Двадцатиминутка напряжённого прорыва через бурелом закончилась выходом на широкую и светлую поляну. Туман здесь давно растаял, обернувшись обильной росой, из-за чего местная высокая трава за считанные шаги насквозь промочила штаны нашего камуфляжа.

– Определённо, охотиться в лабиринте было куда как комфортнее, – проворчала Слеза, счищая с кепки, волос и куртки клочья налипшей паутины вперемешку с иголками. – Грязи, считай, столько же, да ещё и ноги мокрые.

– Зато здесь светло, – буркнул я, тоже избавляясь от налипшей грязи. – И паутина не кислотная.

– Там тоже с факелами нормально было. А кислотных ловушек раз-два и обчёлся, в отличие от лесной паутины.

– Ладно, душу не трави. Всё одно мне теперь туда путь заказан.

– Чего это?..

– Того, мля… Короче, разборка у меня случилась в нашем номере, куда попал после возрождения. Пришлось парочку неприятных типов замочить…

– А поконкретнее?

– Пастуха с Овечкой. Помнишь таких?

– Фига се! А этим-то чё от тебя вдруг понадобилось?

– Дуру-то из себя не строй. Мешок с отрядными трофеями, что мы на пару раздербанили, я из рюкзака Пастуха вынул.

– Во-первых, не ты, а Скальпель…

– Ну, Пастух таких подробностей, слава Стиксу, не знает.

– А во-вторых, ты был членом отряда. И, как последнему выжившему, по закону вся добыча принадлежит тебе.

– Ну, у Пастуха с Овцой по ходу на этот счёт было иное мнение, – хмыкнул я.

– Понятно. Ну, ты их вальнул, и…

– Селёдка стал этому свидетелем, и наехал на меня, требуя объяснений. Душу изливать, как он хотел, я ему не стал и свалил из Малины с волчьим билетом.

– М-да, ситуация… Вообще-то, Рихтовщик, Селёдка, он дед-то вроде бы неплохой. Может, ему-то как раз и стоило душу излить. Дед на Континенте о-го-го сколько пожил. Совет бы дал…

Слеза снова включила наседку, и меня это мигом выбесило.

– Млять! Мы чё сюда пришли? – перебил я подружку. – Дело делать или разговоры разговаривать?

– Да всё-всё, поняла. Не надо на меня так глазищами сверкать… Готов?

– Как грёбаный пионер!

– Да поможет нам Стикс! Погнали…

Слеза произнесла фразу-активатор, ожидаемо обернувшуюся для моего слуха неразборчивым набором звуков, и Лакомый кусочек накрыл окрестный ельник, зазывая всех местных мотыльков к нам на огонёк.

Спустя десять секунд с момента активации дара окружающая поляну чащоба буквально ходуном заходила от откликнувшихся на зов Кусочка тварей. Утреннее безмолвие сменилось яростным треском и хрустом сминаемых заражёнными сучьев и веток.

Удивив подружку, вместо Шпоры я извлёк из инвентаря роскошный лук, ловко закрепил на концах тетиву и наложил извлечённую из притороченного к поясу колчана стрелу.

Первый выскочивший на поляну бегун завалился обратно в ельник, схлопотав арбалетный болт в ощеренную пасть. Пока Слеза по новой отводила рычаг арбалетного взвода, я отоварил стрелой в грудь следующего заагренного бедолагу, выскочившего из кустов в другой части поляны.

Таким переменным отстрелом первые секунд двадцать нам удавалось сдерживать слабый напор одиночных тварей, но когда на поляну одновременно выскочили с разных сторон трое лотерейщиков, мне пришлось сменить оружие и, взмахнув Шпорой, прыгнуть на перехват ближайшего.

Даже не обернувшийся в мою сторону монстр рухнул в траву с наполовину отрезанной башкой. Я тут же рванул наперерез второму и врубил шипастый вращающийся диск в спину проскочившей мимо твари.

Остановить третьего лотерейщика я уже никак не успевал. Посланный Слезой болт вместо глаза вонзился твари в костяной лоб, ничуть не замедлив, а лишь разъярив и без того заагренного на неё монстра, и, перезаряжаясь на ходу, девушке пришлось спасаться бегством от матёрой твари. Подружка заскочила мне за спину, свалив из арбалета бросившегося наперехват бегуна. А я сунул в распахнутую пасть преследовавшей её двухметровой шкафообразной образины окровавленный диск Шпоры, буквально распиливая морду лотерейщика на две части.

