— Может быть, вы мне скажете, что случилось с моими родителями? — прикрыла рот ладонью.

Она не хотела. Даже не вспоминала сейчас. Вообще, собиралась отложить вопрос на некоторое время — доверять чужим словам теперь не стоило. Но уже вырвалось. Назад не переиграешь.

Мужчина не казался разозленным, хотя по его вновь бесстрастному лицу было сложно что-то прочесть.

— Скажу, — согласился неожиданно покладисто, — за сто поцелуев. Долг можете отработать чуть позже, — снова перескочил на “вы”.

— Но… — наглость рождается вперед каждого из темных? Это такая магическая особенность?

— Потом. Все потом, время идет, — ее крепко обняли, и так же быстро отпустили, — Илга, охраняй ее! Na darrshtee na alage, — добавил на том же незнакомом наречии.

Из другого конца комнаты медленно выступила огромная дымчато-белая кошка. Та самая, что облизывала ей лицо в доме лорда Аргона.

— Ваш играсс? — не смогла скрыть восторг.

Кажется, Даркарену это пришлось по душе, взгляд мужчины смягчился.

— Да, вы с ней виделись. И даже друг другу понравились. Все, не скучайте, еда скоро будет.

С этими словами мужчина шагнул в закрутившуюся воронку и исчез.

***

Императорский дворец. Принц Даркарен

Непростой разговор в кабинете императора был в самом разгаре, когда дверь бесшумно распахнулась, и в комнату буквально влетел, кланяясь на ходу, Ирий.

Проклинающий был зол и мрачен. Белоснежные перчатки с наложенными печатями едва сдерживали его энергию.

— Ваше Величество! Мой принц!

Аргонар дарх Неаррон повернул голову.

— Ирий. Какие новости?

— Альг Каири тяжело ранен и в шаге от смерти. Есть несколько свидетелей, которые утверждают, что он хотел побеседовать с обвиняемой, а та на него набросилась и сбежала.

Глаза Даркарена вспыхнули недобрым огнем.

— Как интересно. Необученная юная девушка чуть не убила одного из сильнейших магов ледяных?!

— Дарк, остынь, — коротко приказал император, — ты утверждал бы то же самое, даже если бы застал ее с ножом в руках над трупом.

— Тебе ли не знать, что и такое можно легко подстроить, — принц отвернулся, уставившись в окно.

Неуверенность. Он давно отвык ее чувствовать, а в последние недели мир как будто сошел с ума. И, главное, завертелся вокруг дочери собственного подчиненного, который умудрился попасться на крючок врагам и поверить в чужие россказни.

Он хотел всего лишь приглядеться к странной девчонке. Пожалел — слишком забитой и уставшей она выглядела. Но, чем больше узнавал, тем больше желал.

Он действительно хотел ей предложить стать его любовницей. В первые дни после встречи в Академии. Но когда ощутил вкус ее магии, когда увидел, как она защищает детей, как борется за жизнь, как упрямо идет своей дорогой, понял, что ему будет мало. Всегда мало.

— … отбор должен продолжиться во что бы то ни стало. Мы не можем прервать его на середине. Тем более, осталось не так уж много, — голос императора вырвал из задумчивости. И вспыхнуло озарение.

— Они знали, что обвинение развалится, — медленно проговорил, взвешивая все еще раз, — но они хотели, чтобы она не прошла дальше. Не прошла Отбор. Почему-то это важно. Стало важно теперь, и не из-за меня, — задумался, — из-за метки Зимы?

— Наш союз с альгарилами на грани, — император нахмурился, — недовольство своенравной богини, которой мы обязаны, последнее, что нам нужно. Кто-то умело раскачивает обстановку. Мы уже не имеем право откладывать следующее испытание, оно предпоследнее. Многие пары определились.

— Как ты намерен вернуть ее на Отбор к пятому дню недели? — Ирий всегда быстро схватывал его идеи. — Ты хочешь?..

— Смотрю, у вас появились свои тайны. Сын, как твоя милая «невеста»? — в голосе Аргонара отчетливо звучала издевка.

— Послушна, покорна и мила, как и полагается. Мильяхо будут в восторге.

— Они ото всего в восторге. Слишком редко другие расы попадают на их земли, — в темных глазах императора читалась злая насмешка. — Мне повторить свой вопрос?

