Константин Андреевич был председателем экзаменационной комиссии на защите наших дипломных работ. Мой диплом впечатлил его настолько, что он сразу предложил мне работу в своем НИИ. А вот Арина напросилась сюда сама — когда узнала, что здесь работает Шестаков.

Хотя особых дивидендов в отношениях с ним общее место работы ей до недавнего времени не приносило. Павел даже не смотрел в ее сторону. Для него она всегда была всего лишь одной из моих подруг.

«Не всегда, — поправила я саму себя, — уже не всегда».

И наш кабинет, и голос Павла остались позади. Я зашла в отдел кадров, отдала заявление и получила очередную порцию сочувственных охов. Кадровичка, конечно, заявила, что не сможет быстро оформить приказ, и мы договорились, что я зайду за трудовой книжкой на следующее утро.

Я почти выбежала на улицу и только там смогла облегченно вздохнуть. Я никогда еще не была безработной, и это состояние было новым и странным — вместе с чувством свободы я ощущала и страх.

Родной город встретил меня ливнем и пронизывающим ветром. С собой в поезд я взяла только документы и гаджеты — остальные вещи отправила по почте. На вокзале меня встретила старшая сестра Таисья. Она выхватила у меня из рук сумку, протянула зонт.

— Видишь, погода у нас какая? Со вчерашнего дня льет как из ведра. А мамка пирогов напекла — и с творогом, и с рыбой.

Всю дорогу Тася говорила без умолку, благо, что до дома было недалеко. И при этом она не смотрела мне в глаза и старательно не касалась той причины, что привела меня сюда. Хотя прежде, чем купить билет, я позвонила им и рассказала всё без утайки — и о своей беременности, и об измене Павла, и о том, что у той, другой его женщины тоже будет ребенок.

Зато в прихожей я вдоволь наобнималась — и с мамой, и с сестрой. Они разглядывали меня так пристально, что я рассмеялась:

— Да не видно еще ничего!

Я приняла душ, залезла в теплый махровый халат и только после этого пришла на кухню.

— А ребенок-то как же, если вы с Павлом разойдетесь? — вздохнула мама. — Дите-то чем виновато? Ему оба родителя нужны.

Таська возразила с набитым ртом:

— Ты же нас без отца вырастила, и ничего, не хуже других получились. И ты одна нас тянула, без бабушек и тетушек. А тут мы поможем.

Сестра замужем никогда не была — первая любовь оставила на сердце такой шрам, что всех мужчин она априори считала трусами и подлецами. Так что ее-то Павел точно не разочаровал.

— Да разве я про то? — возразила мама. — Я говорю, что нехорошо это — ребенка от отца скрывать. Надо бы рассказать всё как есть. Ну, пусть и развестись, раз уж простить не можешь, но только чтоб виделись хоть иногда. Не чужие же друг другу. А так уж вовсе как-то не по-людски. Да и разве шило в мешке утаишь? Кто-нибудь ему да расскажет. Не станешь же отпираться. Да и алименты лишними бы не стали. Знаешь, сколько нынче пеленки-распашонки стоят? А памперсы? А работу ты еще неизвестно, когда найдешь.

— Да что мы втроем одно дите не прокормим? — возмутилась Таська. — Я работаю, у тебя пенсия. Катя тоже куда-нибудь устроится. Вот Дениска соседский говорит, у них в школе учительница биологии уволилась — уже второй месяц нового учителя найти не могут, а скоро — конец учебного года. Ты же можешь биологию вести?

Я ела пироги и улыбалась. Их перепалка словно вернула меня в детство. А ведь здесь, в родном городе, даже воздух был другим — не таким, как в Москве. И как же я по всему этому скучала!

Я не была здесь уже почти три года. И теперь, когда я подумала об этом, мне стало стыдно. Мама ведь уже была немолода.

— Откажешься сейчас от алиментов, а вдруг как потом понадобятся, — мама покачала головой.

Нет, жадной она никогда не была, но и разбрасываться деньгами не привыкла. И она-то как раз не понаслышке знала, что такое быть матерью-одиночкой.

