Бам! Бам! Бам! Снова раздались оглушающие удары в дверь. Эль вступал в свои права заполняя территорию урги. Мысли Крамера на мгновение остановились и потоком хлынули в правильном направлении, полностью соответствующим ситуации. Крамер, забыв про ковш в нише, легко взбежал по ступеням и, волнуясь, опустил корзину вниз.
Тайна архива Пайтити
Сада ушла еще до рассвета, радостно сообщив Крамеру, что теперь у него всегда будут свежеиспеченные шпинатные пироги. “Избавляясь от шпинатной зависимости, не попаду ли, с учетом темперамента Сады, в иное фармацевтическое рабство к аптекарю”, – задумался Крамер.
“Меня не провожай” – пропела Сада и двухсоткилограммовым мотыльком спорхнула вниз по ступенят. “А тут и двери открыты”, – послышался снизу ее голос и все стихло. Крамер вспомнил про ковш с элем оставленный в нише -”Сработал!”, – сообщил он книжному шкафу. Шкаф, в знак согласия попытался хлопнуть правой дверкой, но задремал. Крамер понимающе кивнул, встал и подошел к окну. На заснеженной площадке перед цитаделью были только вчерашние следы Сады ведущие в цитадель.
Не найдя ответа произошедшему, Крамер. вдруг осознал, что скоро рассвет и он вновь не сможет получить доступ к архиву хранящемуся на площадке перед цитаделью. “Нужно успеть занести хотя бы небольшой ящик. Крамер запрыгнул в сапоги, накинул халат и стремглав выбежал на площадку, краем глаза успев заметить медленно закрывающиеся створки дверей. Он ухватил обеими руками верхний ящик, поднял его, медленно разворачиваясь к проходу и внезапно оказался в трапезной с ящиком в руках. Перенос состоялся, осознал он и вдруг понял, что неведомая сила вернула его в цитадель вместе с ящиком. “Весьма полезная опция”, – оценил он, удивляясь, что подобный случай произошел с ним впервые за все время заточения.
“Впрочем, долой разврат, да здравствует анализ и синтез”, – несколько более пафосно, чем следовало, воскликнул он и принялся изучать поставленный на стол ящик. Наконец-то ему представилась реальная возможность разгадать тайну цитадели. Загадкой оставалась необходимость столь объемного архива для двух зданий из которых состояла цитадель – западного, где жил он, и северного бастиона и общая площадь этих новоделов, по его предположениям, была не велика.
Ящик, сколоченный из свежевыструганных досок, издавал запах хвои палеозоя. На боковой стенке солнечно светилась застывшая капля смолы. “Как интересно”, – сообщил ящику Крамер и, подцепив ногтем смолу, попробовал ее на вкус, раскусив крупными передними резцами.
– Не иначе как кордаит, – внезапно подумал он, – какое странное слово, откуда я его знаю, впрочем, память сама подскажет”.
– А память не знала, – хотел съязвить Копелян, но тоже промолчал.
Ящик был обмотан позеленевшими от времени двумя латунными полосами. Впрочем, шляпки гвоздей были искристо-блестящими. Верхняя крышка ящика была испещрена печатями различных инстанций и венчала эту череду огромная печать Председателя в виде трилистника. “Интересное сочетание древнего и нового”, – думал Крамер, отыскивая инструмент которым можно было бы открыть ящик. Единственным подходящим инструментом оказалась мотыга приобретенная им для копания вереска. После безуспешных попыток подсунуть острие мотыги под ленту, наконец раздался долгожданный пронзительный скрип извлекаемого гвоздя и латунная лента лопнула на стыке. Аналогичная судьба ожидала вторую полосу. Крамер взял паузу, чтобы унять волнение, его сердце заколотилось еще сильнее и он откинул крышку. Внутренность ящика была плотно заполнена древними книга, а сверху лежал огромный старинный фолиант толщиной не менее десяти сантиметров. Называлась книга просто и незатейливо, – “Реестр документов проекта Пайтити.” Шрифт текста был рваным, будто вырублен топором. Ниже следовала надпись указывающая авторство проекта – “Главный архитектор Шестибашенный”. Прямо за именем Шестибашенного в скобках указывалось, очевидно, второе имя архитектора – “Пача Камак.” Верхом неправдоподобности происходящего была дата проекта – “одна тысяча четыреста двадцать первый год”. Крамер сглотнул и посмотрел на корчагу с элем. Корчага изумленно молчала. Крамер хотел зачерпнуть эль, но вспомнив, что ковш остался внизу, выложил толстенный том на стол. Наименование проекта и автор устраивали его полностью, но вот дата… “Вранье, – громко обратился он к книжному шкафу, – люди столько не живут”. Шкаф понимающе заблестел корешком “Отягощенных злом”. Читать реестр не хотелось, он отложил фолинат в сторону и достал следующую, не менее древнюю книгу размером поменьше. “Спецификация драгоценных металлов. Том первый”, – удивленно прочитал он и открыл переплетную крышку книги. Первая же запись спецификации вызвала у него саркастический смех. Надпись под номером один гласила “Унитаз золотой, царский – 27 штук”. Все последующие книги также оказались спецификациями с перечнем драгоценным изделий. Даже канализационные трубы были выполнены из золота. В специальном кармашке на боковой стенке ящика оказался полиэтиленовый пакет с флешкой и стикером с надписью” “Архив в формате “pdf”. “ Вот это замечательно”, – улыбнулся Крамер и извлек из ящика последний документ, истертый, сложенный вчетверо кусок кожи с нанесенной на него картой. Тисненая надпись сверху карты гласила “Карта расположения Пайтити”. Всмотревшись в знакомые контуры Крамер понял, что видит, не что иное, как изображение южноамериканского континента.
