Литмир - Электронная Библиотека

Хозяин постоялого двора поставил перед нами две миски с горячей свежей ухой, а также ещё две тарелки: одну с хлебом, другую с домашними соленьями.

– Приятного аппетита, душа моя, – пожелал мне молодой князь.

– Приятного аппетита, – сказала я и принялась за уху, которая оказалась довольно вкусной.

– Сейчас ещё слоёные пироги и компот принесу. Сию минуту-с! – пообещал Парамон и снова скрылся за занавеской.

– Слыхал, как он её зовёт? А ты всё «дура»! – упрекнула Дуня мужа.

– Так мы-то не они, – ответил тот. – Это у них, у благородных, привычка пальцы гнуть, словечки говорить жеманные. Лебезят да расшаркиваются друг перед другом почём зря, а нашего брата и за человека не считают….

– У барыни вон шуба какая. А ты бы мне хоть, старый, заячью купил!

– А ты не завидуй. Ишь, губу раскатала! – рассердился Парамон. – Она ему, может, двоих сыновей родила! Вот он и купил ей…

– Да где там родила?! Она худая, как тростинка! Они, чай, только неделю назад поженились!

– Ну, ты зато как пять таких тростинок, а всё не забрюхатишь никак!

– Пьёшь ты много, вот Бог детей и не даёт, – буркнула Дуня.

– Это я-то? Да ты видала, как мужики иные пьют?! – воскликнул Парамон.

– А вот и десерт к нам пожаловал, – улыбнулся Нестор, когда хозяин поставил на стол два стакана и глубокую вазочку со вчерашней выпечкой.

– Кто, вашество? Как это вы меня величать изволили-с?

– Да нет, любезный, я не о тебе. Десерт – это слово французского происхождения. Так называют сладкое блюдо, – разъяснил Нестор.

– Ишь ты! Десерхт, понимаешь! Придумают же господа! Всю жизнь в простом народе пирогами называли, – пробубнил себе под нос хозяин.

– Мило вы общаетесь с супругой, – усмехнулся Нестор. – Мы не подслушивали, просто с кухни слышно хорошо.

– Да вы не слушайте её, – махнул рукою хозяин постоялого двора. – Дура она, барин.

– Сам дурак! – высунувшись из-за занавески, обиженно крикнула крестьянка. – Говорила, чтобы дверь между кухней и горницей повесил! И то бы позору меньше было!

– Времени у меня нет, занят я, – сказал в оправдание Парамон и взял для пущей важности со стоящей у входа тумбы какую-то помятую бумажку.

– Да что ты, прямо титулярный советник занятой! – фыркнула супруга. – Зато есть время по соседкам бегать. Вот скажи: чего ты вечером вчера у Глашки Митрошкиной делал?

– Ничего, – зайдя опять к жене на кухню, ответил Парамон. – Полати чинить приходил….

– Вот врёшь и не краснеешь! – проворчала Дуня. – Полати он ходит соседкам чинит. Голову бы лучше себе починил, чтобы работала правильно!

Всё время, пока мы ели, Парамон и Дуня ссорились и выясняли, кто из них прав. Наконец, наши тарелки с супом опустели, а за ними – и вазочка с пирогами, начинкой которых было яблочное повидло. Ощущение приятной тяжести в желудке немного успокоило меня, хотя тревога за Гавриловых по-прежнему не давала мне думать ни о чём другом. Я полагала, что сходные чувства испытывает в эти минуты и Нестор, однако, как ни странно, всё оказалось иначе.

– Отчего ты так смотришь на меня? – смущённо спросила я, допивая компот. – Со мною что-то не так?

– Отнюдь. Ты выглядишь просто замечательно. Быть может, мы снимем комнату и отдохнём часок-другой? – загадочно улыбнулся мой любимый, и взгляд его горящих глаз упал на деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, где, очевидно, находилось несколько номеров для постояльцев.

– Зачем же? – спросила я, недоумевая от сего странного предложения и всё ещё не понимая откровенного намёка. – Ведь не время ещё ложиться спать.

– Ты права, но я хотел бы…. Побыть наедине с тобою, – признался Нестор и ласково коснулся моей лежащей на столе руки.

– Наедине? – переспросила я. – А разве в повозке нам кто-то мешает?

– Никто не мешает, – ответил мой муж и, осторожно приподняв мою руку, принялся страстно целовать мои пальцы. – Но согласитесь, княгиня, в экипаже не вполне удобно…. Говорить о любви.

