Пей до пьяна,

Будет волна

Кровью полна!

Куплеты перемежались отборной руганью. Крепкие мужчины взвинчивали себя до предела, до отказа, чтобы выплеснуться в едином порыве, снести без остатка безумцев, что рискнули стать на пути к законной добыче!

Многие натянули повязку на левый глаз. Если потом сорвать её в трюме или на нижней палубе, тот глаз быстрее привыкнет к темноте.

Удар бортами был настолько силён, что Рикаса буквально сорвало с каната и швырнуло в дымную мглу. Чудовищный треск сообщил: корпусам кораблей досталось основательно.

Привычный выброс Силы смягчил приземление. Посчастливилось угодить на чистое место… Почти чистое, если не считать трупа. Вероятно, подстреленного из винтовки Мазилы.

Нужно разобраться, определить, где неприятель, сколько его… Нет! Сила не позволила. Она влекла не только лёгкое тело, но и разум, опьянённый её бешеной мощью. С револьвером в правой и тесаком в левой руке Рикас метнулся к борту, противоположному от брига.

В этом есть что-то противоестественное. Ты видишь человека лишь какую-то долю секунды и убиваешь его, не успев разглядеть лица – глаза уже заняты поиском новой цели. Пока не опомнились, удар Силой широким фронтом, по головам, по лицам, чтоб отшатнулись, моргнули, не увидели, как второй валится с ног с перерезанным горлом. Шесть револьверных выстрелов звучат за шесть секунд, прибавляя на палубе шесть бездыханных тел.

Нужно перезарядить, но Рикасу некогда – он убивает. В сутолоке, на расстоянии вытянутой руки от врагов он машет коротким клинком, по плечо забрызганный чужой кровью…

- Стой!

Кто-то мощно обхватил сзади. Рука перебросила тесак лезвием к себе, коротко замахнулась…

- Тощий, не дури, твою ж направо…

Знакомый голос и знакомое богохульство вернули сознание на место. Красная пелена перед глазами посветлела. Туз чуть ослабил хватку, но не отпустил излишне воинственного подопечного.

- Наверху только наши.

- А остальные?

- Тебе мало? – расхохотался предводитель. – Завязывай с мокрухой. И так самим тушить пожар придётся… Остальные заперлись в трюме. Ничего, скоро вылезут, мать их…

Рикас вежливо отвёл начальственные длани в сторону. В этот момент в трюме бахнуло. Пуля, пробив палубный настил, распахала ногу Туза. Абордажники принялись остервенело палить в доски.

- Прекратить, жабьи дети! – гаркнул раненый вождь. – Плотника ко мне. Бить дыру в палубе, забросать трюм тлеющей пенькой. Живо!

Освобождённый от тяжкой работы по причине худосочности, тей перебрался на десяток шагов ближе к юту. Да и не хотелось ловить ногами шальную пулю.

А потом не повезло. Отчаянный прыжок на палубу и жаркий бой в дыму сошли с рук, но на дальнейшее запас удачи исчерпался. В некоторой прострации от спадающего напряжения битвы Рикас умудрился наступить на доски, изрядно порченные снарядом брига. Под весом его сухощавого тела они треснули, и тей провалился в трюм.

Он не стал завязывать глаз перед боем и в первый миг совершенно ослеп в темноте. С сокрушающей силой что-то ударило в лоб. Молодой человек уже не слышал и не видел, как прямо на его бездыханное тело упал горящий ком, исторгающий нестерпимо-удушливый дым. Используя удачно открывшееся отверстие, абордажники выкуривали остаток команды как вредоносных насекомых. О Рикасе никто не вспомнил. Туз, занятый извлечением винтовочной пули, на время упустил из виду самого ценного пленника.

Глава тринадцатая

В век телеграфа, особенно беспроволочного, личные встречи потеряли прежнее значение, как и письма на бумаге. Ныне герцоги, графы или заводчики предпочитают ехать на другой конец Икарии, если важно видеть глаза собеседника, слышать паузы между словами, следить за учащённым дыханием и нервными движениями рук. Иногда только так угадаешь – врёт или говорит правду твой визави.

