– Не понимаю этой нелепой паники, – говорил смуглый круглолицый мужчина в центре. – Чего так боится этот фигляр Чагас? Надо принять звездолет. Взять от них всё, что может принести нам пользу, попрощаться с пришельцами и жить дальше, сохраняя прежний порядок.

     – Нет, дорогой Наранг, – сиплый голос перебил его. – Дело в том, что тогда летит к праотцам история нашей цивилизации. История прихода с Белых Звезд превращается в простую сказку.

     – Кома она нужна сейчас? – сердито нахмурился тот, кого назвали Нарангом. – Пусть сказки останутся сказками.

     – На этих сказках держится власть на Ян-Ях. Любая, даже минимальная угроза власти будет воспринята нашими правителями, как покушение на их жизни. Кто может усомниться в гениальности великого Цоама? Только тот, кто хочет сам встать у кормила власти. Великое учение Цоама всесильно, ибо оно верно! – усмехнувшись, собеседник явно процитировал какой-то всем известный текст. Все собравшиеся рассмеялись.

     – Довольно! – Чей-то высокий тенор оборвал смех. – У Четырех везде глаза и уши. Будто по сигналу, люди разошлись, вернувшись к своим обязанностям.

     ***

     Объектив телекамеры переключился на лабораторию с аппаратурой и стеной сетчатых клеток, в которых копошились какие-то животные. Здесь стояли пожилые люди в желтых халатах, и разговор тоже велся о звездолете землян.

     – Наконец это случилось! – сказала женщина с морщинистым лицом и забавными косичками. – Тысячелетний спор «об инопланетных мирах» потерял всякий смысл. Если прилёт одного звездолета можно было выдать за наваждение, то сегодня появился второй, да еще с нашими прямыми родственниками. Как же можно его не принять!

     – Тс-с! - совершенно по земному сделал знак молчания старый, согнутый возрастом тормансианин. – Там, – он поднял палец вверх,- еще ничего не сказали. Мне бы не хотелось на старости лет попасть на...

     Изображение на экране дрогнуло, звук пропал. По мерцающей поверхности побежали цветные блики.

     Земляне не успели ничего предпринять, как звук и видео вернулись в норму. Только это был не прежний зал биологической лаборатории, а тесное помещение какой-то камеры похожей на установку ТВФ.

     – Пришельцам с чужой планеты! Пришельцам с чужой планеты! Совет Четырех вызывает вас для переговоров. Вступайте в двустороннюю связь. Техник пояснит способ включения!

     Перед экраном сидел пожилой тормансианин в голубом балахоне. Он начал было объяснять параметры особой линии, но поняв, что земляне уже подключились, предпочёл замолчать. Увидев на экране пришельцев, он замер в ожидании.

     – Звездолет "Темное Пламя" к переговорам готов, – с ноткой торжества сказала Олла, немного спотыкаясь на тормансианском произношении.

     Техник оправился от неожиданности и что-то пробурчал в кубик на гибкой ножке, выслушал ответ и поднял побледневшее лицо.

     – Приготовьтесь, о великие путешественники Вселенной! – Запинаясь от волнения, пробормотал он. – Выберите среди вас, да будут ваши года бесконечны, того, кто хорошо владеет языком Ян-Ях и знает слова почтения. После дайте знать, и я, недостойный, соединю вас с Обителью Совета Четырех!

     Техник склонился в низком поклоне.

     На экране появилась огромная комната, задрапированная тяжёлой тканью малахитово-зеленого цвета. На задней стене виднелась астрономическая карта, слабо светящаяся над черным шкафом, украшенным пестрыми и тонкими рисунками. Высокая лампа с бледно-голубым абажуром бросала неяркий свет на четырех людей, развалившихся в креслах. Трое скрывались в тени, впереди сидел худощавый и высокий человек в синей накидке, с обнаженной головой и ежиком серо-черных волос.

     Олла Дез могла быть довольна. Связь работала отлично. Чойо Чагас производил впечатление властелина и, несомненно, являлся им.

     Пока шли первые фразы техника, Фай успела накинуть своё эффектное красно-жёлтоее платье.

      Чойо Чагас выпрямился и долго рассматривал женщину Земли.

     – Я приветствую вас, о, прекраснейшая! – наконец, сказал он. – Вы явились без спроса! Так не поступают люди, желающие добра. Но мы понимаем, что не все жители Вселенной благовоспитанны, поэтому снизойдём до беседы с вами. Видно такова наша судьба, учить вас приличиям.

     Он тяжело вздохнул, картинно пожал плечами и после небольшой паузы продолжил:

     – Прекраснейшая, передайте вашему командиру, или тому, кто уполномочен представлять правителей вашей планеты, чтобы он лично объяснил цель прибытия.

     – Я и есть глава экспедиции, – усмехнулась Фай Родис. – Пусть моя половая принадлежность вас не смущает. В нашем обществе и женщины, и мужчины могут возглавлять любую команду или организацию.

     Фай Родис кратко рассказала об экспедиции и историю исчезновения трех звездолетов Земли. Чойо Чагас бесстрастно слушал. При этом выражение его лица с каждой минутой становилось всё надменнее и высокомернее. И чем надменнее становилась его поза, тем яснее читали земляне смятение, происходившее в душе председателя Совета.

     Наконец, Фай закончила, в очередной раз, испросив разрешения на посадку звездолёта.

     – Я не понял, о прекраснейшая из прекрасных… – протянул Чагас. – От чьего имени вы всё-таки говорите. Вы слишком молоды и красивы, чтобы принимать решения на уровне планеты!

     – Мы говорим от имени всех граждан нашей планеты, – ответила Фай Родис.

     – Люди Земли, вы… странные вы… люди… – усмехнулся Чагас. – У всех граждан не может быть одного имени. Ваши слова лишены логики. Я недостойный, осмелюсь спросить по-другому. Кто велел вам говорить так, a не иначе?

     – Мы не можем говорить иначе, – возразила Родис, – мы здесь частица человечества. Каждый из людей Земли говорил бы то же самое, только, может быть, в других выражениях или яснее.