Год подошел к концу, и Гэндзи изволил позаботиться об убранстве покоев юной госпожи и праздничных нарядах для ее прислужниц. Особа самого высокого происхождения и та вряд ли удостоилась бы большего внимания.

Отдавая справедливую дань достоинствам девушки, министр вместе с тем не особенно доверял ее вкусу, ибо понимал, что провинциальное воспитание могло дать о себе знать самым неожиданным образом. Вот и на этот раз он внимательнейшим образом осмотрел разнообразные по оттенкам и покрою наряды, над которыми потрудились лучшие столичные мастера.

- Какое множество нарядов! - сказал он госпоже Мурасаки. - Надо распределить их так, чтобы никто не остался в обиде.

Госпожа приказала принести все, что сшито в покоях Высочайшего ларца, а также в ее собственных покоях, и разложить все это перед Гэндзи.

Трудно было не восхититься удивительным мастерством госпожи, которой удавалось достичь не только неповторимой яркости и свежести красок, но и необыкновенной изысканности сочетаний.

Перебрав шелка, доставленные из разных лощилен, и отобрав темно-лиловые и красные, министр велел разложить их по ларцам и коробам. Помогали ему опытные немолодые прислужницы. "Это сюда, а это - туда", - решали они, раскладывая ткани.

- Право, все эти наряды настолько хороши, что трудно отдать чему-то предпочтение, - заметила госпожа. - Остается позаботиться лишь о том, чтобы они оказались к лицу тем, для кого предназначены. Ибо вряд ли что-нибудь может быть безобразнее платья, которое тебе не к лицу.

Министр улыбнулся:

- Похоже, что вы рассчитываете получить некоторые сведения о внешности каждой из дам. А что, вы думаете, к лицу вам самой?

- Но разве зеркало может дать верный ответ на этот вопрос? - смутилась госпожа.

Для нее выбрали темно-розовое, затканное узорами верхнее платье, сиреневое коутики, а также превосходное нижнее одеяние модного цвета. Для маленькой госпожи - хосонага цвета "вишня" и несколько нижних платьев из лощеного алого шелка.

Не очень яркое светло-синее верхнее платье, затканное изящным морским орнаментом, и нижнее одеяние из лощеного темно-алого шелка достались обитательнице Летних покоев, а для юной госпожи из Западного флигеля выбрали ярко-коричневое на синей подкладке верхнее платье и хосонага цвета "керрия".

Притворяясь, что ее нимало не занимают все эти наряды, госпожа между тем силилась представить себе наружность девушки. Ей казалось, что она должна быть похожа на своего отца, министра Двора, красоте которого, пожалуй, недоставало некоторой тонкости. Она старалась казаться спокойной, но Гэндзи сразу заметил, что она взволнованна.

- Кто-то может и рассердиться, узнав, что о его внешности судят по платью. Каким бы великолепным ни был наряд, его возможности ограниченны, а в самой заурядной женщине обнаруживаются порой достоинства, недоступные поверхностному взгляду, - сказал министр и украдкой улыбнулся, взглянув на прелестное платье, выбранное им для Суэцумухана. Оно было сшито из узорчатой ткани цвета "ива", густо затканной изящным растительным китайским орнаментом. Платье из белого китайского шелка с порхающими между сливовыми ветками бабочками и птицами и нижнее одеяние из темно-лилового блестящего шелка предназначалось для госпожи Акаси. "Такой наряд может быть к лицу только очень благородной особе", - подумала госпожа, ощутив новый укол ревности.

Для монахини Уцусэми министр выбрал изысканное платье из зеленоватого шитья и к нему еще два: желтое и светло-розовое.

Всем дамам Гэндзи отправил письма, в которых просил облачиться в эти наряды в один и тот же день. Разумеется, ему не терпелось узнать, к лицу ли им новые платья.

Дамы постарались ответить как можно изящнее и щедро одарили гонцов. Дочь принца Хитати жила дальше всех, в Восточной усадьбе, потому и дары ее должны были быть самыми роскошными, а поскольку особа эта никогда не забывала приличий, гонец получил великолепное женское платье цвета "керрия" с засаленными от долгой носки рукавами, которое без нижнего одеяния напоминало пустую скорлупку цикады.

Ответ она написала на толстой и пожелтевшей от времени бумаге "митиноку", пропитанной благовониями:

"Получила Ваш дар, и еще печальнее стало...

О китайский наряд!

Облачилась в него, но обида

Прежняя в сердце.

И его возвращаю тебе,

Рукава омочив слезами..."

Почерк у нее был удивительно старомодный. Министр так долго разглядывал письмо, что госпожа Мурасаки стала подозрительно на него посматривать: "Что там такое?"

Гонец же поспешил незаметно скрыться, опасаясь, что жалкие дары, полученные им от дочери принца, могут огорчить и раздосадовать господина министра.

Дамы пересмеивались и перешептывались. Мало того, что дочь принца Хитати была неисправимо старомодна, она еще не желала понимать, что столь упорное стремление ни в коем случае не отставать от других может поставить в неловкое положение не только ее, но и окружающих.

- Право, нам до нее далеко, - улыбаясь, сказал министр. - Приверженцы старинного стиля в поэзии просто не в силах обойтись без намеков на "китайский наряд", "мокрые рукава". Я сам принадлежу к числу любителей старинной поэзии, но мне все же кажется, что нельзя слепо следовать старым правилам и совершенно пренебрегать современными словами. Такие, как она, считают, что, если песня складывается по какому-нибудь торжественному поводу, на поэтическом собрании или в присутствии Государя, в ней непременно должны быть слова "вместе сойдясь", если же это изящная любовная переписка-поддразнивание, вполне достаточно в позиции "передышки"23 поставить одно лишь слово - "непостоянный", а остальные слова подберутся сами собой.

Можно перечитать все руководства, затвердить все слова-зачины и научиться самому умело использовать их, но боюсь, что произведения, созданные таким образом, будут удручающе однообразны. Дочь принца Хитати прислала мне как-то сочинение своего отца, "Записки на бумаге "канъя"". Там с докучной подробностью изложены основы стихосложения, перечислены опаснейшие болезни24 японских песен. У меня сложилось впечатление, что человек, никогда не блиставший в этой области особыми талантами, прочтя подобное сочинение, почувствует себя еще более скованным, чем прежде. Удрученный, я вернул записки их владелице. Откровенно говоря, для особы, столь глубоко проникшей в тайны поэтического мастерства, эта песня слишком заурядна, - заметил министр, как видно из жалости к дочери принца Хитати притворяясь заинтересованным.