Сталкиваясь с обществом, посвященный должен быть тамплиером, сталкивающимся с неверными, никогда не склоняться перед французским Мухаммедом, офицеришкой или судьей: чтобы его личность, закаленная в битвах, могла отделиться от подлого общества и воссоединиться с церковью, единственным домом христианина и мага.
III. Законы общественной жизни
Металлы драгоценны благодаря своей плотности, и душа поднимается вверх в той мере, в какой она сопротивляется мирскому течению.
Отношения посвященного с государством должны ограничиваться самообороной (L’Initiation sentimentale, третья книга этопеи «La Décadence latine», «Dentu»).
Но есть люди, подобные Орфею, которые отказывались от земных радостей, спасались от Менад, умели жить ради имени и умереть за мечту – Эвридику.
Поднимем же тост за неисправимых, которые пьянеют, лишь испив из кубка, несущего печать их высокого происхождения (Ishtar, пятая книга этопеи «La Décadence latine», с. 266).
Божественное имя: (Ешу, Шаддай)
Таинство: евхаристия
Добродетель: милосердие
Дар: наука
Блаженство: оплакивание
Труд: утешение
Архангел: Самуил
Аркан: Три
Планета: Венера
Вот семь мерзких привычек, от которых ты должен отказаться прежде всего: бары, кучка приятелей, новости, азартные игры, спорт, публичный дом и вульгарные развлечения.
Это семь столпов слабоумия западного общества и Франции; пагубное влияние любого из них навсегда закрывает тебе ворота в храм магии. Это те мерзости, которых не знает Восток, и все они – порождения дракона заблуждений, которые продажные писаки называют прогрессом.
Пиво, площадная брань, мерзкие газетенки, воровство, глупость, цинизм и поругание музыки – все это оскорбляет самого Святого Духа, пастора магического царства.
Подай прошение об отставке и отстранись от кучки приятелей, отмени подписку на газеты, старайся не курить, пей только воду или вино и слушай меня.
Мы изменим внешнюю жизнь, потому что это самый легкий способ и потому что я не хочу лишать тебя силы духа.
Любая встреча между людьми выпускает флюиды, подобные состоянию их душ; этот поток создает нравственную атмосферу, которая достаточно сильно влияет на душу, так же сильно, как газовые испарения влияют на тело.
Оцени состояние души человека, сидящего в баре; помножь его на количество человек, которых он там встречает, и скажи: если это воздействие ведет к праздности, лености, хвастовству и пошлости, как можно разрешать это тому, кто стремится к самосовершенствованию?
То, что мы называем игрой, иными словами, механическим средством предвосхищения мысли, составляет добровольный акт слабоумия.
Игра в карты или бильярд под стать низшей ступени человечности, деревенщине, офицеру, убежденному холостяку или странствующему торговцу. Читай, мечтай, спи; но не позволяй своему духу быть поглощенным номерами, вынимаемыми из мешка, или перестукиванием шаров. Если ты не ценишь свое время, если говоришь, что убиваешь его, иди своей дорогой – ты никогда не поднимешься выше сенатора или нотариуса.
Игра как средство добычи денег – формула воровства, применяемая ленивыми или глупыми.
В нравственном плане отъем денег у другого означает воровство; ограбить игрока, выйдя из-за игорного стола после выигрыша, – так сказать, добившись успеха в краже, – преступление. Но все это не так страшно, как практика господ, которые используют общественные условности игры как повод для кражи.
Тот, кто полагается на стечение второстепенных обстоятельств, называемое случаем, не прилагая никаких умственных усилий, никогда не будет управлять собственной судьбой, так же как и судьбой других.
То, что я сказал о барах, относится и к твоим приятелям в буквальном смысле.
Всякий раз, когда люди собираются вместе, не имея высоких целей (парламентские заседания) или без нужды и действия (корпорации), наэлектризованная атмосфера такого же рода вовлекает даже умного человека в невероятную глупость; а все потому, что – только в духовном смысле – мужчина порождает мужчину; противоборствующие стремления уравновешивают друг друга, а их дурные инстинкты усиливаются.
Этот закон сегодня относится к пьяным сборищам так же, как и к национальным собраниям. Вывод таков:
Когда собравшиеся люди не знакомы друг с другом, они лицемеры (в театре); если они знают друг друга и не боятся друг друга, они циники (в клубе).
В общественном клубе или другом кружке ты встречаешь все те же опасности, что и в баре; более того, любая близость с порочными людьми, их цинизм и грубость в вопросах любви, их бахвальство, рой падших женщин, который кружит вокруг этой кучки, – вся эта грязь перейдет и на тебя.
Клуб состоит из пьяниц, игроков, бездельников, мало заботящихся о ком-то, кроме себя, то есть они живут лишь для того, чтобы пить, развратничать и уничтожать своих противников. Тебя, каков ты есть сейчас, поглотят эти потоки пошлости, и ты будешь затоплен и раздавлен.
Еще ты читаешь новости, что само по себе идиотизм. Журналисты не способны к восприимчивости; они лгут всегда и обо всем.
Если твоя душа благородна, ты не сможешь читать газету без негодования; и, поскольку новости эфемерны, не отвлекай на них свое внимание, пока не достигнешь самореализации, тогда, вероятно, тебе полезно будет знать, какое безумие носится в воздухе Парижа.
Человек, стремящийся к самосовершенствованию, не должен интересоваться эфемерным, так как это сужает его поле зрения.
Что касается спорта, то он, как и вся жизнь нашего общества, – сочетание прелюбодеяния, тщеславия и грубости. И тем не менее он пользуется уважением и престижем. Соколиная охота обладает эстетической ценностью, если совершается в старинном убранстве; охота на оленей на картинах Рубенса и Снайдерса может привлечь дворянина, но не посвященного.
Тот, кто убивает беззащитное животное не из нужды, впускает в свою ауру образ убийцы. Женщина, у которой хватает жестокости принять добычу в дар, будет ее оплакивать; слезы оленя не останутся безнаказанными.
Заметьте, что все настоящие охотники были грубыми животными; в сюжетах Гомера, Данте или Шекспира не было места мяснику. Остерегайтесь любителей охоты. Нимрод, великий охотник, стоящий у истоков истории, и его сыновья не были цивилизованными, несмотря на усилия моих халдейских предков: отец Сеннакериба и Саргона, отец убийц вроде Бонапарта, назван великим охотником в книгах Моисея.
