Ждать пришлось долго. Очень долго. Крамер несколько раз брал в руки телефон не решаясь вновь беспокоить директора, три раза проверил корзину с веревкой предназначенную для подъема документации. Пообедал. Время густело, вытягиваясь в Лету. Наконец издалека послышалось натужное гудение рыкающего дизеля. Раздался звонок и сиплый, недовольный голос Кар Го сообщил ему, что груз прибыл. Крамер радостно поблагодарил его, распахнул ставни амбразуры и опустил сквозь вязкий вечерний воздух корзину. Костлявый, сутулый экспедитор с ненавистью посмотрел на него задрав черную всклокоченную голову и кинул в корзину лист бумаги с прикрепленной авторучкой в виде тростникового стило.
– Распишитесь – хрипло каркнул он.
– А документы, – осведомился Крамер, ставя закорючку и опуская корзину вниз.
– Имейте терпение, – с вежливой ненавистью прохрипел экспедитор указывая на многометровую фуру.
– А что, поменьше машину нельзя было прислать, – удивился Крамер, но курьер промолчал.
Вскоре раздалось гудение и на булыжную площадку перед входом въехал буро-зеленый легковой автомобиль доставивший четверых худосочных грузчиков в такой же болотной фирменной робе. Пока Крамер медленно осознавал происходящее, двое биндюжников открыли задние двери фургона, запрыгнули внутрь и будто из ларца передали двум другим длинный, объемный ящик сколоченный из свежих досок. Даже сверху, сквозь вечереющий воздух были видны сургучные печати и герб Председателя на крышке ящика. Двое внизу сноровисто ухватили груз, отставили в сторону и тут же приняли из фургона следующий аналогичный ящик. Выгрузка затягивалась. Где-то на двадцатом ящике Крамер сбился со счета, однако вскоре первый работник выпрыгнул из кузова, а второй передал ему ящик поменьше, размером со стул. Грузчик под нетерпеливыми взглядами трех других водрузил его на груду больших ящиков, люди внизу засуетились, захлопали двери машин, загудели, удалясь, двигатели и все стихло. Крамер молча смотрел как Тьма, стекающая с подножья плато Наска, скрывает тайну цитадели Пайтити.
Волшебник страны Коз
В конце следующего дня вечерняя стужа белыми струйками вьюги скользила вдоль склонов Наска, занося белой пеленой пирамиду ящиков у стен цитадели.
“Душа, переполненная неудачами, с сумеречными холодами извечно погружается в печаль и спасут ее в этой промозглой бездне безысходности только вовремя подброшенное в камин березовое полено и ветхозаветный глиняный ковш теплого верескового эля”, – думал Крамер, опуская черпак в почти полную закопченную корчагу. Тайный рецепт варки этого древнего напитка прислал Крамеру несколько недель назад его подписчик, долгое время занимавшийся расшифровкой закодированных рецептов давно ушедшего волшебника страны Коз. Во избежание повторения ситуации с монополизацией поставок шпината аптекарем, Крамер, обнаружив вокруг цитадели обширные заросли вереска, умудрился до наступления холодов создать большой запас сушеного кустарника.
Второй ковш терпкого, густого напитка освободил Крамера как от груза тягостных обид на черепинцев, отказывающих ему весь день в просьбе по доставке сушеного шпината, так и от чувства легкой вины перед отвергнутой Садой, захотевшей прийти в гости в цитадель с уже испеченным шпинатным пирогом. Перспектива быть замурованным в цитадели вместе с За Садой после тотального изнасилования марсиан на вершине Наска, испугала бы даже Мазоха.
Крамер улыбнулся. Теплый хмельной огонь сиял в нем. В трапезной также было лучисто от играющего пламени камина и неподвижных отблесков свечей. Он достал из шкафа томик “Хромой судьбы”, бережно положил его на стол и направился вниз, в темноту лестничного пролета, чтобы зажечь факелы в выходной галерее. “Пусть будет светло”. – предвкушая новую встречу с героями любимого романа, радостно напевал он, подхватывая по пути вновь наполненный ковш. Зажигать факелы с черпаком в руке был неудобно и он на ощупь поставил ковш в выходную нишу. Сзади раздался хруст. Потянуло холодным ветром. Крамер обернулся и увидел чистейшее звездное небо в темном проеме открытых дверей.