Сумасшедший аптекарь
Крамер проснулся от прикосновения теплой ладони солнечного луча возложенной на его лысеющее темя. Он сощурился, улыбнулся, перевернулся на другой бок. Он снова был молод и полон сил. От вчерашнего разочарования не осталось и следа. “Прекрасная штука, этот вересковый эль! – запел он утреннюю осанну, – стократ был прав шотландский король в своем усердии поисков столь чудесного рецепта.
Вчера, когда очередная неудача в поисках пути избавления из заточения настигла его, он совсем упал духом. Угрюмые псы со всех близлежащих земель, от самого далекого окоема, все, до последнего щенка, способного оторваться от титек матери, собрались на вершине Наска. Безжизненная луна, неподвижным зрачком застывшего в нирване Будды, висела над черной линией горизонта. Вековая скорбь слышалась в многоголосом вое зверей. И Крамер вспомнил про эль. Он обреченно спустился вниз к двери. Ковш был в нише и был пуст. “Хоть ковш оставили и то спасибо”, – проворчал он изымая сосуд из стены. Пришел он в себя только после третьего ковша.
Ближе к обеду пошел снег. Крамер стоял у окна наблюдая за стремительным маховым промельком пушистых белых хлопьев. В какой то момент ему померещился сумеречный силуэт промелькнувший над вершиной Лысой горы. Крамер всмотрелся в мельтешащую даль и ничего не увидел. “ Вероятно небольшой снежный смерч”, – предположил он. Черепинск заметало, как забытый богом полустанок где нибудь под Актюбинском. “Причем здесь Актюбинск, это же в другом мире”, – хотел возразить Крамер, но его вызвонил Директор. Захлебываясь от восторга он сообщил, что де Бренвилье сошел с ума и сейчас его везут в дом скорби замотанного, подобно Тутанхамону, в смирительную рубашку. Крамер хотел возразить, что замотана была мумия фараона, но информация последовавшая далее смешала его мысли. Директор, подвизгивая от смеха, сообщил, что по утверждениям разом избавившегося от заикания аптекаря, позапрошлой ночью, под утро, разбив окно спальни на втором этаже, влетела на метле в его дом голая Сада и, приковав хозяина дома к спинке кровати, добилась от него выдачи всей партии сушеного шпината. “Представляешь, Крамер, – задыхался от хохота директор, – двести килограмм голой Сады, на метле, подвергают сексуальным пыткам несчастного, маленького, озабоченного аптекаря и похищают у него двадцать килограмм сушеного шпината”. “Шпината, Крамер!” – гоготал он в ухо ошарашенного блогера.
Согласившись с Директором, что подобная картина может возникнуть только в голове сумасшедшего, Крамер отключился и поспешил вниз, в выходную галерею. Там, на первом этаже, в пыльном темном чулане, расположенном сразу за нишей, хранилась метла. Судя по пятнадцати прутьям торчащих из нее, метла была очень старой и очень одинокой. Открыв окованную желтым металлом дверь Крамер застыл истуканом. Метлы в чулане не было. Наконец появилась версия отсутствия Садиных следов на снегу. Хотя если принимать эту версию всерьез, то Крамеру тут же следовало попроситься в одну палату с фармацевтом.
