рука. За секунду до поднятия глаз я искренне понадеялась, что ты задел меня случайно. Нет, ты пытался накрыть свою руку моей. Неприятно. Мне неприятно. Я спускаю свою руку гораздо ниже.
У антикафе зеленые стены. Как обои у меня дома – один цвет. Чтобы войти внутрь, надо подняться по лестнице вверх. Ты поднимаешься первый, я вижу, как впереди покачивается твоя спина в пальто.
Оказалось, там есть небольшие комнатки со шторками вместо дверей. В одну из таких комнаток заходим мы. Два пуфика, находящихся рядом друг с другом на расстоянии менее полуметра. Почти полная темнота. Шторки позволяют услышать, что совсем близко – еще люди, но я не могу различать их голоса.
Энергетик начинает отбирать данные утром силы, и я понимаю, что неистово хочу спать. Во мне на минуту включается что-то игривое: «Вот ты как хочешь, а я пару часиков точно отдохну, Тим».
Почему-то я совершенно не думаю о том, что пришла сюда за твои деньги и чтобы провести время с тобой. Я думаю о себе и своей усталости. Ложусь на пуфик и поворачиваюсь к тебе спиной и лицом к стенке. А ты, видимо, воспринимаешь это как сигнал. И тоже ложишься. Я чувствую, что ты совсем рядом, и что сердце у тебя стучит. И еще запах стирального порошка. Пуфик не выдерживает нас обоих, и ты слегка съезжаешь вниз. Я переворачиваюсь в твою сторону и обнимаю тебя, оказываясь сверху.
Теперь наши руки встречаются без отвращения. А куда оно делось, осталось за шторкой и не ушло с нами в полумрак? Я прижимаюсь и вдыхаю запах порошка. Спать больше не хочется, тебе же и не хотелось.
– Я думаю, что мне надо подстричься, – говоришь ты, после того как прядь твоих волос упала на мое лицо в третий раз.
– Ты можешь сделать себе шапку из твоих волос.
– Как делают из шерсти овец, да? Ну ты…
Ты начинаешь меня щекотать, я смеюсь, и ты целуешь меня прямо в открытый рот, из которого исходит смех, словно перекрывая звук.
Мне восемнадцать лет, я целуюсь в третий раз в жизни, это кажется обыденностью, я знаю, как шевелить губами и куда девать язык. Хочется только, чтобы было поменьше слюны.
От ощущения твоего рта и тела мне становится жарко. Я чувствую, как повысилась температура, кажется, что это произошло извне и кто-то просто усилил отопление. Но это мои руки дрожат, у меня горячий лоб и бьется сердце. Мне хочется большего, и я понимаю, что и тебе тоже. И что это обязательно случится – пусть не в этой недокомнате со шторками и без двери. «Может быть», – доносится откуда-то слева. Это не твой голос. Кто-то в соседнем отсеке говорит по телефону.
Я думаю, что так забавно, что ты мне совсем не нравишься, но сейчас нравится твое тело, которое мне подвластно. И тяжело прерывисто дышу.
– Уф, – слышу от тебя, когда прерывается поцелуй.
– Уффф, – отвечаю тебе я. – Жарко конечно тут. И есть хочется.
– У меня есть с собой еда из КФС, – говоришь ты. Но когда я представляю, как жую большой бургер, мне становится плохо. Мне нужен всего лишь еще один энергетик. Еще один.