В эту минуту всё прояснилось для меня. Я поняла, что сейчас больше всего волнует моего мужа. Обострившаяся тоска по любовным утехам – вот что затмило для него все горести и беды близких людей. Чего-чего, а этого я от него никак не ожидала.

– Боже мой! Нестор, о чём ты? – едва не поперхнувшись остатком пирога, воскликнула я.– Нам нужно скорее ехать в поместье и спасать Варю! О какой любви может быть речь?

– Но у нас медовый месяц, Юля, – попытался возразить мне он.

– Ты бесчувственный! – не выдержав, выпалила я и отняла у него свою руку. – Оставайся здесь и валяйся в постели сколько хочешь! Я поеду одна!

Я вскочила из-за стола и побежала к выходу из ночлежки. Нестор, не теряя ни единого мгновения, ринулся за мною.

– Родная, постой! – окликнул меня он, и мы остановились на крыльце. – Видит Бог, я не хотел тебя обидеть! Я лишь хотел немного отвлечь тебя!

– Ты не переменился, Нестор! – разочарованно заключила я, не поворачиваясь к нему и не поднимая глаз. – Ты думаешь только о себе и о своих прихотях! Ты можешь не говорить мне ничего: я сама уже обо всём догадалась!

– Помилуй, душа моя…. О чём?

– О том, что спасать уже некого! О том, что Варя давно умерла! – повернувшись к нему, выкрикнула я в ответ и испугалась своих слов.

«Она жива, любовь моя! Она проживёт долгую и счастливую жизнь! Всё будет хорошо!» – таких или подобных слов ждала я тогда. Однако мой муж не произнёс их ни в эту минуту, ни в последующие два часа, в течение которых в экипаже царило молчание.

– Прости меня, Юля, – наконец, рассеял тишину его голос. – Прости меня, пожалуйста. Я напрасно дал волю своим чувствам. Мне следует быть сдержаннее.

Сомнение не посетило меня ни на миг. Мне уже и самой стало стыдно за отвратительную сцену, которую я устроила после обеда.

– Скажи мне правду, Нестор, – попросила я. – Пусть она будет горькой…. Ведь всё равно рано или поздно я узнаю её!

– Хорошо, я скажу тебе правду, – шумно выдохнув, произнёс мой муж. – Вчера вечером я не видел Варвару среди живых. Повторюсь, я могу ошибаться, Юля.

– Не утешай меня, – перебила его я уже безо всякой злобы. – И всё равно я буду надеяться, Нестор. Пока мы не приедем…. До самого конца!

– Надежда всегда умирает последней, – согласился он. – Когда я был на войне, я тоже не мог поверить в смерть своего товарища до тех пор, пока мне не показали его бездыханное тело. Но прошу тебя, Юля, будь готова ко всему.

На этом я временно успокоилась. Мне даже удалось отвлечься и занять себя обсуждением с любимым чужих сельскохозяйственных угодий. Нестор рассказывал мне, чьи владения мы проезжаем и вслух рассуждал о том, хорошо ли помещик ведёт своё хозяйство.

Стемнело по осеннему обыкновению рано. Стало заметно холоднее, и я уже ничуть не пожалела, что отправилась в дорогу в тёплой зимней шубе.

– А вот и село Чернёново наше, – грустно улыбнулся мой любимый, глядя на тусклые огоньки окошек, замаячившие на горизонте среди окрестной непроглядной тьмы. – Не хотел я принимать этот подарок от отца, но решил не гневить Господа Бога.

– Ты принял мудрое решение, Нестор, – сказала я. – Прости, я наговорила тебе много глупостей. Я знаю: я твоя жена, и ты имеешь на меня полное право. Но пойми меня правильно. Я сейчас в таком состоянии, что еле сдерживаю слёзы….

– Я понимаю, Юля. Я же чувствую, как тебе тяжело. Ведь ты ещё ребёнок, – с умилением произнёс мой муж. – Ты вышла за меня, однако в душе осталась скромной и ранимой девочкой. В этом нет ничего дурного. Ты нравишься мне именно такая, и я не пожелал бы что-либо в тебе поменять. Но и ты пойми меня. Мне не безразлична судьба Варфоломея и Вари. Просто я привык держать переживания глубоко внутри, не показывать их.

Мы прибыли в имение Чёрного князя поздним вечером, почти ночью. И каково же было наше удивление, когда у конюшни нас встретил Ананий!

– Ах, вот ты где! – едва завидев его, воскликнул Нестор. – Значит, сбежать удумал! Ну, готовься, пострел, я тебе уши надеру!

9
{"b":"841020","o":1}