– Я думала, у столичного корпуса отдельная территория.

– Так и есть. Столичный, северный и южный корпуса набирают кадетов каждый год, а не как западный и восточный – раз в пять лет. И места не всегда всем хватает, народу много. Это, – он кивает в сторону тренирующихся ребят, которым на вид меньше четырнадцати, – первогодки. Зелёные и спесивые. Вот скажи, в чём его ошибка? – движением головы капитан указывает в сторону щуплого паренька с тёмно-русыми волосами, торчащими в стороны.

Мальчик бьёт чучело со всех сторон, энергично размахивая кулаками и ударяя то в бок, то в живот, то в голову. Тренируется он изо всех сил, аж волосы прилипли ко лбу, а подмышки кафтана стали мокрыми. Очередной удар – и соломенная башка чучела катится по полигону, а паренёк, подпрыгнув от радости несколько раз, трясёт сжатым кулаком, изредка прижимая его ко рту.

– Не рассчитывает силу, – говорю я. – Будь это не чучело, мальчик мог сломать руку от таких сильных ударов.

Точно в подтверждение моих слов, к мальчугану подходит страж и, глядя на сбитую голову, отчитывает кадета, который явно не понимает недовольство наставника, что видно по его раскрасневшимся ушам и возмущенному виду.

– А я не зря взял тебя в отряд.

В крепость мы входим через полигон, попадая в длинный коридор, по которому мчатся стражи со всех сторон. Никто из них не останавливается, лишь некоторые, завидев Александра, быстро кивают, не сбавляя шагу.

– Днём здесь многолюдно, – объясняет капитан, расслабленным шагом идя по коридору. Я же едва поспеваю за ним, несколько раз чуть не врезавшись в членов Ордена. – В крепости, считай, четыре крыла. В западной живут капитаны и генералы, поэтому в случае чего ищи меня там. Обычные стражи обитают в северном – самом верхнем, – куда мы, собственно и идём. Южное – самое маленькое – выделено специально для собраний Ордена и торжеств. В нём же столовая. В восточном крыле располагается библиотека и залы для тренировок.

Мы поднимаемся по винтовой лестнице на самый верхний этаж.

– Комнат тут немного, потому как зимой здесь жутко холодно. А ещё здесь проходят вечерние смотровые патрули. Так как больше свободных комнат нет, тебе придётся довольствоваться тем, что есть.

– Я не привередлива, – пожимаю я плечами. – И холод меня не пугает.

– Все так говорят до первого снега.

Капитан отворяет дверь, что ближе всего находится к лестнице, и входит первым, точно осматривается на наличие опасности, и только после этого пропускает меня вперёд.

Комнатушка оказывается меньше, чем я думала, но очень даже уютная. Посередине узкая кровать с периной и красным одеялом, усеянным вышитыми узорами. Чуть в стороне небольшое окно. У изголовья кровати стоит деревянная тумбочка, весьма хлипкая на вид, а у изножья – сундук для одежды.

– Комната у тебя отдельная, – сообщает Александр. – Я бы подселил тебя к ещё одной девушке из моего отряда, но, боюсь, она не одобрит моё решение. Ванная, правда, будет общая, и советую ходить на этаж ниже, потому что здесь вода всегда холодная как лёд.

– Спасибо, – искренне улыбаюсь я.

– Отдохни сейчас. Ты целую ночь не спала.

– Но я хочу отправиться на задание и…

– Успеешь, – мягко усмиряет мой пыл Александр, закрывая за собой дверь.

Стоит мне только плюхнуться на мягкую перину, как усталость накатывает на каждый дюйм тела гигантской волной. Глаза невольно закрываются, а в голове витают мысли о том, что я совсем не устала. Но затихают они быстро, а я проваливаюсь в сон.

***

Александр говорил искать его в западном крыле, но не уточнил, где это хреново крыло вообще находится. Ясен пень, что на западе, вот только крепость огромна, и там, где, по моему мнению, находится запад, оказывается ряд дверей, каждая из которых ведёт неизвестно куда. Стучаться в каждую мне не хочется совершенно.

Проспала я добрых несколько часов: уже солнце садится. Быстро смыв с себя всю грязь, что скопилась на моём теле во время отборочных и дороги до Воиносвета, я, связав мокрые волосы шнурком в высокий хвост и надев чистый кафтан, тут же отправилась на поиски капитана, чтобы получить своё первое полноценное задание.

