– Андрей! Я скоро приду!

Во мне жил такой же ребенок, но Андрей видел, как его из меня зверски вытравили.

Мне снова страшно.

Каким-то образом я поднимаюсь, Андрей взволнованно смотрит, пытаясь оттереть рукавом толстовки грязь на моей ладони.

Было и так сложно принять то, что он все знал, но сейчас, когда он это увидел…

– Что такое?

– Мне страшно.

От чего – не знаю. Почему так неожиданно – не знаю. Состояние тревожности поглощает меня с головой.

Отец выводил меня из него. Отец – надежный.

Андрей выводил меня из него. Андрей – надежный. Был надежным, пока не…

– Почему? Что случилось, малыш? Все же в порядке было.

Подожди, сейчас подожди.

Просто представь сейчас, что будет, если он узнает: вы оба посмотрели не предназначенные друг для друга картины.

У него в телефоне я не нашла этого проклятого видео, но тошнота подходит к горлу только от того, что я думаю об этом. Чем он тогда лучше тех ребят, которых сам же и наказывал?

– Прости… Я… вспомнила неожиданно кое-что.

– Что вспомнила?

– Сон плохой приснился.

– Сейчас поднимемся – расскажешь.

* * *

Тщательно мою руки, глядя в зеркало.

Я так хочу быть девочкой в его глазах, которую часто видела в отражении – чистой и не имеющей груза за спиной.

Выхожу на кухню, где Андрей на столе раскладывает еду из пакетов, на которых написано «Вилки-Палки». Сразу же, только появляюсь в дверном проеме, он усаживает меня на стул, а сам присаживается на корточки и поглаживает мои руки.

– Ты меня не обманываешь? Правда кошмар вспомнила?

– Правда, пока ты с девочкой говорил, вспомнила.

– Что приснилось?

Сегодня ничего, я ведь почти не спала, а вот пару дней назад…

– Мама, – отвечаю то ли на вопрос, то ли на его прикосновения.

– Разве плохо, если мама снится?

– Когда снится несчастной и вечно плачущей – да.

Тогда Андрей меняется в лице, мечется немного, но все-таки находит что сказать:

– Все в порядке. Это просто кошмары. Не думай о них. Думай, как сейчас будешь вкусно есть.

На время мы забываем о произошедшем – или просто не показываем друг другу, что нас это тревожит?

Мы очень весело проводим время – объедаемся и дурачимся, словно дети. Андрей включается музыку на своем телефоне, но выбор песни оставляет желать лучшего.

– О не-е-ет, выключи этот ужас! – умоляюще прошу я, закрывая уши ладонями и морщась, будто съела целый лимон.

– А что не так? – не понимает он.

– Мне правда нужно объяснять, что не так с пацанским рэпом?

Андрей выключает трек, а потом встает, чтобы достать из холодильника воду.

У нас разные вкусы – ванильные и лиричные песни он слушает только со мной. Хотя в тот самый день он попросил в магазине поставить песню «В своих снах», а она явно отличается от того, что есть в его плейлисте.

Мне кажется, он немного смутился из-за резкой реакции на его музыку.

– Включи что-то свое.

Нажимаю на первую попавшую песню в приложении.

– Ну что, наелась? – переводит он тему, вытирая мои запачканные соусом губы.

– Объелась, – констатирую я.

– Теперь хорошо? Радуешься жизни?

– Только той, в который есть ты.

Нам уже не до музыки.

Нужно быть осторожнее, потому что после таких слов он может начать действовать. И начинает. Подхватывает меня на руки и бережно, как самое дорогое сокровище, несет через кухню в спальню.

Он кладет меня на кровать, пока я рассматриваю все вокруг. Здесь очень уютно – это небольшая комната, выполненная в современном стиле, с преобладающей серо-коричневой гаммой цветов. Я заходила сюда однажды на дне рождении Луны, но сейчас все абсолютно по-другому.

Надо мной нависает любимый человек, касается моих косичек, медленно стягивает с них резинки. Расплетает, будто его пальцы танцуют вальс с моими волосами.

Так, надо расслабиться. Попробуй довериться.

– Ты совсем ребенок с этими косичками.

– А без них?

– И без них тоже.

