В тот момент я впервые умер.
Но ненадолго.
Меня нашёл Велимир. Тот был совершенно один и направлялся в штаб кадетов особого легиона, так как у него была назначена встреча с главнокомандующим Рыловым. Он счёл меня мёртвым, ибо моё сердце не билось, а засохшей крови было достаточно. Раны затянулись, не оставив даже шрамов, но Велимир в силу возраста и плохого зрения этого не заметил. Как он позже сказал, Тузов не хотел хоронить меня в Нечистом лесу, потому как боялся, что мой срок не подошёл. Он хотел сжечь моё тело, как и поступают в Ордене со всеми умершими стражниками. Велимир собирался устроить прощальные похороны со мной в штабе, поэтому взял меня с собой. Какое же было его удивление, когда я, очнувшись и увидев, что скачу на одной лошади со старым хрычом, начал брыкаться и пытаться соскочить с коня, думая, что меня похитил работорговец.
Тузов чуть не убил меня в прямом смысле этого слова, так как решил, что я уже превратился в нечисть, и пытался меня поджечь. Я же хотел сбежать от чокнутого деда, и у меня почти получилось, но после неудавшейся смерти я заметно ослаб и потерял сознание, так и не убежав далеко. В следующий раз я очнулся связанным, острое лезвие меча упиралось в горло.
– Кто или что ты? – спросил тогда Велимир.
Объяснял всё я Велимиру не меньше часа, а разбирались мы во всем гораздо дольше, даже солнце к тому моменту село. Ни Тузов, ни я не знали, кем или чем я стал. Сердце моё не билось, внутри было непривычно холодно, тихо и пусто. На теле не осталось ни одной раны, что нанесли упыри. Из шрамов был лишь тот, что я получил в прошлом. Он со мной до сих пор.
Я говорил и мыслил, как живой человек. Только моя кожа стала гораздо бледней, я не чувствовал голода или необходимости во сне. Все раны, которые я лично просил нанести главнокомандующего или оставлял на теле самостоятельно, через некоторое время заживали. Тогда я впервые задумался убить себя ещё раз, но остановил меня Велимир, пообещавший взять меня под своё крыло и помочь разобраться с этим.
И он сдержал обещание. Добился того, чтобы меня перевели в особый легион под его командованием. Он учил меня и поддерживал. Искал информацию, которая могла бы помочь. И хранил мою тайну, старательно оберегая и её, и меня самого.
За эти годы я привязался к главнокомандующему. Он стал для меня другом.
– Обещаю, – наконец говорю я.
– Пойдём, сынок, – произносит он усталым голосом, и я невольно задумываюсь, насколько же он стар. Любой бы на его месте ещё десять лет назад бы покинул пост первого главнокомандующего Ордена. – Скоро начнётся посвящение.
Киваю и накидываю новый чистый кафтан, так как горло старого заляпано кровью.
Посвящение проходит на улице, где собрались уже все выжившие кадеты. Во время начала отборочных их было примерно сто пятьдесят. Сейчас же едва насчитывается половина. Все вымотанные, отчуждённые и испуганные. Некоторые дрожат до сих пор, другие не сдерживают слёзы. В стороне, рядом с конюшнями, стоит телега, прикрытая холщовой тряпкой, из которой виднеется чья-то тонкая болтающаяся в воздухе рука.
Мёртвые кадеты. В телеге те, чьи тела остались более-менее невредимыми после смерти. Не думал, что их выставят так открыто.
– Он убил их… – слышу я далёкий шёпот, проходя мимо одного из кадетов. – Он убил их… Откусил им руки… Ноги… Головы. Эта тварь…
– Эй, – я останавливаюсь и подхожу к юноше, опустившемуся на землю и сжимающему волосы на голове. Тот даже не поднимает взгляд в мою сторону, а всё повторяет одни и те же слова и беспокойно трясётся. Дёргаю его за плечо, заставляя отвлечься от прискорбных мыслей о погибших друзьях. – Их не вернуть. Ни одного из них. Они умерли, сражаясь, и ты видел это. И поверь мне, увидишь ещё не раз, если вступишь в Орден. Поэтому откажись сейчас. Иначе вновь встретишься с этим, – я указываю на телегу, – в очень скором времени. Или же сам окажешься одним из них.
Юноша – ещё совсем мальчик – смотрит на меня, не мигая. Я же оставляю его наедине со своими мыслями, надеясь, что он примет верное решение и больше никогда не подумает о служении в этом проклятом Ордене.