Пять лет назад Крамер, сразу после заселения в западный форт, стал узником цитадели. Целый год он искал возможность получить свободу, но только присланный на почту с анонимного адреса лайфак про шпинатный пирог, даровал ему, подобно Золушке, временное избавление от стен крепости, ибо каждый вечер, с закатом, неизвестная сила возвращала его в трапезную цитадели. Тысячи рецептов, напитков, приправ и химических веществ размещал он в выходной нише. Тщетно. Срабатывал только шпинатный пирог.
Пять лет поисков и вот он, новый ключ к свободе – старинный ковш, полный теплого верескового эля. “Мда…Пивом тут не обойдешься”, – ликующе закричал Крамер. Он поднялся в трапезную, принял на грудь стакан рома от старика Флинта, загорланил: “тварь ли я дрожащая”, – и, прихватив две бутылки “хвачкары”, гулко зашагал по ночным черепинским улицам в гости к За Саде.
Визит большой дамы
Бам! Бам! Бам!
Гулкие удары стучали в левое полушарие. Крамер тяжело перевернулся на другой бок.
Бам! Бам! Бам!
Теперь гул ударов наполнил правое полушарие. Придется открыть глаза. В смотровую щель отекших век он увидел высокий потолок собственной трапезной. Как я сюда попал. Еще ночью я был на свободе. Преодолевая тошноту он лег на спину. Судя по солнцу в окне был полдень.
Бам! Бам! Бам!
Теперь грохот дуплетом взрывался в обоих полушариях!
Бам! Бам! Бам! Он медленно оторвал голову от подушки. Удары доносились снизу.
Бам! Бам! Бам!
Это стучат в двери – была следующая мысль. Кто же там.
Крамер медленно пошатываясь подошел к оконной амбразуре, распахнул створки и посмотрел вниз.
Бам! Бам! Бам!
Сада стояла спиной к двери и что было силы лупила по двери пяткой закованной в кирзовый сапог. На скрип створок она подняла косматую голову, глаза ее сияли радостным восторгом. Ни капли пресыщения не было в них. “Я так и знала, что ты здесь, хотя и нет твоих следов ведущих в дом” – запела она. “Господи, еще следопыта мне не хватало”, – медленно думал Крамер разглядывая свежевыпавший снег. Действительно, на площадке были только следы За Сады. “Воздушно-капельным путем”, – почему то вспомнилась ему надпись на плакате размещенном на стене в школьном коридоре его детства. “Спускай корзину, пошевеливайся, пока шпинатный пирог горячий”. Двухметровая амазонка кариатидой демонстрировала, вздымая к небу, здоровенную коробку с пирогом. “Негодяй, – радостно кричала она, – ты исчез прямо с меня на рассвете, ты оставил неудовлетворенную женщину и сейчас я требую сатисфакции!”
“Ции… Ции.. Ции…” – отзывалось плато Наска.
Увидев пирог Крамер проглотил тошноту и отошел от окна. Разочарование переполняло его. Значит эль действует только до рассвета. Пирог – до заката, а эль – до рассвета. Кстати об эле. Он подхватил лежащий на полу ковш, зачерпнул горьковатый, пахнущий полдневным медом напиток и разом жадно ополовинил сосуд. Живительная влага утолила жажду, легкий хмель очистил разум и волшебная сила наполнила его. “Лолита, свет моей души, огонь моих чресел” – сказал книжный шкаф. Крамер обернулся к вырезанному из красного дерева шкафу. Книги молчали. “Однако чудесные козлы были у этого самого волшебника”, – сообщил Крамер корчаге с вересковым элем.
Бам! Бам! Бам! донеслось снизу. “Пойду ,открою, – как бы нехотя подумал он, – а заодно и позавтракаю, а больше ничего другого, ни-ни”. Крамер наполнил ковш, спустился вниз и поставил его в нишу. Ничего не произошло. Он достал ковш и снова нарочито-демонстративно водрузил его в внутрь стены. Двери стояли как вкопанные. В этом месте повествования Крамеру стоило бы расстроиться, но волшебный напиток освещал дорогу в мир, и он предположил, что эль действует только после заката солнца. “И эль действительно действовал только после заката”, – подтвердил голос за кадром. “Копелян! Точно, Ефим Копелян”, – узнал голос Крамер.
