– Но…тебе не кажется, что дело не выгорит? – засомневался Иннокентий.

– Сейчас мы будем зарабатывать не столько, сколько хотелось бы. Но, поверь мне, через несколько лет машин станет столько, что с каждой проданной франшизы мы будем получать в месяц не одну сотню тысяч.

– Франшизы?

– Не заморачивайся.

– Понял, – кивнул Нокиа. – Ты здесь босс.

– Оставьте на первом этаже место для небольшого гаража. Но, чтобы не бросалось в глаза. А на втором этаже будут офисные помещения.

Мы оба еще раз медленно огляделись. Каждый из нас представлял свою картину. Иннокентий пытался пофантазировать как это все будет выглядеть, а я просто вспоминал, как выглядит эта автомойка через двадцать лет. Самая крупная и известная в городе моей прошлой жизни.

– Ты снял мне квартиру? – спросил я, когда понял, что время для гроссмейстерской паузы истекло.

– Прямо напротив. Как ты просил, – седой кинул мне ключи и назвал адрес.

– И этот район не контролирует ни один клан?

– Нет. В основном тут живут бастарды и простолюдины. Много алкашей, бомжей и наркоманов. Да ты и сам видел.

– Отлично. Значит теперь мы возьмем под свой контроль весь этот район, Нокиа. Пацанам, которым до тринадцати лет, дай работу на мойке. Подросткам постарше место в курьерской доставке. Всех пожилых нужно пристроить в клининговую компанию. По возможности. Молодых девчонок устрой в груминг-центр. Женщин в детские игровые комнаты. И для всех должен быть один работодатель. Константин Ракицкий из знатного рода.

– Значит наша цель не просто заработать?

– Нет. Наша сила в людях. Каждый человек в этом районе должен знать, что мы защитим его и дадим работу. Сила нашего клана не в одаренных и тем более не в аристократах. Наша сила в самых обычных людях.

– Все сделаем, босс. Завтра же пришлю сюда бригаду для ремонта.

– Да. И все наши офисы тоже перенеси в этот район. Никому, кроме друзей не понравится, что мы захватываем город. Поэтому, пока я не получу все подписи, вести дела надо аккуратно. Тихо и незаметно.

Нокиа явно был воодушевлен. Его глаза постоянно бегали, он по-идиотски улыбался, а в конце даже пожал мне руку.

– Я не знаю, что ты за черт, Ракицкий, – усмехнулся он. – Но мне чертовски нравится то, что ты затеял.

Мы с моим подельником вышли с моей будущей автомойки в районе обеда. Иннокентий сел в свою «Toyota» и уехал. Я остался стоять возле входа на старый рынок.

Это самый неблагополучный район моего города. Он такой сейчас и останется таким через двадцать лет. Потому что именно здесь самая высокая концентрация, как сказал Нокиа, всех наркоманов, алкашей и бомжей. Уж не знаю почему так сложилось, но в каждом городе есть такой. Куда люди стараются не соваться, потому что именно здесь ты рискуешь остаться без телефона, кошелька и еще хорошо, если тебя не изобьют в подворотне.

Мы с Серым и Жендосом все детство путешествовали по городу. Просто заходили в первый попавшийся подъезд звонили в дверь и убегали. Так нам было весело. Но в этот район мы никогда не совались. Уже не помню почему. Может, потому что боялись, а может потому, что чтобы дойти до него, нужно преодолеть пару километров промышленной зоны. А это не так легко, когда у тебя нет денег на проезд и обратно ты можешь просто не успеть к ночи.

Здесь есть несколько популярных городских точек. Магазин «Родина», где куча продуктовых отделов и даже есть прокат видеокассет. Рынок под названием «Юпитер», расположенный в подземном переходе. Кинотеатр, который давно работает только как ночной клуб и буквально через пару лет будет его самый расцвет. Парикмахерские, дешевые закусочные и школы, в которых не учатся, а выживают. Лучшее место для того, чтобы найти верных людей. Но худшее для одиннадцатилетнего парнишки.

Я перешел через дорогу и зашел в магазин. Скупил все последние выпуски газет с объявлениями, набрал два пакета продуктов и отправился домой искать объявление какой-нибудь гадалки. «Сниму порчу», «Отведу сглаз». Насколько помню таких объявлений в этом времени хоть отбавляй.

Я зашел во двор и окинул его взглядом.