Аргонар не повысил голос, но оба темных безмолвно склонились перед давящей аурой правителя.

— Не нужно, мой император, — я пока не страдаю слабоумием, — Даркарен упрямо поднял голову, смотря прямо на отца, — но мне дозволено будет пока молчать? Чтобы вы, как первое лицо государства, в случае необходимости могли прямо сказать, что ничего не знали.

По белым волосам императора словно пробежали голубые искры. Взгляд стал нечитаемым, тяжелым.

— Все настолько серьезно, Дарк?

— Все более чем серьезно, отец. Об этом знаю только я и Ирий. Мы оба поклялись молчать.

— Ты и Ирий, — под исследовательским взглядом правителя было откровенно неуютно, — забавно. И уже о многом говорит. Хорошо, я дам тебе фору. Сколько?

— К завтрашнему дню все решится, нет смысла тянуть. Следующее испытание уже послезавтра.

— Пусть Тьма благословит тебя, сын.

— Вы… одобряете? — смутное, легкое чувство тревоги.

— Как будто тебе в самом деле нужно мое одобрение, — маг-дуал провел рукой по воздуху, снимая дополнительную защиту от прослушки, — посмотрим, Дарк. Я привык доверять поступкам, а не чувствам и словам. Иди.

Что ж, это было куда больше, чем он надеялся получить.

По губам принца расползалась азартная ухмылка, от которой его подчиненные обычно предпочитали разбегаться.

Одобрение получено. Теперь можно и сыграть. Тем более что возвращение в мир древнейшего Проклинающего — не тот момент, который порадует их противников.

Глава 8. О сомнительных приключениях.

Поужинала Дарнари в одиночестве и даже успела задремать. Проснулась от четкого ощущения — на нее смотрят. И от этого взгляда не было страшно. Волнительно, будоражаще. Он словно ласкал ее, любил, воспламенял. Рождал смущение и непонятную ей самой почти-робость. Он заставлял забываться и забывать о том, кто она, а кто этот мужчина, который стоял в дверном проеме и так жадно, так пристально смотрел.

— Чудесно смотришься, луна моя, — его голос прозвучал глухо, словно через силу.

Шаг. В комнате темно, но она отчетливо видит, что его глаза светятся… тьмой. Она заполняет собой белок, расцвечивает зрачок, проникает в самую суть, заставляя дрожать от чужого желания.

Кажется, по спине течет капелька пота. Дышать вдруг становится невыразимо трудно.

— Ты спишь почти одетой, — его голос звучит необычайно мягко, как будто укоряюще.

Она должна была закрыться, сбежать, заткнуть уши, чтобы его не слышать, а вместо этого встает с постели.

— Мессир… — похоже, как будто будоражащий шепот разлился игристым вином по венам.

Что за соблазнение эти чувства! Заставляют оттолкнуть прошлое, поверить, переворачивают жизнь с ног на голову!

— Ты будешь прекрасна… еще прекраснее, — один удар сердца — и он рядом. За ее спиной. Он обнимает, сводит с ума, забирает душу.

Чужое дыхание щекочет шею, а горячие ладони приподнимают рубашку. Это его рубашка — другой одежды во дворце у нее просто не было. А она так устала, что стыдиться сил тоже не осталось.

— Мне нравится, как ты выглядишь в моей одежде, — ладонь ложится на обнаженное бедро, и ее дрожь усиливается, — но еще красивее будет смотреться твоя обнаженная кожа в свете лун… однажды, совсем скоро, я увижу ее, — губы обжигают плечо и прикусывают мочку уха, отчего Дари почти повисает на мужчине.

Губы пересохли. Никакой прагматизм, никакая разумность не способна сейчас остановить от глупости. Таять в его руках. Дрожать от восторга, чувствуя, как растекается жар по телу.

Горячая ладонь перемещается на живот, вызывая всхлип.

Кончики пальцев на ногах поджимаются, руки сжаты в кулаки. Она сейчас просто упадет, не выдержав накала ощущений.

— Такая хорошенькая. Капельку бесстыдная. Свободная сейчас от своих собственных оков и страхов… — его зубы прикусили шею, обвели контур второго уха, подули.