— Не волнуйся, я узнавала, — я погладила ее по плечу, — на алименты я могу подать в любой момент. Возможно, я и Шестакову всё сама расскажу — но потом, когда малыш уже родится. А пока я ужасно боюсь — что не выношу, что не сумею.

И я расплакалась, а они вдвоем принялись меня успокаивать.

— Поступай как считаешь правильным, дочка! — мама тоже уже плакала. — Как сделаешь, так и ладно. Дом у тебя есть и мы с Таськой. Как-нибудь справимся.

И даже Таисья шмыгала носом:

— Я этого Шестакова с лестницы спущу — пусть только попробует тут появиться. Он мне сразу не понравился, уж ты прости. Ишь ты — москвич, интеллигенция. Вот возьмется за него сейчас эта вертихвостка, так быстро поймет, почем фунт лиха.

Но мама обсуждать и осуждать кого-то не любила. Вот и сейчас брови свела. И сестра мигом замолчала. Но ночью, когда мы сидели с ней в ее комнате, она вернулась к прежней теме:

— Поверь — Шестаков твой быстро в себя придет, приползет еще прощения просить. А уж если про ребенка узнает, то подружку новую пошлет далеко и надолго.

Она пыталась меня успокоить, но я попросила:

— Давай не будем о нём говорить. Лучше про школу расскажи, куда учитель биологии требуется. Это десятая, которая в двух кварталах отсюда?

В школу я пошла прямо с утра. Директор — серьезная женщина средних лет — долго изучала мои документы.

— Учитель нам нужен, и еще как! Биолог-географ. Только не знаю, понравится ли вам у нас после столицы? К тому же, вы — кандидат наук, а у нас даже доплата за это не положена. И бумажной волокиты у нас много.

Бюрократии и у нас в НИИ было немало, так что она меня не удивила. Куда больше меня беспокоило, сумею ли я найти контакт с учениками? Про современную школу я слышала столько всякого негатива.

А директор всплеснула руками:

— Ой, да что же я вас отговариваю-то? Мы учителя уже который месяц не можем найти. К выпускному классу раз в неделю приходит преподаватель из училища. А остальные сами занимаются — кто как может. Так что если вы не передумали, мы вас прямо с понедельника примем. А что касается вашего положения, то это ничего. Это в коммерческих структурах стараются беременных на работу не брать, а я же вам не из своего кармана декретные платить стану. Нового педагога придется искать — это да, проблема. Нам бы этот учебный год как-нибудь довести, а там разберемся.

Я вышла из директорского кабинета как раз в тот момент, когда раздался звонок с урока. Школьные коридоры вмиг наполнились таким шумом, что мне захотелось закрыть уши. Но я только поругала себя за малодушие. К этом гомону нужно было привыкать.

За выпускные классы я всё-таки не взялась, да директор не сильно и настаивала — слишком большая ответственность для начинающего педагога. ОГЭ, ЕГЭ — всё это требовало особой подготовки.

Поэтому мой первый урок пришелся на пятый класс. Согласно программе, мы должны были изучать тему «Живая природа и человек», но приступили мы к ней не сразу.

Сначала завуч Наталья Ивановна Казанцева познакомила меня с учениками и сказала несколько напутственных слов. Потом на протяжении четверти часа я пыталась выяснить, какие темы они изучили с предыдущей учительницей. В этом вопросе показания разнились, и я поняла, что большинство ребят уже мало что помнили.

— У нас несколько занятий Никита Константинович проводил, — сообщила рыжеволосая девочка с первой парты. — Но он просто читал нам из учебника.

Я уже знала, что Никита Константинович был учителем математики, которому (как и некоторым другим педагогам) вменили в обязанность на время отсутствия биолога-географа вести занятия по этим предметам в разных классах.

— А кто из вас занимался изучением биологии дома с родителями? — спросила я.

И получила в ответ только шесть поднятых рук. Конечно, те, кто учился на пятерки, занятий не бросали. А вот остальные о биологии и географии на время предпочли забыть. Но к этому я была готова и потому начала с того, что предложила вспомнить уже пройденный материал. Впрочем, даже это большого отклика в сердцах слушателей не нашло.