Так что, возвращаясь к вопросу, можно ли наши случаи сравнивать? Нет, нельзя. Привязанность моего Зверя к Ариадне несравнима с привязанностью твоего к Софи, так как твой может привязаться и к другой деве. У моего не существует больше ничего и никого, кроме нее.

Закончив свой монолог совершенно равнодушным тоном, я вновь принялся за тарелку с мясом. Интар застыл. В его голове проносились сотни мыслей. Удивление, несогласие, тревога даже стыд. Однако ничего из этого меня не трогало.

Спустя пять минут молчания, во время которого брат сумбурно обдумывал что-то связанное с его Марью, он начал нервно ерзать на стуле, не решаясь озвучить свою идею вслух.

– Хватит возиться. Говори, – подогнал я его, желая избавиться от чужого присутствия и остаться в одиночестве.

– Думаю… Мне кажется, есть способ попробовать связаться с Ариадной, – наконец выдал Интар, сосредоточенно сведя брови.

Я прекратил жевать, почувствовав, как во рту в один момент пересохло, а мясо превратилось в колючий шар.

– Когда ты сказал про клятву, до меня вдруг дошло, что вы же связаны. Духи соединили вас. Погрузив тебя в сон, я могу попробовать выйти на Ариадну через твою с ней связь, с помощью Мари. Ведь я смог выйти к Софи в другой мир, может получится и в твоем случае?

Надежда так сильно раздула мою грудь, что стало сложно дышать. Со скрипом отодвинув стул, я встал.

– Пошли.

***

Идея Интара была прекрасна, но, как и многие канувшие в лету мои прежние гениальные идеи – бестолкова. Две недели он погружался в мои сны, пытаясь по связи выйти на Ариадну. Но либо мы никак не могли попасть на ее сон, либо теория Интара не жизнеспособна, либо выходить было некуда… О последнем варианте, я даже думать не хотел. Эти две недели, пожалуй, были худшие за последние два года. Так как мне приходилось постоянно пребывать во сне, избежать участи своих выжигающих душу грез не удавалось. Это доконало меня. В итоге, пришлось признаться брату, что я больше не могу. Хотя он пообещал, что будет продолжать пытаться найти мою лимгару в Мари.

Очередная ослепляющая надежда умерла. Жизнь вернулась в прежнее русло бесконечного движения. Стена, дозор, обязанности вайгара, раз в две недели непростое путешествие до Астролании, либо отправка грайдеров до столицы аармонов, чтобы узнать новости. И так по кругу.

Новый день не предвещал значительных изменений в уже накатанной хронологии моей жизни. После ночного дозора, где я наблюдал привычную картину скользящих за источающей жар Стеной визромов, пришлось спуститься в шахту вафрания, где произошел обвал, и вытаскивать пострадавших людей, а после разгребать завалы. Такие дни, забитые бурной тяжелой деятельностью, нравились мне больше. Усталость после столь насыщенных суток могла принести сон без сновидений.

Ближе к полуночи, я стоял в кабинете возле стола и читал письмо от О́рега – вайгара риала Горху́н, что располагался не так далеко от места падения злосчастной кометы. По моей просьбе он пытался отыскать черный камень в своих владениях. Но результат был вполне ожидаем – жирное ничего. Хотя, признаюсь, получив письмо, сердце мое взволновано забилось, надеясь на положительный результат.

Обычно тихая дверь скромно скрипнула. Я не чувствовал запах чужака или другого грайдера. Подумал, что кто-то из прислужниц осмелился войти в кабинет. Но странно, и человеческого запаха мой нос не уловил. Как не пронеслось ни одной чужой мысли, даже невнятного обрывка какого-либо слова.

Я поднял голову. От входа к стулу следовал невысокий встрепанный мальчишка в рваной одежде, с босыми ногами и чумазый до неприличия. Его лицо ничего не выражало. Он просто шел к стулу, не смотря больше никуда, кроме своей цели, будто кроме него в кабинете никого не было. Опустив письмо на стол, я с интересом наблюдал, как странный гость усаживается поудобнее, прилежно складывая руки на коленях, после чего поднимает на меня взгляд больших темных глаз.

Он смотрел на меня… никак. В его взгляде не просматривалось ни мысли, ни чувства, ни какого-либо выражения, ровно как в голове. Мальчишка меня заинтриговал. Для Зверя он оказался невидим и неслышим, словно его не существовало вовсе.

