Некая тайная цифра -- личный знак самого сайида-на был оттиснут в начале письма. Устад Наср Али почему-то вздохнул, и качнулось от этого пламя светильника. Страшный шум послышался у него в ушах..

Весь день тогда клекотали внизу грифы. Маленькие пузырьки вздувались и лопались на черных губах того, чья нисба теперь сайид-на Совсем недавно объявился он среди семи владык учения, и хоть только "великий дай" его ступень, сам верховный дай аддуат признал его волю Ибо вывести учение из чистоты подполья и стать видимым в мире -- его призыв и исполнение. И в Алухамут ън вошел обманом, не колеблясь.

Сына ждал к себе в этот памятный день сайид-на. К истинной вере приобщался тот в Куме и с детских лет не видел отца, отдавшего все помыслы учению. Один талько этот сын и оставался в мире у святого имама.

Одетые в грубую ткань, безмолвно стояли семеро юношей, и сзади зияла пропасть. Сайид-на вышел к ним, как обычно, и лицо его было закрыто. Вдруг желто-белую ромашку, сорванную по дороге, увидел он меж пальцев у крайнего фидаи, который и был его сьш. Имам приблизился своим быстрым, неслышным шагом и посмотрел ему в глаза. "Нет, не уверуешь ты!" -- прошептал он, и все это услышали.

Сайид-на левой рукой отвел покрывало со своего лица, чтобы проститься с сыном. А правой рукой он отстранил его от себя, и тот с открытыми глазами полетел в бездну, ударяясь о скалы. И кричали потом внизу грифы...

Устад читал цифры, и на череп была похожа пустая тыква в пламени светильника. Точно такую же тыкву держал в руке сайид-на в последний раз, когда он видел в горах святого имама. А потом тыква покатилась по темному ковру к желтой когтистой лапе птицы Симург.

-- О, сколь нищи вы духом! -- закричал сайид-на, и белая полоска ровно окружала его рот.

Он кричал, что бог отвлечен и недоступен, так что бесцельны молитвы. Лишь Мировой Разум -- производное от бога, и к нему следует обращать мысли. От разума и бесконечно ниже его душа, а атрибут ее -- жизнь со всеми ее несовершенствами. Кто же не видит, как несовершенно все, что вокруг нас: земля, планеты, созвездия, одинаково дурно пахнущие скоты и люди, тот воистину слеп и лишен обоняния...

Белые пузырьки все лопались и засыхали у кромки его черного рта. И только дай Кийа -- его верный сподвижник -- соглашался с ним из семи владык учения. Остальные говорили, что нельзя отделять учение от бога и его законов, переданных людям через Посланника. Они не хотели преступать некую линию добра и зла, начертанную в слабой человеческой душе. Хоть разделено учение на сокровенное, доступное лишь избранным, и видимое -- для остальных людей, но и высшим дай надлежит придерживаться правил, принятых между этими людьми. И еще говорили они, что нельзя давать ученикам-фидаи шарики из сока конопли, от которого безумеют люди. А женщин, что приводит для их обольщения дай Кийа, следует изгнать из крепостей...

Снова кричал сайид-на. И он спрашивал их, чего добились праведностью и почитанием добра. Помогли ли они, старики, учению своими стихами и молитвами? Нет, сгустилась тьма над миром, торжествует ложь, а чернью упыри беспрепятственно летают во все стороны, избирая себе жертвы. Верные слуги Ахримана 1 -- сельджуки -- царствуют над людьми, а некий мерзостный старик построил пирамиду, где верхние камни давят на нижние и словно в могиле цепенеет разум. "Устроение Государства" дана ему нисба, и вселенским гонителем правды состоит он вот уже тридцать лет.

----

1 Ахриман-- дух зла.

Разве молитвы открыли им ворота крепости на скале? А он пришел и открыл, потому что выше лживых божьих заповедей надлежит быть вождем учения. И в другие горные крепости так же вошли они. Не словесными узорами, а крепкими, грубыми крыльями обрастают здесь избранные. В седьмой и двенадцатый день месяца взлетают они отсюда, чтобы где-то на другом конце земли камнем пасть на очередного прислужника лжи.

