С внебрачным ребёнком? Но давно минули времена, когда добрачные роды приравниваются к смертельному греху. Конечно, мораль осуждает нескромные утехи до свадебного венца, особенно для юных дев, но, учитывая странную историю зачатия её сына, вряд ли строгость уместна. Рикас решил, что способен держаться выше условностей.

Он себя обманывал и по неопытности не понимал своего состояния. Более чем скромный послужной список на постельном поле боя ограничивался несколькими встречами с арадейскими горожанками да знакомством с продажной любовью в Теландайне. Юношеские увлечения кружили голову, заставляли сердце выделывать в груди немыслимые кульбиты, затем столь же быстро угасали, как и возгорались.

И ни одна дама на планете не производила такого ошеломляющего впечатления, как принцесса пиратской империи. Поэтому Рикасом руководил не рассудок, а неудержимый порыв, когда он мчался в ночи, пытаясь нагнать поезд.

Состязаться со стальной махиной бессмысленно. Локомотив мощнее и быстрее. Но есть расписание, остановки, заправка тендера углём и водой. Пока не выбился из сил, точнее – из Силы, есть шанс перехватить поезд на одной из станций.

Просить отца, чтобы от имени герцога приказал задержать состав, даже не пришло в голову. И не потому, что роль князя в истории принцессы двусмысленна. Рикас никого не хотел впутывать в это дело.

Он сдал крыло в багажный вагон и отыскал купе Хели, когда поезд давно уже углубился в земли Кетрика. Минуту постоял у плотно закрытой двери. Давно уже заполночь, южанка спит. Потом, подчинившись внутреннему толчку, робко стукнул по панели и услышал женский голос: «войдите!»

Она не раздевалась и не ложилась. Хели сидела на койке одноместного купе, напротив на откидном стуле развалился мужчина определённого типа, многократно виденного на островах. Иными словами – пират.

Кто-то вломился к женщине среди ночи? Рука привычно легла на эфес шпаги.

Спутник принцессы явно не был обучен почтительному отношению к синьорам, заворчал и приподнялся, хватаясь за револьвер. Рикаса такое развитие событий не устроило вовсе. Если бандит не угомонится, тут же умрёт, и с Хели трудно будет начать доверительный разговор над трупом её спутника.

- Господин свободный охотник, у меня разговор к синьорине. Не будете ли вы любезны ненадолго покинуть нас?

- Якорь тебе в зад…- начал было островной головорез, но ему помешали.

- Всё в порядке. Я видела этого тея в Винзоре. Возможно, он принёс известие, что князь или герцог переменили решение?

- Не буду обманывать, - признался Рикас. – Я представляю только себя и прилетел по своей инициативе. Чтобы исправить сделанное моим отцом.

- Княжеский сын! – воскликнула Хели. – На что же вы способны? Повернуть время вспять на полтора года?

Насмешливо-презрительное выражение самых прекрасных в мире глаз и угрюмый взгляд исподлобья её спутника выбивали из седла. Тей попытался повернуть разговор в другое русло.

- Ещё раз прошу об аудиенции наедине.

- Ладно. Кракен! Обожди в коридоре, но не уходи далеко. Алайны бывают весьма нескромны и настойчивы в своих желаниях.

- Ну, я ему желалку-то оторву и в пасть запихаю, - пообещал пират. На выходе он толкнул тея плечом и обдал тяжким ароматом, изобильно залитым одеколоном.

Рикас устроился на месте, освобождённом вонючкой, и сцепил руки на коленях, вдруг осознав, что не знает, как подступиться к разговору.

Мерный стук колёс был единственным звуком, нарушавшим тишину. Хели бесцеремонно рассматривала молодого гвардейца, нервно терзающего собственные пальцы. В конце концов, он нарушил гораздо больше приличий, вторгнувшись ночью и без приглашения.

Кстати – недурён собой. Жаль, слишком уж худощавый и низкорослый, как и остальные летучие дворяне веса пера, во Фроне девушка привыкла к более крупным мужчинам. Лицом больше похож на мать, а главное – не изрублен подобно отцу, если не считать забавной отметины на подбородке. Из-под тугого головного платка выбилась кокетливая рыжая прядь.

В красном гвардейском плаще, явно вымотанный полётом, сидит, смущается и молчит. Даже в погоне за поездом не оставил дома шпагу. Наверно, и спать с ней ложится.

