- Бессмысленной?! – юный офицер взъярился не на шутку. – Арадейс ни на кого не нападает! Мы сами постоянно сдерживаем набеги врага с моря и с суши!

- Наше дело правое, мы – благородные борцы за справедливость, - эти слова и иронично поднятая укороченная бровь Айны унизили собеседника больше, чем, наверно, оскорбило бы выплеснутое в лицо вино. – А присвоение вашим герцогом всех местных богатств, созданных капиталом пэров из Атены? А монополия на торговлю с Икарией под грабительский процент, когда все южные порты и бухты прекратили океанские перевозки из-за пиратской угрозы? И когда самозваный герцог получил ультиматум, он не уступил, а отправил подданных умирать, отдавать жизни для защиты его золота.

- Вражеская пропаганда! – прошипел Рикас.

- О, братец, ты сразу отошёл на последний рубеж обороны, когда аргументов нет, и всё, что противоречит пламенным речам с балкона герцога Арадейского, огульно обзывается вражьими происками. Понимаю, общение в казарме с одними лишь солдафонами не развивает мозги. Но я не буду тебя добивать. Тем более пираты юга – действительное зло. Только скажи мне, защита Арадейса с риском для жизни проистекает из твоих патриотических чувств к этой провинции? Нет? Тебе хорошо платят? Вижу-вижу, не будем о грустном. Тогда остаётся последнее предположение. Гражданская война служит для тебя тренировочным залом, где можно безнаказанно отправлять людей на тот свет, тем закалять навыки и характер.

- Да! – вызывающе воскликнул наёмный воин. – Я борюсь за правое дело и совершенствуюсь, а не прозябаю среди спокойствия Винзора. Мне надоели деревянные шпаги и стрельба по соломенным чучелам!

- Чудесно. И, конечно, ты не задумывался, что отягощаешь карму непрестанным насилием.

Рикас отмахнулся.

- Опять повторяешь ту чушь, что отец наслушался в Шанхуне и ещё в каком-то странном мире. Проснись, сестра! Наш мир – единственный реальный, и он жесток, а ты очень наивна. Здесь главенствует единственный принцип: победи или будешь побеждённым. Отец отошёл в сторону. Фактически – признал поражение, только растянул его во времени и придал благопристойный вид. Не возражай! Я помню поход к Оливии, хоть был ребёнком, когда появление страшной гвардии в красных плащах Виндзора под предводительством князя Алайна повергла противника в бегство. Наши не сделали ни единого выстрела! Подумаешь – война…

Айна погрустнела.

- Ты не дождался совершеннолетия. Узнал бы всё, что мне отец рассказал в восемнадцать. Тогда получил бы правильные ответы, а не позорил себя и нас идиотскими догадками.

- Теперь это не имеет значения. У меня свой путь. Не волнуйся, если отец лет через тридцать одряхлеет настолько, что не сможет управлять даже нашим символическим княжеством, я вернусь. Если хочешь, откажусь от наследных прав в твою пользу, ты же его любимая дочка. И мама тебя любит больше, знать бы – почему, - Рикас отгородился ладонью от возражений и огласил решение. – Я никуда не поеду. Сейчас мне нужно подготовить бойцов к ночной потехе, да и самому набраться сил. Приходи сюда завтра, скажем так, часа в два. Продолжим разговор, если есть о чём.

- Встретимся раньше, - Айна пригубила вино и отставила бокал. – Навещу тебя вечером. Гляну, чему научился наш соломенный тюфяк. В Винзоре ты мне проигрывал сто поединков из ста, помнишь?

А здесь он все выиграл, но не против сестры, ей сейчас уступил по очкам в очередном состязании – словесном, не найдя аргументов в споре. Рикас швырнул официанту серебряную монету, да с такой силой, что она выпала и покатилась под стойку, тем сорвал раздражение на невинном штатском. Что себе думает взбалмошная сестрица? Приедет, обругает и заберёт с собой? Одна мысль о неделях, проведённых с ней не то что в одной каюте – даже на одном судне, выбивает из колеи.

Расставшись с родственницей у дверей ресторации, тей широким шагом двинул к казарме. Хочешь зрелища? Ты его получишь. Арадейс уже отбивал пиратскую вылазку. Пусть основные войска герцога на западе и севере, для защиты порта достаточно небольшого гарнизона и много пушек. У моря сплошные скалы и узкий, очень глубокий вход в бухту. При опасности вторжения его перегораживают три цепи – на уровне ватерлинии, бушприта и нижней реи. Конечно, их можно расклепать, но только под огнём береговой батареи, иными словами – героически утонуть на изрешечённом снарядами корабле.

