Нам на самом деле было важно снова вернуть нашу связь. В будущем, когда я обрывала её в первый раз, на несколько мгновений пришлось почувствовать ту пустоту, которая образовалась после нашего разъединения. Но тогда я была слишком сильно сердита на Алекса, поэтому пустота быстро сменилась гневом, потом грустью и даже раскаянием. Но всё равно некоторое время чего-то не хватало, как будто я у себя отняла часть себя же. И это после всего нескольких дней нахождения в связке! Подобное чувство обусловлено тем, что мы действительно половинки друг друга и порознь нам плохо. В особенности если удалось побыть настолько близко.

Ну а когда действие обряда прекратил Саша… К тому времени мы были связаны им уже больше четырёх лет, поэтому мне показалось, будто просто-напросто меня разорвало на части. Одна часть – это я сама, а вот другая была далеко-далеко, на мацтиконской базе. Александр впоследствии признался мне, что испытывал примерно то же самое и в момент нашего рассоединения ощутил такую боль, что даже ненадолго потерял сознание. А сознание он теряет вообще-то очень редко и никогда из-за боли.

Конечно, можно вспомнить, что именно в тот момент в мужа выстрелил мацтикон и заявить, что сознание он потерял именно из-за этого. Но тут я бы поспорила. Дело в том, что во-первых, выстрел получила ещё я, а значит боль и последствия – всё должно было достаться мне. А во-вторых Дан объяснил, что во время применения мацтиконского оружия человек боли не испытывает, просто не успевает. Да и иного она характера должна быть, если вспомнить, что оружие мацтиконов мгновенно выжигает всё изнутри.

Боль Саши, как и моя, была не физического характера, а психологического. Отделять одно от другого мы научились. И, естественно, пробыв больше четырёх лет почти одним человеком, терять часть себя очень больно.

К счастью, конкретно в тот момент нам было не до смакования собственных ощущений. Алекс тратил все силы на то, чтобы не заморозиться окончательно, а я, некоторое время провалявшись без сознания, преисполнилась решимости освободить мужа. Не до сантиментов тут было.

К счастью, потому что, анализируя собственные ощущения, можно было просто сойти с ума. Собственно, последствия разрыва обряда мы чувствуем и сейчас. Поэтому и хотим воссоединиться.

Прав был кто-то из великих, утверждая, что в работе мы забываем о печалях, крадущихся за нами по пятам. Так оно и есть: пока я была занята освобождением Саши, а он, в свою очередь, тем же самым, боль от утраты связи друг с другом не давала о себе знать. Зато когда мы наконец-то воссоединились и успокоились, в полной мере удалось прочувствовать, насколько не хватает нам умения читать мысли друг друга, чувствовать то же самое, что и партнёр… Конечно, можно научиться жить, как все нормальные люди, но нам хотелось снова вернуть частичку себя, ту частичку, которая есть в супруге. Это ведь ни с чем несравнимое ощущение, от которого очень сложно отказаться.

А всяких там неприятностей, которых опасается Дан, мы не боимся. Ну в самом деле: что может ещё с нами случиться, тем более по вине обряда? Он ведь направлен на добро и созидание, а плюс на плюс всегда даёт плюс. Это даже математически доказано!

Дания протянула мне яблоко и нож. Я поморщилась: самая неприятная часть этого обряда. Не скажу, что боюсь боли, особенно после всего того, что выпало на мою долю, но резать себя как-то не очень люблю. Но, ради важного дела, придётся немного потерпеть.

Разрежу-ка я сначала яблоко! И, едва эта мысль пришла мне в голову и я полоснула ножом по фрукту, как удалось сделать и второй важный надрез, прямо как в прошлый раз. Что же я такая везучая-то?

Зато Алекс не медлил ни секунды. Отобрав у меня нож, он полоснул им по ладони. Затем мы приложили половинки яблока к надрезам и уставились на Хроносов. Настал их черёд, ведь только участие в обряде всемогущих обеспечивало нам возможность управления телами друг друга.

Как и в прошлый раз, всё вокруг нас исчезло. Свет померк, и в абсолютной темноте мы остались одни. А нет, не одни – вот, как и тогда, к нам спешат Даниил и Дания. Но в этот раз наши хозяева времени решили обойтись без мантий, правда, торжественность и жуткость события это ничуть не умаляло: всемогущие умеют быть грозными и величественными, когда того требует ситуация.