У синьоров странные понятия о чести, думала Хели, они готовы удавиться из-за пустяков, но тот же князь Алайн, образец старомодных рыцарских нравов, подло расправился с отцом, вторично предал его в бою у Теландайна… и удивляется, почему ему платят той же монетой.

- Синьорина… Ваше Императорское Высочество…

О, у высокородного прорезался голосок? Ломкий какой-то.

- Не надо титулов. Что вам нужно?

- Объясниться. Я не хочу, чтобы вы уезжали с гневом в сердце.

Хели чуть не расхохоталась. Глупыш, что ты знаешь о моём сердце? Тем более – о его содержимом.

- Отец не вправе относится к вам плохо, что бы не произошло… У них сложные дела с вашим отцом… Это не рассказать в двух словах…

Рикасу не хватило бы и двух тысяч слов. Он запинался, блеял, и до девушки дошла причина его смущения. Бедный княжич влюбился в неё с первого взгляда! Возможно, в другой ситуации она бы и подумала, как использовать этот неожиданный подарок судьбы, завербовать в доме Алайнов своего агента. Но приказ матери был категоричен: в случае неудачи немедленно мчаться в Злотис и ничего не предпринимать. Поэтому Хели просто слушала.

Тей пересказал историю взрыва в Нирайне, где, в числе прочих, пострадал отец Хели, пусть и легко отделался. Повторение официозного мифа о виновности Терона Мея пробудило волну возмущения, но она сдержалась. Похоже, княжеский сын искренне верит в то, что ему внушали с детства.

Потом он начал распространяться о пленении в Арадейсе и спасении благодаря Далматису. Хели насторожилась. История, рассказанная отцу его самым доверенным помощником, отличалась во многих существенных деталях. И если матери и её мнению об обстоятельствах изгнания семьи с материка дочь верила безоговорочно, нынешний вице-император вызывал массу подозрений. Роль отца выставлена предельно неприглядно… Правда, о Тероне Рикас знает только со слов своего родителя, способного всё повернуть с ног на голову. Нужно непременно расспросить маму!

- Я верю, что отец никого и никогда не предавал. В последнем бою сражался за нас с Айной и сомнительного союзника – Далматиса, единственного на тот момент. И победил. Он любит маму, как никто, наверно, никого и никогда не любил, - пылающий взгляд молодого человека добавил: «а я смогу ещё сильнее…»

- Хорошо. Вы высказались. Можете улетать.

Тем более что любовную наживку уже проглотил. Пора подсекать. Потом, если мать позволит, использовать – письмами, случайной встречей, неопределёнными обещаниями, не влекущими обязательств, но создающими иллюзию надежды. Затем подтолкнуть к действиям в нужном направлении.

- Не хочу верить, что мы больше не увидимся.

- Как? Как вы себе это представляете?

- То, что я обещал в самом начале. Исправить сотворённое отцом. Вы не должны отвечать за ссоры наших родителей. Ваш ребёнок – тем более. Князь вынудил уехать на юг, я гарантирую защиту и покровительство в Винзоре, среди благородных людей, а не пиратской швали.

- Как вы все высокомерны, гордые теи. Недворяне для вас – черви и шваль. Я тоже?

- Ни в коей мере! – смешался Рикас. – Вы – настоящая принцесса. И я обещаю подобающее к вам отношение.

Хели испытующе глянула и нанесла главный удар.

- Я ни за что не соглашусь жить в одном городе с князем Алайном. Тем более в одном замке с Его Светлостью.

- Мы можем жить в любом другом месте!

Создатель, рождает же Икария идиотов, изумилась дочь пирата, не ожидавшая, что Рикас прыгнет в ловушку столь радостно и бесповоротно, не испытывая ни малейших колебаний.

- Что значит «мы», синьор? Вы собрались вступить со мной в брак? - Хели едва сдерживала веселье. Сейчас ничего не стоит раздавить его единственным словом. И что останется от гордого самовлюблённого тея, сподобившегося перегнать паровоз? Если бросится с горя на рельсы, это будет справедливая месть клану Алайнов… Впрочем, сам он не виноват. Нельзя опускаться до их уровня. И мстить нужно тоньше. Как мама. Нет сомнений, синьора Иана выглядела так, словно змея ужалила её прямо в сердце. И боль от укуса не пройдёт никогда.