Шлюпочные десанты полягут под картечью. Наконец, если горстке отчаянных удастся прорваться внутрь крепости-порта, двадцать головорезов под командованием тея Алайна ликвидируют угрозу или, по крайней мере, задержат настолько, чтобы командир гарнизонного воинства подбросил подмогу. Наконец, по городу срочно собирается ополчение. Каждый мужчина, способный держать оружие, эту ночь встретит на портовых улицах.

И не только мужчина. Вдохновив короткой бодряческой речью взвод, Рикас направился к ополченческому подкреплению. В длинных рядах рекрутов с разномастными ружьями, пиками и даже арбалетами он увидел знакомую женскую фигурку.

- Что движет тобой, сестра? Ламбрийский патриотизм? Тебе заплатят? Или решила испортить карму?

Офицер увёл обвешанную сталью девушку от подозрительно глядящих горожан. Непонятные слова и неуместная ирония накануне пиратской вылазки раздражают. Ещё примут за лазутчиков из неприятельского стана.

Мягкие кожаные сапожки Айны неслышно ступили по грубым булыжникам мостовой, хранящим тепло жаркого июньского дня. Без обтягивающего платья и гремящих высоких каблуков она растеряла половину женственности. Волосы стянул тёмный лётный платок. Можно побиться об заклад, крыло спрятано неподалёку. Напротив, револьвер и два кинжала пристёгнуты напоказ, готовые портить карму направо и налево.

- Не обязательно убивать. Присмотрю за тобой.

- Ой, спасибо! – Рикас изобразил дамский книксен. – Столько месяцев обходился без опеки…

- А если упокоят в моём присутствии, отец сдерёт шкуру с меня. Теперь слушай, любитель женских реверансов. Из нас двоих хоть один должен быть мужчиной. Придётся – мне, раз уж больше некому. Спину прикрою. А потом поговорим снова. Доживи хотя бы до разговора.

- Уж постараюсь, сестра… Нет, брат, раз ты у нас мужчина. Только не переживай. Прошлый раз они атаковали теми же силами – три корабля. То побоище их ничему не научило.

- Возможно, ты не всё видишь. Пираты – подлецы, но не дураки.

Лёгкое смущение Рикаса не ускользнуло от внимания Айны, но расспрашивать она не стала – и так уровень доверия ниже низшего. На самом деле, в дневной разведывательной вылазке молодой офицер увидел четвёртое… судно?

Что-то волочилось на буксире за вторым номером в кильватерной колонне. Залп из картечниц не позволил снизиться ближе и рассмотреть подробнее. Об увиденном Рикас не сказал командиру. Опасался, что его заподозрят в трусости. Да и что говорить? То длинное тёмное тело – разве что несамоходная баржа какая-то с припасами. Нет повода для беспокойства.

Айна обнаружилась на крепостной стене, у самого плеча брата. Девушка вторично за сутки продемонстрировала редкий талант пробираться на запретные военные сооружения.

Больше для поддержания видимости, нежели из реальной пользы, субалтерн-офицер выстроил отряд. Костяк команды составила полудюжина пехотинцев. Они проявили себя полгода назад в битве у Дессины. Могучий сержант Балло сражался тогда с Рикасом плечом к плечу, в Арадейсе стал его заместителем и самым доверенным лицом. Он возвышался как утёс, наводя трепет на окружающих не только телосложением, но и густыми чёрными подусниками, заплетёнными в косички.

- Сержант! Проследите, чтобы никто не отлучался со стены. Тем более – не прикладывался к фляжке. С провинившимся разберитесь… - командир хотел ввернуть солёное слово, в армии привычное, но осёкся. Близость Айны мешала управлению взводом. Поэтому закончил как воспитанница пансиона благородных девиц. – Разберитесь строго! Вольно!

Спустилась ночь. Как бывает в этих широтах – кристально ясная и светлая. В первом часу силуэты трёх кораблей Рикас обнаружил с воздуха на дистанции двух тысяч шагов от входа в бухту. Пираты стали на якорь, подвергая нервы гарнизонных солдат дополнительному испытанию.