Плевать, что Далматис гневается от её полётов! Пусть думают, что в воздухе гвардейский разведчик, или пусть что хотят – то и думают! Прямо с балкона Айна прыгнула в воздух, подхвативший её заботливой рукой. Вверх!
Не приближаясь уж слишком, чтоб не выстрелили случайно, приняв за врага, женщина облетела эскадру. К Фроне приближалось пять кораблей, не считая барка, что составляет значительную часть новорождённого Икарийского флота, многократно меньшую по сравнению с пиратскими посудинами у пирсов и на внешнем рейде.
Наши безумно рискуют, подумалось ей. А может – и нет. Айна привыкла к вечной разболтанности южных экипажей. Пусть орудий у них много, и людей больше чем достаточно, но пока соберёшь команды по кабакам и тавернам, поставишь к оружию, организуешь отпор…
Прервав её мысли, снизу донёсся грохот первого залпа. К флагману присоединились следующие номера в ордере. Первые снаряды разорвались на набережной и среди рыбацких шхун, не принеся заметного вреда. Повисла пауза, с избыточным на войне благородством икарийцы дали возможность людям убраться из-под обстрела. Через четверть часа корабли возобновили огонь.
Синьора заложила широкий вираж и начала с болезненным любопытством следить за разворачивающимся боем. Скорее даже – бойней.
Каждое башенное орудие и каждый каземат с борта, обращённого к берегу, успевал плюнуть огнём три-четыре раза в минуту, демонстрируя отличную слаженность канониров. Икарийцы не теряли время на подбор целей и палили во всё, увиденное в прицеле. И не щадили никого.
Новейший парусно-паровой линейный корабль, пришедший на смену «Гневу Юга», буквально окутался фонтанами воды от близко рвавшихся снарядов. Потом последовали попадания, обломки палубы и какого-то судового барахла взлетели выше мачт. И, наконец, самый везучий фугас нащупал крюйт-камеру.
Ударная волна докатилась до Айны тугим комком воздуха. Линкор переломился пополам. Носовая часть отделилась, фок-мачта легла на правый борт. Затем оба грота, бизань и дымовая труба ушли под воду вертикально, остались торчать памятником погибшему кораблю, которым так гордился Далматис, все уши прожужжав рассказами о нём. Пиратский флагман не только не сделал ни единого боевого похода на север, даже ни разу не выстрелил по своим убийцам…
Плотно стоящие в бухте барки, баркентины, бриги, шхуны уходили в свою корабельную преисподнюю без такого праздничного салюта, как гордость вице-короля. Особенно досталось отшвартованным борт о борт. Пламя пожаров перебрасывалось на соседние палубы беспрепятственно. Но ещё быстрее огня распространилась паника. И с торговцев, и с боевых кораблей дружно бежали команды, у стоящих подле причальных бочек – просто кидались в воду, не тратя драгоценные секунды на спуск шлюпки.
Вряд ли урон был сокрушительным. Гораздо сильнее оказался моральный удар. Пиратов безжалостно и неотразимо уничтожали в самом сердце их владений, и те ничего не могли противопоставить.
Наконец, проснулась береговая батарея. Налётчики отправили несколько залпов в её направлении и легли на северный курс. Если вдруг какой-то из кораблей северян получил попадание, никаких очевидных повреждений Айна не рассмотрела. И это – к лучшему. Рикас запросто мог напроситься на борт, не пропускать же такое веселье!
Её провинность в виде дневного вылета супруг не заметил, как и не обратил внимания на едва скрываемую радость. Он явился заполночь, уставший настолько, что даже не ругался. Просипел только:
- Знаешь, что твои натворили?
Твои! Далматис подвёл черту. Раньше он любил убеждать: мы с тобой – это главное, и весь мир падёт к нашим врагам. Теперь жена отнесена к вражескому лагерю. Что действительно важно, икарийский лагерь для неё – истинно свой. Утром, уходя, супруг предупредил её не выходить из дому минимум неделю, пока не окончатся похороны и поминки. Могут припомнить тейское родство и икарийское происхождение.