Дальше я метался из стороны в сторону, уже без разбору валя всех, кто попадался под залитую кровью Шпору. Слеза тоже отчаянно отстреливалась болтами, и ещё не раз уворачиваясь от атак тварей, искала спасения у меня за спиной.

Безопасная для меня резня лишь один раз порадовала мощным выбросом в кровь адреналина, когда под занавес действия манящего дара на поляну вдруг выскочили двое матёрых топтунов двадцать седьмого и двадцать девятого уровней. Стрела рванула от них наутёк в дальний конец поляны, а неинтересный для заагренных тварей я бесстрашно ломанулся на перехват топтунов.

К тому времени приток новых тварей из окружающего ельника практически сошёл на нет, и на Лакомый кусочек, кроме нескольких высокоуровневых тварей, на поляне не осталось больше живых претендентов. Встречной атаки убегающая Слеза не опасалась, а от хотя бы одного из преследователей должен был избавить её я.

Увы, не оправдав ожиданий подружки, я лишь бестолково проскочил мимо топтунов. Шпора не смогла с ходу разрубить толстые панцири тварей, оставив на каждом только борозды глубоких царапин, а уязвимые шеи пробегающие мимо чудища благоразумно втянули в могучие плечи. Конечно, будь у меня в запасе достаточно времени, со второго-третьего удара я бы пробил роговые пластины на спинах тварей. Но времени-то как раз у меня и не было.

Прорвавшись мимо меня, твари с дробным цокотом костяных пяток устремились дальше вдогонку за Слезой, и увернуться от парной атаки заходящих с двух сторон топтунов у подружки не было шансов. В моём распоряжении имелся единственный способ гарантированно упокоить тварей с одного удара…

– Круши! – выдохнул себе под нос, резко разворачиваясь и скрывая в инвентарь не нужную больше Шпору.

Мышцы раздуло от мгновенно удесятерившейся силы. Длинными скачками я бросился вдогонку за топтунами, настиг их уже у кромки ельника, куда секундой ранее ломанулась загнанная в ловушку Слеза и, скороговоркой выкрикнув: «Умри! Умри!» – припечатал открытые ладони обеих рук к бронированным спинам тварей.

Два массивных чудовища, рядом с которыми со стороны я смотрелся как карликовый пудель с двумя бульдогами, рухнули, как подрубленные деревья. Своими двухсоткилограммовыми тушами они с разгону протаранили несколько рядов крайних ёлок и забились в смертельной агонии на куче валежника.

– Млять, Рихтовщик! Ну где ты там?! Помоги мне выбраться! – заголосила придавленная ёлками подружка.

Действие Сокрушителя преград ещё не закончилось, и сил у меня было выше крыши. Легко, как тюки с сеном, я отпихнул в стороны тяжеленные туши топтунов и помог девушке вылезти из завала.

Сзади раздалось утробное урчание очередной припозднившейся твари. Резко обернувшись, я увидел набегающего лотерейщика. Прыгнул наперехват и голыми руками свернул уроду башку. Заагренная Лакомым кусочком тварь при этом даже меня не поцарапала.

Смерть лотерейщика оказалась последней. На этой оптимистической ноте двухминутная бойня на лесной полянке закончилась.

Но, ещё не зная, что всё уже осталось позади, под занавес, расплачиваясь за активацию Сокрушителя преград, мне пришлось пережить неприятную минуту резкого упадка сил по окончании действия дара. Став беспомощным как младенец, я повалился в забрызганную кровью траву, и теперь уже Слезе с взведённым арбалетом наперевес пришлось встать на мою защиту, охраняя нас обоих от возможной атаки припозднившейся твари.

Почувствовав, что снова могу нормально двигаться, я поднялся на ноги и, чтобы окончательно убедиться, что в округе не осталось затаившихся тварей типа того кусача, из засады атаковавшего в спину отряд Шила, активировал Всевидящее око.

– Ну чего встал-то? – проворчала Слеза, вбивающая нож в роговые пластины спорового мешка топтуна. – Иди тоже делом займись. Работы непочатый край. А он прохлаждается, руки в боки.