Вот каково – не стесняться, не зажиматься, не думать. Беззащитно лежать, ощущать пальцы на коже – сначала на щеках, потом на ключицах, ниже, на животе. Я краснею от смущения, но не собираюсь останавливаться.

Тело удивительно спокойно – оно не протестует, не отторгает ни нежные прикосновения, ни непрекращающиеся поцелуи. Оно поддается, доверяется и просит его безумной энергии, которая вот-вот наполнит меня.

Какой парадокс: с ним слишком опасно, как с тысячей острых лезвий. Но вместе с тем слишком спокойно, будто я от всего мира защищена. С ним все слишком. Слишком много. Слишком хорошо. И если судьба захочет меня уничтожить, то сделает слишком больно.

Еще немного – и он сорвется.

Если ты сделаешь это, то пообещай, что я всегда буду тебе нужна.

Андрей смотрит на меня внимательно, я разжимаю ноги, хватаюсь за его плечи и прижимаю к себе.

С тобой я спокойна.

С тобой невредима.

– Я не сделаю тебе больно, принцесса, – шепчет Андрей, быстро избавляясь от моего платья. – Ты ведь знаешь.

– Знаю, – проговариваю и вжимаюсь обнаженной спиной в матрас.

– Моя маленькая, как давно я этого ждал.

Мне тепло.

Чувствую, как его дыхание скользит по моей коже. Сложно размышлять, поэтому я стараюсь забыться в его касаниях и поцелуях, а они не прекращаются ни на мгновение.

Властные руки Андрея аккуратно разводят мои ватные ноги. Он спускается ниже, ни на секунду не прекращая ласкать мое обнаженное тело. Жадно целует внутреннюю сторону бедра, немного покусывая. Щекочет мою кожу своей легкой щетиной, из-за чего я немного посмеиваюсь.

– Ой, – давлюсь смешком, а руками сжимаю короткие волосы Андрея и пытаюсь немного оттолкнуть.

– Что? – взволнованно спрашивает он.

– Щекотно.

– Извини, – улыбается он, после чего будто специально продолжает беспрерывно целовать мои бедра – и не только бедра.

Такой он сейчас деловой и старательный, что я не могу сдержать смех – беру рядом лежащую подушку и закрываю ею лицо сверху. Пытаюсь спрятаться, чтобы не видеть, что он будет делать дальше. Но он сразу дает понять, что будет – его пальцы начинают бережно поглаживать мой клитор.

Андрей очень внимателен и осторожен, но даже при этом остается жестким и напористым. Однако я никак не препятствую ему и позволяю делать со мной все что вздумается – знаю, что не обидит.

И вот его пальцы проникают глубоко в меня – настолько, что я издаю глухой стон в подушку. Совсем не хватает дыхания, чтобы успевать его переводить.

– Андрей, – жалостливо шепчу я, когда он убирает подушку с моего лица и кидает куда-то на пол.

Наконец наши лица снова сравнялись.

Он медленно заправляет прядь моих волос за ухо, а затем начинает ласкать мою грудь языком. Мечется от одного соска к другому – они уже болезненно реагируют на любые его прикосновения.

Мне становится неуютно из-за того, что я лежу перед ним полностью обнаженная, а он наоборот – все еще полностью одет. Хочу исправить это и разделаться с его одеждой тоже, но Андрей не дает мне этого сделать. Мои руки прижаты его руками к кровати.

– Понимаешь, что я с тобой сделаю? – шутит он. – Больше не получится отвертеться.

– А ты понимаешь, что я не против? Я и так лежу перед тобой совсем голая, куда я денусь? – пытаюсь немного поддразнить его. И, кажется, получается, потому что его буквально трясет от желания.

По моему взгляду Андрей должен понять, что ему разрешено действовать.

Мне нравится находиться под его контролем, но я тщательно пытаюсь это скрыть, чтобы сильно не зазнался. Хотя едва ли у меня получается скрыть это.

Андрей ослабляет хватку, после чего я все-таки стягиваю с него футболку. Сам он слегка приспускает брюки вместе с боксерами, облизывает свои пальцы и снова дотрагивается к чувствительному и неприличному.

Всего одно короткое мгновение – и твердый член Андрея медленно входит в меня. От неожиданности прикосновения я выгибаюсь в спине. Он все-таки добивается того, чтобы я расслабилась окончательно.