Айна угадала, Рикас действительно стоял на флагманском фрегате, возглавляя отряд морской пехоты. События могли повернуться по-разному, не исключалось и отражение абордажа. А ещё он разглядывал в мощный бинокль набережную, и отнюдь не только в связи с операцией. Сердце млело от ощущения ничтожного шанса увидеть хоть край её платья… И одновременно он желал Хели находиться как можно дальше, в безопасности от попадания шального снаряда или осколка. Стараниями их отряда Фрона превратилась в весьма горячее место!
Его надежды, как и тревоги, были напрасными. Дочь непризнанного императора отсутствовала на Харриргарде. Спустя неделю она переступила порог дома Алайнов. Но не Рикаса, а его сестры.
- К вам госпожа из дворца! – представила визитёршу горничная.
Стоял умеренно тёплый майский день, осень заканчивалась, в столице пиратской империи ощущалась близость зимней свежести. Айна играла с сыном Тимосом на широкой террасе, закиданной подушками. Он радостно пускал пузыри и пытался достать крохотными пальчиками гирлянду разноцветных ракушек с заботливо скруглёнными краями створок – традиционную игрушку в домах морского побережья.
При виде Хели она поднялась.
- Добрый день, Ваше Императорское Высочество.
- Здравствуйте… И не нужно так меня величать. Иначе я буду вынуждена обращаться «Ваше Вице-Императорское высочество»?
- При желании – просто «высочество», если уж блюсти протокол, но лучше обойтись. Присядете?
Гостья опустилась на очень низенькое мягкое кресло. Тимос сможет забраться на него уже года в полтора-два. Хели пришлось поджать ноги, отчего поза стала менее официальной. Её происхождение продолжали не афишировать, о родстве с Тероном знал очень ограниченный круг, включая вице-императорскую семью.
Из всех дам пиратского двора Хели была практически единственной, заинтересовавшей Айну. Но при редких встречах та только отвечала на приветствие и торопилась скрыться, не выражая ни малейшего желания общаться накоротке. И вот – явилась сама, без приглашения и предупреждения.
Скромное, быть может – несколько обтягивающее серое платье смотрелось весьма элегантно, но без претензии на монаршую роскошь. Её мать, получив титул императрицы, пусть и самой захудалой империи, решила компенсировать десятилетия пребывания в тени и не показывалась на коридорах дворца иначе как в бриллиантах. Айна в мягкой домашней куртке и шароварах совсем не походила на приготовленную к приёму августейшей особы.
- Вы играете с ребёнком здесь… А девятнадцатого? Не боялись, что снарядом…
Айна отрицательно качнула головой.
- Они прямиком двигались к порту и по жилым кварталам огонь не вели.
- Вот как? – Хели повысила тон, распаляясь. – Но дворец – практически у набережной!
- Я слышала, что случайный снаряд угодил в первый этаж, сожалею. Приказать принести вам кофе?
Но гостья не дала увести себя от темы разговора.
- Я не возьму из ваших рук ничего! Снаряд убил моего брата!
Об этой подробности даже Далматис не обмолвился. Императорская семья так любит покров тайны… Айна открыла было рот для формальной соболезнующей реплики, но ничего не успела сказать.
- …Да! И этот снаряд был выпущен одним из ваших кораблей!
Соболезновать расхотелось.
- Вероятно, вы что-то путаете, Ваше Императорское Высочество. У меня есть муж и сын, но ни единого корабля.
Хели трепыхнулась. Несолидная поза с вывернутыми ногами мешала ей. Принцесса вскочила и, глядя на Айну сверху вниз, продолжила обвинения. Добровольное затворничество не спасло – обвинитель пришёл на дом.
- Не выкручивайтесь! Вы – из Алайнов! Или скажете – они не причём?
- Во-первых, насколько я слышала, приказ о походе отдал Иэрос Мейкдон. Во-вторых, он служил ответом на варварский обстрел побережья в Аделфии. В-третьих, я точно не участвовала ни в подготовке, ни в проведении налёта, только наблюдала.
- Наблюдала и радовалась? Мой брат был ещё совсем мал! Он точно «не участвовал ни в подготовке, ни в проведении»! – Хели попыталась передразнить интонации Айны, получилось неважно.
