- Тело есть материя, ансамбль химических соединений, а жизнь - это преходящее свойство вещества, она возникает в подходящих физических условиях и с Божьего благоволения. Земной климат пригоден для жизни, а Бог многомилостив.

   - Так, ну, и каков же алгоритм... воскресения?

   - Тут главное, чтоб не было лишней жидкости. Я всегда любил воду, как мы часто любим то, к чему не причастны. Не помню, чтоб хоть раз в жизни испытал жажду; вытираясь после купания, вешал почти сухое полотенце. Даже потел я не по-людски, а как стекло, зелень и камни. Зарыли меня чистый солёный песок на пригорке, а сверху положили глину: в ней хорошо растут люпины...

   - А умерли-то отчего вы?

   - Я замёрз. Не стал топить камин, уснул и не проснулся.

   - Так-так! Значит, не было ни интоксикаций, ни механических повреждений организма; он просто законсервировался. С чего же пошёл обратный отсчёт? Нет, не говорите! - Оказавшись на воздухе, тело стало очень постепенно впитывать их него влагу, восполняя её утраченный запас. Но мы объяснили пока только как вяленый труп превратился в, скажем так, свежий. Это происходит с отмоченным изюмом. Но, сознание-то, друг мой! Где оно было все эти годы и как оно вернулось? Я, впрочем, не буду настаивать на том, что человек, жертвующий собой ради Дориана Грея, пребывал в полном и здравом уме. Может быть, вы были вроде того, что африканские аборигены называют зомби, а евреи - голем? Вроде того, что описано в романе "Франкенштейн"? Хотя, там, кажется, всё-таки действовало вполне разумное существо...

   - Я вернулся в своё тело таким же, каким его покинул, может даже лучше, поскольку успел подлечиться от грехов.

   - То есть вы как бы просто перешли из одного места в другое, словно вернулись из долгого путешествия в заброшенный, но пригодный для житья дом, причем, по собственной доброй воле, ради спасения заблудшей души?

   - У меня остался непогашенный долг. Я думал найти моего кредитора в Царстве Правды, но он ждал меня здесь, - последнее слово прозвучало так веско, что можно быть понять "здесь" как "в этой вот комнате".

   - Вас что-то связывало с хозяином этого дома ещё при жизни. Хотя вас разделяет порядочное время. Рискну предположить, что вы - сын прошлого века, хоть, пожалуй, и самого его конца, тогда как Дориан Грей, прославленный некогда своей нетленной юностью, прожил вполне обозримый срок, родившись в 1823-ом, 10-го ноября, если мне не изменяет память, так что в год вашей первой смерти он был ещё ребёнком... Уж не отец ли вы ему?

   - Нет.

   - Да. Слишком мало общего во внешности... Вы думаете, я не отдаю себе отчёта в том, что вас в действительности нет здесь и не может быть?

   - С кем же вы говорите?

   - Сам с собой. Вы лишь продукт моего бреда.

   - Такой умный человек, как вы, мог бы не цепляться за расхожие упрощения. Отчасти вы правы: та небольшая часть моего существа, что заняла участок здешней трёхмерности, держится тут благодаря притягательной энергии вашего изменённого сознания, похожей на магнитное поле. Я вынужден искать средства для общения с вами в вашем понятийно-знаковом фонде: мой собственной сюда уже не переправить, или же вы - слабый некромант. Однако кое-что здесь от вас не исходит, вам не принадлежит, на вас не действует вполне, а жаль.

   - Наш разговор слишком долго пребывает в бесполезной мистической области. Вы можете что-нибудь рассказать о профессоре Мориарти?

   - Он вам нравится.

   - Это хорошо?

   - Позитивно.

   - Может статься, что мой брат угомуазали брату!? изировать своему брату. о, если вы этим не воспользуетесь?собственной сюда уже не внестикое-то пространство хочет моей смерти и готов её добиться?

   - Как ни прискорбно, да.

   - Спасибо за компанию, - Холмс встал и протянул через стол руку для прощания с вызывающей фразой, - Удивите меня!

   - Попробую, - призрачный собеседник поднялся в свою очередь и пожал живую руку, что было куда более чем просто ощутимо - по всем мышцам и костям Холмса пошла звонкая, жаркая дрожь, тусклая мансарда взорвалась в его глазах многоцветным сиянием, вызывающим восторг на грани разрыва сердца и мозга.

   Развеяв в пустоте полдня своей сверхординарной жизни, Холмс приподнялся на кровати и первым делом нашёл глазами циферблат - 7.10... Наскоро сгребая в кучу аргументы в пользу того, что время - вечернее, не преминул отметить усталость в глазах своей сиделки, той самой молодой привратницы. Она шила что-то детское, поблёскивая то иглой, то тонким обручальным кольцом.

   - Миссис Грей, - решил блеснуть по-своему великий прозорливец, но дал осечку.

   - Миссис Гриффин. В девичестве - мисс Мертон. Можно просто Хетти, - ответила женщина без видимой обиды и не отрываясь от работы. Холмс не сдавался:

   - Вы прожили с ним две счастливые недели, после чего он выдал вас замуж за своего лакея, да ещё имел наглость оставить здесь в качестве экономки или горничной?

   На этот раз миссис Гриффин подняла глаза:

   - Вы бы поступили именно так?

   - Я уже вижу, что ошибся. Очевидно, что вы довольны своим браком. А что вас держит в этом доме - пусть останется вашей тайной.

   - Я его приёмная дочь и единственная наследница.

   - Ух ты!

   - Мои настоящие родители ещё живы, но не хотят меня знать после моего побега в Лондон: думают, что я стала содержанкой или того хуже.

   - А вы встретили доброго малого, стали матерью семейства, но он (?) ............... Ну, как хотите...