Сижу в кресле перед зеркалом, взглядом в разложенные кисти утыкаюсь. Валюша мне волосы укладывает, делает из меня бизнес-вумен, со строгой причёской и деловым макияжем. А до меня как будто только дошло, что я с Даном развелась. Хочется с места подорваться, бежать к нему, обнимать его крепко, целовать, под кожу к нему проникнуть, чтобы не вытащил. Хочу его дыханием дышать. Хочу чтобы целовал меня, так, как только он умеет. Проснуться хочу. Чтобы всё это страшным сном оказалось. Понимаю что в глазах слёзы стоят. Если покатятся, Валюша меня убьет. Сдерживаюсь. Слезы глотаю. В зеркало смотрю на себя и ненавижу за эту слабость.

- Кира, пора.-доносится голос Миши, ассистента фотографа.

Встаю машинально, не заметила что Валюша ещё волосами занимается. Слышу её гневные ругательства а слов разобрать не могу. Как в омут падаю. Ещё немного и сознание потеряю. Перед глазами темно, в ушах только стук собственно сердца и звенящая пустота. На автомате ногами передвигаю, в помещение для съёмок направляюсь, встаю у белой стены, в объектив камеры смотрю. Парень со мной рядом становится, по команде Саши за плечи обнимает, демонстрирует на своём лице напускную уверенность. Передаёт своим внешним видом счастье от проживания в данном жилом комплексе, чтобы потенциальные покупатели смотрели, и такими же счастливыми хотели стать.

- Кира…- сквозь туманную пустоту голос Сани доносится. Звучит взволнованно и строго. Несёт в себе беспокойство. А мне так пофиг. На него, на съёмку, на всё что будет дальше.- Кира! Соберись!-говорит громче.

Пытаюсь улыбаться, а в горле искома стоит. Не получается. Впервые такое. Что я собраться не могу. Не получается по щелчку пальцев всё забыть и стать той, кем хочет видеть фотограф. Улыбаюсь натянуто, а из глаз слёзы катятся. Реву и остановиться не могу. Тело не держит. На колени опускаюсь. Партнёр по съёмке меня отпускает, отходит немного, смотрит озадаченно. Я руками лицо закрываю и задыхаюсь, реву у всех на глазах.

Саня волнуется. Понимает что что-то серьёзное произошло. Впервые видит меня в таком состоянии. От камеры отходит, подбегает, на ноги поднимает, в лицо заглядывает.

- Кира, ты же профессионал!-говорит громко, чтобы дошло.- Соберись!

Отталкиваю его в сторону, к выходу несусь. Какая съемка, когда моя жизнь рушится? Когда у меня забирают кислород. Проношусь мимо людей в студии, из гримерной свою сумку хватаю, на улицу вылетаю, прямо в брючном костюме, который специально для съемки приготовили. Нет времени чтобы в своё переодеться. Телефон из сумки достаю, номер Дана набираю. Сама не знаю что хочу сказать и что сделать. Что угодно, только бы он вернулся. А он трубку не берет. Длинные гудки ядовитой болью отзываются. Набираю ещё раз, замечаю серую машину неподалёку, иду к ней, без разрешения на заднее сиденье сажусь.

- Да.-отвечает Дан. Слышу голос его, до боли родной и любимый, выдыхаю нервно в трубку, реву.- Ты плачешь?-спрашивает.

- Нет.-отвечаю, и голос дрожит. – Скажи где ты, я приеду.-говорю, сквозь слезы. Стараюсь внятно слова проговаривать, но из-за душащих слез не получается. Всхлипываю.

- В парке.-отвечает.- На нашей поляне.

Слышу что его голос дрогнул. Понимаю что и ему не всё равно. Какие же мы идиоты! Придурки! Хлопаю по плечу мужика что за рулём, кричу ему чтобы в парк ехал. Телефон в сумку убираю, слезы по лицу размазываю, вместе с дорогой косметикой.

Бегу от парковки через весь парк, несусь сломя голову, лица прохожих мимо проносятся. Шарахаются от меня в стороны, как от прокаженной. Врезающиеся потоки воздуха лицо обдувают, слезы на щеках высыхают. На тропинке несколько раз споткнулась, чуть носом землю не пропахала. В голове ни одной мысли, зачем бегу, что говорить ему буду, чего вообще хочу добиться. В груди огнём горит желание к нему прижаться, вперёд подгоняет, уверенности придаёт. Вылетаю на поляну, за столом что парни когда-то сами установили, чтобы можно было там собираться, Дан сидит. Перед ним бутылка водки и открытая коробка с нетронутой пиццей. Даже стаканов нет, пьёт прямо из горла, развод отмечает. Покрасневшие глаза поднимает, меня видит, вздыхает нервно. Подбегаю к нему, в объятья захватываю, голову его к груди прижимаю, как будто вдавить хочу. Судорожно за плечи хватаю, дрожу вся, истерика кроет. Понимаю, что не отпущу. Даже если угрожать станет. Даже если земля взорвётся. Даже если меня потом камнями закидают. Не смогу отпустить. Запах его в себя вбираю, надышаться не могу. И он меня обнимает, прижимается лицом к груди, дышит нервно, сквозь ткань горячим дыханием обжигает. Замерли, как приклеенные. Руки разжать боимся. Оба друг другом дышим. Одинаково больно и горько. Поровну эмоции распределяются. Голову от моей груди отрывает, в глаза заглядывает. Вижу, что его глаза тоже слезами наполняются. Наклоняюсь и в губы его целую. Он своим ртом этот поцелуй ловит. К себе на колени меня опускает, обнимает сильно, целует жадно. Остановиться не можем. Этот поцелуй нам обоим нужен, как спасательный круг. Он полностью мой, мне принадлежит, всей душой и телом. А я только для него. И больше в мире никого нет. Мы словно одни, посреди пепелища, которое сами устроили. Сидим на обгоревших углях, и пытаемся выжить.