Не проповедями сокрушена станет дьявольская пирамида, а строгой организацией. Для того и разделены приверженцы учения на имамов-даи, чье дело -- постижение тайны и руководство, и прочих членов братства, чья обязанность -- содержать имамов. Послушание -- смысл и доблесть учения, и достаточно прочим лишь верить в правду. И пусть в городах и селениях выводят люди белого коня в ожидании потомка хезрета Али, который возвестит миру царство справедливости. Мы-то знаем, что не имеет значения кровь при пророчестве. В каждую эпоху озаряет свет высшей истины одного из людей. Были уже великие пророки и имамы от иудеев, от арабов, и разве не может прийти имам-наставник человечества от арийцев?..

Так пусть же творят свои молитвы несовершенные люди. И когда смотрят в нашу сторону, то видят, что и мы как будто молимся с ними. Но не будет для нас недозволенного, ибо от нас, а не от некоего бога дается позволение. На действие и на убийство оно. Нечего бояться слов, придуманных людьми. Ложными друзьями будем мы становиться и станем сходиться с врагами, коль надо для величия учения. И что при этом, если обезумеют рядовые фидаи от конопли или обретают в поощрение жалкую плоть женщины...

Темная фигура шагирда возникла в проеме двери. Тонкое, красивое лицо с матовыми глазами было у него. Устад смотрел на него некоторое время, потом указал на место рядом с собой.

* ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ *

I. ВАЗИР

Об амилях, о постоянном и непре иенном разузнавший дел служащих... Амилям -- людям, что возле денег, при вручении должности следует внушать, чтобы они хорошо обращались с правоверным народом, не брали бы сверх законного налога, предъявляли бы свои требования учтиво, в хорошем виде, и пока рука райята не ощутит урожай. пусть ничего не требуют с него, чтобы он остался на месте, не ушел бы из своего дома в скитания... К каждому, кому вручается большая должность, следует также приставить мушерифа, чтобы тот об этом не знал, а муше-риф будет постоянно осведомлять об его делах и обстоятельствах... 1

Здесь все верно. О людях, что возле денег, писать много не надо. Их следует всякий раз проверять и, если взял лишнее, отбирать вместе с тем, что у него было раньше. А коль несоразмерно жаден амиль -- смещать, заменяя лицом достойным, уравновешенным в еде и одежде. О них можно привести свидетельство с царем Куба-дом, который в семилетний голод, благодаря строгости спроса с амилей, сумел кормить людей своего царства, и ни один из них не умер от отсутствия пищи. Таковы оказались в государстве скрытые возможности службы амилей.

Более важны тут примеры с вазирами, чтобы уразумел Величайший Султан и все прочие, что такова эта должность, состоя при которой легко пустить по ветру все царство. А для этого ничего нет лучше сказания о великом царе Бахраме Гуре и его вазире Раст Равише. Некоего преступника приблизил к себе коварный вазир. Тот незаконно сажал в тюрьму всякого, у кого были имущество, лошадь, гулам, красивая рабыня или поместье. Вазир же за деньги освобождал пострадавшего, забирая из его имущества все, что понравилось. Так долго это длилось, что обнищали и разбрелись кто куда люди, и не от кого стало наполнять казну. Объявился в то время у царства старью враг -- китайский фангфур, но не было в казне денег, а у воинов не было крепости в руках. Тогда Бахрам Гур, по своему обычаю, переоделся и поехал по земле, чтобы понять, откуда это разорение.

----

1 Сиасег-намэ, с. 24, 33.

Семь фарсангов проехал царь по пустыне, пока не увидел стадо овец и пастуха. А когда пастух помог ему сойти с коня, он с удивлением заметил повешенную на стойке шатра собаку. Пастух принял путника, как положено, угостил чаем и рассказал о собаке. Вначале хороший и честный был этот пес, сам гонял к водопою стадо и в сохранности пригонял обратно. Но потом вдруг стали одна за другой пропадать овцы. Когда их сделалось совсем мало, пастух решил проследить, в чем дело. Он залег неподалеку от водопоя и увидел вдруг идущую к стаду волчицу. Пес побежал ей навстречу, виляя хвостом. Потом он забежал сзади, они слюбились с волчицей, и пес лег спать брюхом кверху. Волчица же захватила овцу и поволокла в пустыню. Потому и повешен был пес, а овцы с тех пор стали пастись в безопасности.