Есть ещё один повод преодолеть расстояние – соображения необычайной секретности. Иэрос буквально сиял от восторга, рассказывая младшему единоутробному брату смелую идею. Для её воплощения в жизнь требовался выход к морю в уединённых местах, у центрального герцогства отсутствующий.

Перед посвящёнием Горга в план визитёр для пущего нагнетания обстановки попросил продемонстрировать состояние фиолетовой гвардии Майрона. При виде вышколенных, хорошо вооружённых но, увы, немногочисленных стрелков и канониров, отмаршировавших по брусчатке у замковых стен, старший Мейкдон доверительно сообщил последние новости с Юга.

- Князь заканчивает муштру пиратского сброда, Архипелаг подомнёт Двенадцать островов. Алексайону обещана свобода, но он совсем не уверен, что Терон выполнит обязательства. Не исключено, заставит участвовать в подготовке высадки на икарийское побережье.

Горг заметно вздрогнул. Перспектива, что на них свалится десант в десятки тысяч опытных головорезов, вдохновлённых обещанием грабежа, да ещё под предводительством самого известного военачальника, отнюдь не обрадовала.

Конечно, победа над Республикой пиратам не достанется бескровно. Им понадобится несколько месяцев, чтобы восстановиться, починить корабли, заготовить оружие. На следующий год…

- Да, на следующий год, - подтвердил его опасения Иэрос. – Время есть. И есть шанс доказать, что мы с тобой умеем защищать страну не хуже родственника.

Горг не возмутился по обыкновению при слове «родственник». Если у старшего брата есть мысль, как победить самого Алайна, то какого рожна он медлит и изображает загадку?

Герцог Кетрика осведомился, точно ли никто не может подслушать их разговор, если его продолжить в башне замка. Там извлёк из сундучка стопку бумаг и вручил брату.

Ознакомление с сокровищем Иэроса привело Горга в замешательство. Потом он начал откровенно хохотать. Но веселье было грустным: угроза пиратов реальна, в отличие от средства борьбы с ней.

Четверть века назад к промышленному буму добавилась изобретательская истерия. Тысячи самоучек, от детей лавочников до благородных теев, пытались осчастливить мир гениальными прожектами. Один из военных инженеров Леонидии вспомнил предложение двадцатилетней давности: смонтировать пушки на дирижабле.

Утопия обрела черты реальности, если для летающей артиллерийской платформы большой дирижабль перестроить особым образом. Около трети объёма баллона обычно занимают ёмкости с горючим газом. По мере его расхода он замещается воздухом.

Столичный инженер предложил взять малый запас топлива, вместо горючего газа закачать водород. Грузоподъёмность вырастет и позволит прицепить под гондолой палубу с тремя-четырьмя короткоствольными орудиями. По его замыслу, пушки позволят поразить корабли с безопасного расстояния.

- Брат! Ты же много раз летал на дирижабле. Гондолу и так раскачивает – боковым ветром, встречным ветром, от дрожи машины. Представь доску в двадцать шагов длиной на длинных тросах, не меньше трёх-четырёх человеческих ростов, болтающуюся как конский хвост. Выше – нельзя, там горючий водород.

- Представил. И что?

- Допущу, что канониры-самоубийцы взлетели и разок дали залп. Скорее всего – в никуда. Отдачей эту платформу кинет так, что морская болезнь во время океанского шторма покажется насморком.

Иэрос театрально извлёк новый лист.

- Эти возражения очевидны. Мой инженер предложил закрепить вертикальный щит, словно большой плавник. За счёт парусности он уменьшит раскачивание.

- И увеличит крен от бокового ветра. Брат, ты хочешь сей нелепой конструкцией остановить десятки тысяч пиратов с Алайном во главе?

- Нет, конечно. Расчёт на пиратскую психологию. Ты же знаешь, дражайший, морские бродяги способны рубиться только во имя спасения жизни и за золото. Как только они узнают, что атака не сулит наживы, оправдывающей потери и риск, сразу ищут пути к отступлению. Теперь представь сигару дирижабля, а на диких островах пираты не видят в небе ничего кроме облаков и птиц, она сама по себе смотрится внушительно. С недосягаемой высоты падают снаряды. Затопить деревянную лохань можно пятью-шестью попаданиями, подпалить – двумя-тремя зажигалками. Начнётся паника.