– Чем обязан? – первый нарушил я молчание, желая выяснить, кто же ко мне пожаловал.

– Легче сказать, чем ты мне не обязан, – бодро ответил малец, заставив меня удивленно вскинуть брови. – Но сейчас не об этом. Никак камень найти не можешь, да?

Внутри мгновенно растянулась звенящая струна.

– Ты кто? – подозрительно спросил я, напрягшись от осведомленности этого ребенка и его странной неопознанности всеми моими органами чувств.

Прежде чем ответить, он театрально вздохнул и поморщился, после чего нехотя протянул:

– У тебя здесь, в Паргне, меня зовут Ульф.

– Ты живешь в моем риале? Почему я тебя не знаю?

– Да ты много чего не знаешь. Чему ты так удивляешься?

Не отрывая рук от коленей, мальчишка непосредственно пожал плечами. Он явно не испытывал страха перед Видящим вайгаром. Странно, дети обычно инстинктивно держатся от нас подальше. С этим же определенно что-то не так.

– Ты понимаешь, с кем разговариваешь?

– Странные, странные… Что та, что этот… Сами что ли вечно всего не понимают, и других за идиотов держат? Непонятно, – тихо забубнил Ульф, почесывая грязными пальцами не менее грязную щеку, словно я его не слышал, после чего уже звонким голосом произнес: – Наверное же понимаю, раз в кабинет вайгара пришел. Кто еще здесь может быть кроме тебя – Рэй-га-ра.

Мое имя он произнес по слогам. Это что, издевка? Даже не припомню, чтобы кто-то смел не то что издеваться, со мной лишний раз и шутить-то опасались. Всем казалось, что Видящий юмора не понимает (или не ценит), и если его разозлить, то тот непременно обернется и разорвет на части. Многие верили в эту глупость.

Кто ко мне пожаловал и с какой целью, я так и не понял, поэтому предпочел пропустить сарказм, дабы выяснить, откуда мальчишке известно о камне. В его наличие не верилось, однако проверить не мешало.

– В таком случае, что привело тебя ко мне, Ульф? – сел я в кресло, продолжая следить за каждым движением гостя.

– Так я камень тебе принес.

В ушах поднялся шум, а сердце пропустило пару ударов. Мне показалось, что я ослышался.

– Что?

– Камень, говорю, принес. Камень Сути. Ты его уже два года ищешь. Вот он.

Ульф оторвал от коленки руку и поднял ее ладонью кверху, где в перепачканной землей ямке лежал черный пыльный камень. Похож! Очень похож! За два года это первый настолько похожий камень. У меня сперло дыхание. Я не мог оторвать от черного невзрачного минерала жадного взгляда. Но разве так бывает?

– Откуда ты узнал, что я его ищу? – вопрос прозвучал сипло и неуверенно.

– Важно ли откуда я узнал? Главное, я тебе его принес. Так нужен он тебе или обратно нести?

– Нужен.

– Хорошо. Тогда перейдем к делу, – с серьезной физиономией кивнул Ульф, пододвигаясь на самый край стула. – Ты получишь его за клятву отдать мне то, что я попрошу у тебя со временем. То, что, скорее всего, отдавать тебе не захочется.

Я негромко рассмеялся. Искренне. Не смог сдержаться (хотя для меня это совершенно не характерно). Он серьезно? Сидит напротив Видящего, держа в руках поганый камень, ради которого я весь Харн перевернул, и ставит условия? В самом деле? Этот сопляк?

– Положи камень на стол и отправляйся домой, малыш, – со снисходительной улыбкой приказал я, испытывая лишь душевный подъем.

Мальчишка не спешил. Он громко вздохнул, закатив глаза, а после медленно произнес, сурово сведя брови:

– Ты не понял, Рэйгар. Камень тебе не достанется, пока ты не дашь клятву.

Вот сейчас смеяться мне не захотелось. Зверь во мне заворочался от злости. Если бы напротив сидел взрослый грайдер, то он получил бы закономерный ответ на свое требование. С дерзким ребенком было сложнее.

– Ты полагаешь, что сможешь выйти из этого кабинета с камнем в руках, если я дам отрицательный ответ?