Мы с Сашей взялись за руки и Хроносы положили свои ладони поверх наших, будто бы (а может и в самом деле) благословляя. Опять зазвучали незнакомые слова, то ли молитва, то ли заклинание… Хотя какая разница, главное, чтобы не проклятие! Моё уже натренированное ухо уловило знакомые сочетания букв и я поняла: всё произносится на латыни. Надо будет потом спросить у Даниила, что же они всё-таки такое говорят. Или вообще попросить какой-нибудь научный труд о данном обряде. В существовании последнего, как и в присутствии его в библиотеке нашего учёного, я нисколько не сомневалась.

В этот раз я не была столь напугана и шокирована, как в прошлый, а потому позволила себе повертеть головой по сторонам и посмотреть, что же вокруг происходит во время данного действа. Не зря я это сделала.

Мы все вчетвером как будто неслись сквозь время и пространства по дороге из звёзд. Вокруг нас выстраивались, как солдаты на параде, планеты. Мелькали молнии, расцветали радуги, пролетали хвостатые кометы… И всё этов совершеннейшей тишине, прерываемой лишь голосами Хроносов, которые слились уже настолько, что даже я перестала различать их.

Внезапно что-то пошло не так. Нет, внешне всё выглядело нормально, но, как телепат и эмпат я почувствовала, что что-то не ладится. Сверкнула молния, Дан удивлённо вскинул глаза, а я, так же удивлённо, посмотрела на мужа. Дело в том, что даже после прерывания обряда я, благодаря моим только что упомянутым способностям, могла чувствовать его настроение, ощущения и мысли. Ровно до нынешней секунды Саша был для меня открыт. А сейчас, вместо того, чтобы чувствовать его, я будто наткнулась на невидимую, но очень крепкую стену. Но ведь должно быть ровно наоборот!

Сверкнула вторая молния, и мы все едва устояли на ногах от грохота, последовавшего вслед за этим. И, едва всемогущие сказали последнее слово, ударила третья молния. Ударила прямо в нас: я почувствовала, что руки мои будто находятся в огне, вскрикнула, и в следующее мгновение упругий порыв силы оттолкнул меня от мужа и Хроносов.

Моргнув, я обнаружила, что картинка сменилась. Мы валялись в четырёх разных углах лаборатории. Посередине её, в том месте где мы только недавно находились, лежало гнилое яблоко. Не надо быть прорицателем или знатоком всяких таких обрядов чтобы понять по этому знаку: ничем хорошим дело не кончилось.

Я огляделась. Даниил, не менее ошарашенный, чем я, поднимался с пола. А вот Дания, замерев, смотрела в другой угол. Проследив за её взглядом, я увидела своего Сашу. Или не своего? Более чужим я его раньше не видела. Какой-то холодный и отстранённый, он один устоял на ногах, и сейчас наблюдал за тем, как все мы приходим в себя.

Я вскочила, и попыталась броситься к мужу, но всё тот же порыв оттолкнул меня. Предприняла ещё одну попытку, и вновь оказалась на полу. Удивительно, но Алекс даже не обратил внимания на это! Хроносы тоже только молча наблюдали, но их-то как раз можно понять: если не знаешь, что делать, лучше погоди делать что-то вообще. Вот только я этому правилу следовать не могу, ибо всеми своими чувствами, сколько бы их ни было, ощущаю, что случилась беда. Правда, не могу пока понять, какая именно.

В третий раз бросившись к Александру, я даже не успела достигнуть того барьера, при помощи которого он (в этом у меня появилась стойкая уверенность) отгородился. Просто была пригвождена к месту его взглядом. Карие, добрые глаза, всегда так по-тёплому смотревшие на меня, в этот момент были почти бесцветными. И очень хорошо в них можно прочитать теперь равнодушие, и даже какое-то обособление.

Я внезапно испугалась собственного мужа. От него исходило ощущение силы, но не той доброй и надёжной силы, которой он обладал раньше, а что-то иное. Раньше, глядя на своего супруга, я понимала, что он всегда придёт на помощь и защитит: этакая каменная стена, за которой можно спрятаться и забыть обо всём на свете. Теперь же его сила была другой: опасной, грозной. И это мне очень сильно не понравилось. А ещё не понравилось то, что несмотря на все попытки, я не могу прочитать его мысли и понять, что он чувствует. Саша отгородился, и по-прежнему оставался для меня недоступным.