Петляя по коридорам, я пытаюсь остановить мимо проходящих стражей, чтобы спросить, не видели ли они капитана Демидова. Но те и внимания на меня не обращают, а некоторые одаривают презрительным взглядом и всё равно не останавливаются, гордо подняв головы, как самые важные индюки во всём Великомире. Я уже отчаиваюсь и подумываю вернуться к себе в комнату, как слышу знакомый голос, доносящийся на этаже ниже. Быстро спустившись, я становлюсь свидетелем интересной картины.

За Александром стоит девушка-стражница с золотистыми волосами, сплетёнными в косу, а её пальцы покоятся на плече капитана и сжимаются всякий раз, когда незнакомка осмеливается выглянуть из-за спины стража. Мне знакомы эти движения. И мне известен этот страх, что поглотил девушку с головы до ног.

Осторожно подхожу ближе, слыша тихие, но полные злобы и ярости слова Александра:

– Ещё раз тронешь её или другую стражницу и попробуешь на вкус собственные пальцы, которые я тебе отрежу и затолкаю в глотку, – каждое слово он смакует в яде презрения и отвращения. Подойдя ближе, я наконец вижу того, кому угрозы и предназначаются: молодой страж, сидящий на коленях и прижимающий ладони к сломанному кровоточащему носу, смотрит на капитана с ужасом, застывшем в изумлённых глазах. – А теперь назови фамилию своего капитана и можешь быть свободен.

– З-зачем фа-фами-фамилия?! – дрогнувшим голосом вопрошает страж, всё ещё пытаясь справиться с кровью, идущей из носа. – Я-я всё-всё понял, о-осознал. Б-б-больше так не б-буду! Обещаю!

– Правда обещаешь? – губы Александра изгибаются в лукавой усмешке.

– Правда-правда!

– Ну, раз «правда-правда», то иди, конечно же, – сладким и любезным тоном произносит капитан. Я уже хочу вмешаться, да и девушка за спиной Александра сжимается от страха, что с новой силой стискивает её.

Страж чуть ноги Александру не целует, заходясь в неразборчивых благодарностях, встаёт с колен, ещё раз кланяется, благодаря капитана за его милосердие, и медленными шагами идёт к лестничному пролёту, не переставая выказывать своё уважение. Александр же, всё ещё улыбаясь так, что у меня от его ухмылки всё внутри холодеет, ласково хлопает девушку по ладони, веля ей отпустить его. После чего догоняет стража, хватает его за грудки и бросает прямо в стену.

– Не люблю пачкать руки без надобности, но и человеческим языком не всегда можно обойтись, – говорит Александр, поднимая стража с пола и впечатывая его в стену, на что юноша отвечает жалостливым поскуливанием. – Если я велю назвать фамилию своего капитана, то это ты и делаешь, недоносок! Если бы я верил всем обещаниям, что только слышал, я бы бесспорно получил звание не капитана, а доверчивого идиота. А теперь говори, пока в крепости не появилась дыра в форме стража!

Юноша же весь сжимается, но всё же едва слышно выдавливает:

– Е-емельянов.

– Так бы сразу, – Александр тут же отпускает стража.

Александр оставляет юношу валяться у стены, а сам подходит к нам.

– Ты в порядке? – интересуется он у девушки, нервно теребящей кончик косы. – Если он или другой ублюдок хоть пальцем тебя тронет, сразу ко мне. Ну, или к любому стражу из моего отряда.

– С-спасибо, капитан, – лепечет та.

– Спасибо будешь говорить, когда он наказание получит, – Александр кивает в сторону стража, что так и не поднялся с пола. – Я бы его из Ордена выпер, но это уже решать Емельянову. А нос ты ему здорово сломала.

Девушка краснеет и ещё раз благодарит капитана за оказанную помощь. Тот лишь отвечает, что для него это обычное дело, и советует быть осторожной, так как в Ордене много стражей, не понимающих отказ. На этих словах я вздрагиваю, что не скрывается от внимания Александра, но он ничего не говорит и предлагает стражнице проводить её до комнаты, но та вежливо отказывается.

Юноша же быстро уходит, поняв, что больше никакого интереса он не представляет.