Выдыхаю ему в губы, его дыханием наполняюсь, успокоиться не могу. От губ отрываюсь, лицо целую, подбородок, шею.

- Я люблю тебя.-яростно шепчу.- Я умру без тебя…- в плечи его сильнее руками впиваюсь, отпустить боюсь.- Пожалуйста, давай всё забудем… Заново начнём…

Сжимает моё лицо в своих ладонях, в глаза заглядывает. Вижу как ему этого хочется. Сам дрожит. В любимых голубых глазах горькие слезы застыли. Смотрит и молчит. Молчанием меня пугает до одури.

- Я не смогу…-выдыхает. Убивает без оружия. Самым жестоким способом. Похлеще серийных убийц. Ещё что-то сказать хочет, но не может. Слова в горле застревают. Скулы сжимает. Щекой дёргает.

Встаю с его колен, ноги подгибаются, не держат. Как это не сможет?! Я же могу! Вниз опускаюсь, утыкаюсь коленями в землю, дорогой костюм пачкаю. В глаза его с надеждой смотрю.

- Дан..- снова реву, ртом воздух глотаю.- Пожалуйста…- стою перед ним на коленях, как мишень для выстрела.

Отворачивается. Лицо от боли кривит, бутылку со стола берет, горькую водку в горло заливает.

Понимаю что всё. Ничего не исправить и не вернуть. На душе пусто становится. В голове тоже. Поднимаюсь на ноги, разворачиваюсь. Иду обратно к тропинке, сдохнуть хочется. Не вижу ничего перед собой. Мужики в костюмах следом идут. Где только прятались всё это время? Следят, чтобы я с собой ничего не сделала. А я жить не могу. Не то что желания нет, а просто физически не могу. Ноги сами собой к карусели привели. Достаю деньги из кошелька, не вижу сколько, выгребаю всё что есть, в руке зажимаю, контролеру протягиваю. Он что-то говорит в ответ, о том что это много, а я не слышу его. Вообще ничего вокруг не слышу. Никаких звуков. Деньги ему в руки вручаю и прохожу, сажусь на пластиковое сиденье, сама пристегиваюсь, руками в холодные металлические цепочки впиваюсь. Чувствую как в воздух поднимаюсь. Глаза закрываю. Чувствую что лечу, а от боли своей улететь никак не могу. Преследует. Глаза его красные перед лицом стоят. Ответ его слышу, как будто в самое ухо повторяет. И жить дальше страшно, без него. Я без огня заживо сгораю. Больно. Он убил меня, но почему-то до сих пор дышу. Невыносимо! Лучше бы и правда десяток ножевых, не так страшно было бы… Открываю глаза, вижу как мимо парк проносится. Люди, дети, охранники, что снизу наблюдают. А там где-то на поляне Дан остался. И жизнь моя вместе с ним. Отстегиваю ремень безопасности, с сиденья в пропасть прыгаю…

Все говорят о том что мне повезло, что я приземлилась на детский батут стоявший неподалеку. Только руку сломала, ушибла позвоночник и голову. Слава Богу, с ребёнком всё хорошо. Это сейчас самое важное. Парням удалось договориться чтобы меня не ставили на учёт к психиатру из-за попытки самоубийства. Обставили всё так, что это ремень безопасности разорвался. Карусель старая, давно проверок не проходила. Сейчас её закрыли, и неизвестно, откроют ли. С работы меня уволили. Я узнала об этом когда впервые взяла в руки телефон, после того как в себя пришла. Ирина Григорьевна лично сообщение написала. Не поленилась. Федя в больницу приезжал, орал как невменяемый на меня, высказывался о том какая я дура и как сильно их всех напугала. Заур тоже приезжал, в выражениях не сдерживался. Заботу они так проявляют. Когда эмоции поутихли, поведали мне о том, что Дан к родителям за границу улетел. Вроде как с концами, возвращаться не планирует. Он решил что так нам обоим будет лучше. Хорошо, что он уехал. Кажется, даже дышать легче стало. Теперь все мысли только будущим ребёнком забиты. Наверное до конца своей жизни, буду чувствовать вину за то что хотела его убить. Главное, что в груди больше не болит. Пусто там, как и на сердце. Как будто все эмоции, любовь, отчаяние, радость, из меня высосали. Ничего не осталось. Теперь проще будет свою жизнь по частицам восстанавливать. Никита рядом. Как и всегда. Поможет всё заново начать. Он с Алёной сам поговорил, все точки расставил. Она мне не пишет больше и не звонит. Я не успела сама ей всё объяснить. Хорошо, что больше ничего не чувствую, иначе бы волновалась сильно и сама себя грызла чувством вины перед ней.