Ничего необычного. Все завалено снегом. Есть качели и несколько турников. Какой-то старичок хлопает ковер. Еще один местный житель копается под капотом автомобиля. Есть разбитая хоккейная коробка. Но там, похоже давно не играют. В целом, все спокойно. Может из-за того, что сейчас все на учебе, а с местной компанией подростков мне предстоит встретиться только вечером?

Я зашел в свой подъезд и невольно выругался. Потому что сверху слышны возбужденные голоса. Похоже, какая-то компашка зашла погреться. И хорошо, если бы я жил на первом этаже. Но двадцать пятая квартира на третьем или на четвертом. Так или иначе, познакомиться с местными мне предстоит сейчас. Надеюсь, что без приключений.

Проходя через лестничный пролет с почтовыми ящиками, я бросил взгляд на свой. Дверца ящика погнута, а внутри лежит целая куча макулатуры. Почтальоны пихали ее туда, как будто было не понятно, что в квартире давно никто не живет.

Я вытащил все газеты, письма, квитанции и закинул в пакет. Дома разберусь.

Уже хотел пойти дальше, когда мой взгляд случайно упал на подоконник, где разбросаны пустые шприцы. Они лучше всего говорили о том, где я теперь живу. Н-да. Нужно привыкнуть к местному колориту. Пока я не искореню эту пакость отсюда.

Я поднимаюсь выше. Голоса становятся громче. Уже посчитав по количеству квартир на этажах и номерам на дверях, я понимаю, что мой новый дом на четвертом этаже. Настраиваюсь на встречу с местными. Потому что теперь точно знаю, что она неизбежна.

Преодолеваю очередной этаж и вижу на лестничной площадке компанию подростков из трех человек. Едва они замечают меня – замолкают. Смотрят, как медленно ступаю наверх, таща два больших пакета.

– Здрасьте! – произносит один из подростков. Бритый наголо и с синими мешками под глазами.

Я останавливаюсь.

– Доброго дня! – отвечаю, окидывая их взглядом. – Пропустите?

– Смотря кто и откуда, – хмыкает второй из компании и широко улыбается.

Вижу, что один из его передних зубов совсем сгнил. Невольно морщусь от увиденного.

– А вы из военкомата что ли? – искренне удивляюсь я. – Или перепись населения?

Улыбка медленно спадает с лица гнилозуба. Он снимает шапку, которая, итак, покрывала только затылок. Кладет ее на подоконник и берет оттуда нож. Охотничий. В чехле и заляпанный белым порошком.

– Какой-то коллекционный? – спокойно спрашиваю я.

– Че? – шмыгает носом лысый.

– Коллекционный нож, спрашиваю, или фуфло поддельное, которым вы тут народ пугаете?

Длинная пауза.

Занимающиеся подъездным серфингом пацаны явно не ожидали такой дерзости от одиннадцатилетки. Хотели напугать меня, а я не повелся. Поэтому сейчас невольно переглядываются друг с другом. Кто возьмет на себя ответственность продолжить конфликт с маленьким мальчиком. Промолчать не вариант. Даже таким, как они, друг перед другом будет стремно.

– Положи нож обратно, – вмешивается третий. С фингалом под левым глазом.

Затем забирает оружие из ладони своего друга, кладет его обратно на подоконник и обращается ко мне:

– А ты откуда такой дерзкий нарисовался? А, щегол? Может тебе пару раз в нос дать, чтобы ты базар фильтровал?

– Давайте обойдемся без предварительных ласк, – заявляю я и ставлю пакеты на лестницу, ближе к стене. – Теперь я тут живу. Тереться в подъезде вы можете. Но если хоть раз увижу, что ширяетесь этим дерьмом здесь или пытаетесь подсадить кого-то еще, то будем разговаривать по-другому. Знаю, что таких как вы побоями и даже смертью не напугать. Поэтому будем решать вопрос другими методами. Изолировать, отправлять к бабушке в деревню. Не знаю. В общем, варианты есть.

Несколько секунд тишины, а затем все трое разражаются смехом.

Я выдыхаю, потому что такая реакция вполне ожидаема. Беру пакеты и поднимаюсь выше. Останавливаюсь на лестничной площадке между третьим и четвертым этажом. Когда смех стихает, а гнилозуб преграждает мне дорогу. Лысый заходит сзади. Тот, что с фингалом остается на месте, у подоконника.