Аня стоит в компании других кадетов. Такая же молчаливая, как и все. Её хвойно-зелёные глаза находят мои, но она их отводит в сторону. До сих пор боится. А я даже не могу объяснить ей всё, ведь любую ложь она с лёгкостью раскусит. А если скажу правду, то она быстро засомневается в своём даре чувствовать любое враньё.
Выглядит она измученной. Ночь в Нечистом лесу серьёзно отразилась на ней. Лицо осунулось, под глазами залегли тёмные круги. Каштановые волосы свободно распущены, но взлохмачены. Губы сухие и в трещинах. Её худые руки обхватывают плечи и немного потирают их, точно так Аня пытается успокоить саму себя.
Глядя на неё, я задаюсь лишь одним вопросом: кто она такая? Почему при прикосновении с ней моё сердце забилось? Может ли она помочь в осуществлении моего желания? Поможет ли она мне убить себя?
– Поздравляю с успешным прохождением отборочных! – объявляет Велимир, широко улыбаясь. Главнокомандующий старается не смотреть в сторону телеги, а его улыбка выглядит крайне натянутой и вымученной. – Вы уже не кадеты, вы почти стражи святого Ордена Святовита! Это великая и ответственная роль, которая далеко не всем по плечу. Но вы доказали, что вам она под силу, пережив ночь в Чаще Гибели. К сожалению, вернулись не все… – он останавливается, делая приличную паузу. То ли давая будущим стражам ещё раз попрощаться со всеми погибшими, то ли пытаясь справиться с собственной скорбью, что нахлынула на него. – Знайте, ваши друзья погибли храбро! Они погибли, сражаясь ради одной цели, которая уже сотню лет объединяет весь Орден: искоренить нечисть с этих земель. Ни одна смерть не была напрасна, ваши товарищи погибли за благое дело.
Будущие стражи едва слушают его. Такие слова не помогают, уж я-то знаю. Понимает это и Велимир, желающий поддержать скорбящих и хоть немного залечить их раны, что кровоточат из-за печали и тоски, любым способом. Обычно, в таком случае помогает молчание. Время. Нужный человек рядом. Всего этого стражи лишены.
Молчание будет расценено как равнодушие. Времени на то, чтобы рыдать навзрыд, нет, иначе сам имеешь все шансы быть убитым. И нужных людей тоже нет. Стражники не заводят семьи, редко вступают в отношения, а те далеко не заходят. Из друзей у них только такие же участники Ордена, которые видели то же самое, знают, каково это, и получают такую же поддержку, что и все. То есть никакую. Каждый страж пытается справиться со своей болью, ему некогда разбираться с чужими страданиями, даже если они в точности совпадают с его.
Если Велимир тщательно подбирает слова, выражает свои искренние соболезнования, пытаясь донести до будущих стражей, что они не одни, то чаще всего происходит всё иначе. Слова сожаления звучат механически, точно все заучили одну и ту же речь, которая не менялась уже сотни лет. Сострадание высказывают сухо, таким тоном, будто это не их желание, а их заставили, принудили. А может, выражение своего сочувствия уже давно стало вежливым жестом, этакой обязанностью.
Велимир говорит долго, суть его слов я давно упустил, как и будущие стражники. Смотря на их поникший вид, замечаю, что заплаканного юноши среди них нет. Да и кажется, что их ряды немного поредели. Что ж, тем лучше для них и для Ордена. Они сохранят себе жизнь на ещё несколько десятков лет, а Орден не лишится новых членов за несколько миссий.
Главнокомандующий заканчивает высказывать свои соболезнования, и в его ясно-голубых глазах, что заметно опухли и покраснели, видны мелкие капли слёз, которые он неряшливо смахивает, а затем переходит к главной части:
– Вступая в Орден Святовита, вы даёте клятву верности святым, своим сослуживцам и самому Ордену. Вы клянётесь служить верно и храбро, не отступать перед лицом опасности и быть готовым отдать собственную жизнь ради благого дела: истребления нечисти и восстановления покоя во всём Великомире. Произнеся клятву, вы вверяете свою жизнь в руки Ордена, в руки других стражей и в руки святых. Вы обязаны защищать простой люд от нечистой силы. Быть стражем Ордена Святовита – это честь и благородство, это ответственность и великая роль. Вступая в Орден, под вашей защитой будет весь Великомир, ваша родина, нуждающаяся в защите и надеющаяся, что вы её не подведёте и не бросите в тёмное и тяжёлое время.
