– Этим и живем, – расплылся в улыбке Денис.

Как только Измайлов появился у себя, Гранская зашла к облпрокурору с докладом.

Измайлов внимательно выслушал сообщение следователя о том, что произошло ночью.

– Кольцо действительно с трупа? – спросил он.

– Да, Молотков его опознал. А что было потом и как оно очутилось у Моржа, Баобаб не знает.

– А может, у покойного стащили еще что–нибудь? Ну, там, деньги, валюту, другие ценности?

– Молотков уверяет, что в карманах убитого было пусто, хоть шаром покати.

– Все–таки шарили. И вы верите Молоткову?

– Насчет денег он, возможно, не врет. И вот почему: чачу у того спекулянта Морж просто купил бы.

– Личность спекулянта установили?

– Известный барыга. Регулярно привозит из Грузии чачу и сбывает у нас. Несколько раз задерживали и отпускали с миром.

– Ах, какие добренькие, – нахмурился облпрокурор. – Откупается небось?

– Уверена. Иначе нечем объяснить такую либеральность по отношению к нему

Измайлов что–то черкнул в перекладном календаре. И спросил:

– Есть другие новости?

– Есть. Звонил Янюшкин. В результате исследований установлено, что убитый перед смертью имел половое сношение. Об этом свидетельствуют женские секреции на его теле.

– Факт важный, – отметил Измайлов. – Застолье, дама. И развязка – смерть. Пища для размышлений.

– Вернее, еще одна из версий. Потерпевшего могли заманить в компанию, подсунуть женщину, напоить коньяком с отравой и убить. Потом положили труп в чемодан и вывезли в заказник.

– Отрабатываете эту версию?

– Конечно, – кивнула Гранская и продолжала: – Готово еще одно заключение экспертов. По поводу микрочастиц с одежды и обуви потерпевшего. Они не имеют никакого отношения к флоре и почве заказника.

– Хотите сказать, это подтверждает мысль, что труп был доставлен туда в чемодане?

– Вот именно.

– Ну а волоски, обнаруженные на костюме убитого и внутри целлофанового мешка? – поинтересовался прокурор. – Какому животному они принадлежат?

– Синтетика. Искусственный мех. Можно предположить, что в этом мешке хранили шубу. Думаю – женскую.

– Женскую? – вскинул брови Измайлов. – Почему такая уверенность?

– Понимаете, дело в цвете. И белый, и желтый, и коричневый. Выходит, шуба была яркая, пестрая. Не будет же мужчина носить такую.

– Хм, о чем вы говорите, – усмехнулся Измайлов. – Посмотрите на мужиков, особенно на молодых парней…

В кабинет заглянула секретарь Измайлова.

– Простите, Захар Петрович, телетайп из Москвы. Срочно…

– Конечно, конечно! – закивал облпрокурор.

– Собственно, это для товарища Гранской, – говорила на ходу секретарь, не зная, кому передать сообщение.

– Инге Казимировне и отдайте, – выручил ее хозяин кабинета.

Вручив следователю бумагу, секретарь вышла.

Гранская прочитала вслух:

– «Вчера в Министерство культуры представлена картина, на которой изображен обезглавленный труп, находящийся в чемодане. Картина приобретена вчера же в Южноморске. Если она представляет интерес для следствия, срочно телетайпируйте. Замначальника управления Московского уголовного розыска генерал Кочергин».

– Обезглавленный труп? – изумился Захар Петрович. – На картине?

– Ну да, – протянула ему отрывок бумажной ленты следователь. – Это реакция на нашу вчерашнюю ориентировку… Я не понимаю, что значит представлена? Кем? Кто купил? У кого?

– Действительно, сплошные загадки, – сказал Измайлов, уставившись в сообщение.

– И при чем здесь Министерство культуры? – развела руками Инга Казимировна. – Я считаю, нужно срочно связаться с этим Кочсргиным.

– Пожалуй, – согласился облпрокурор и стал листать какой–то телефонный справочник, кажется, МВД. Убийство совершено позавчера ночью, а сегодня уже картина с изображением трупа очутилась в Москве… Мистика…

– А может, она не имеет никакого отношения к делу?

– Что гадать, – сказал облпрокурор, набирая номер.

В Москве трубку взял помощник Кочергина и сообщил, что генерала нет, вернется через часа два, не раньше.

– Что же будем делать? – растерянно проговорила Гранская. – Дадим телетайп, что картина нас интересует?

– Нет, такие игры нам не нужны, – усмехнулся Захар Петрович. – Москва прислала Телетайп, мы ответим, потом опять они… Сделаем так: оформите командировку, берите машину, заезжайте домой, прихватите необходимые вещи и – в аэропорт.

Медлительный в словах и раздумьях, Гарнич–Гарницкий был скор в ходьбе. Лейтенант Акатов, сам не любивший ходить медленно, едва успевал за ним.

Перво–наперво они отправились в Морское пароходство. В нем оперуполномоченные провели часа два. И ушли, как говорится, ни с чем. Человека с приметами потерпевшего там никто не знал.

– Ну и куда теперь, Гурий Тихонович? – спросил Денис.

– Раз уж мы вдарили по наколкам, – ответил Гарнич–Гарницкий, – есть человек, можно сказать, профессор по этим делам. К нему и завалимся. Тут недалеко.

– На своих двоих?

– Зачем, трамвайчиком.

Недалеко – оказалось с полчаса езды. Вышли у неказистого трехэтажного дома с продовольственным магазином на первом.

– Заглянем, – кивнул на магазин Гурий Тихонович. – Давненько не навещал Эрмитажа. С пустыми руками неудобно.

– Эрмитаж – это что? – полюбопытствовал Акатов.

– Кличка, – пояснил капитан.

Они вошли в магазин. Посетителей не было. Впрочем, как и товара. Продавец скучал возле пустых полок.

Гарнич–Гарницкий нырнул в еле приметную дверь и вернулся минут через пять с бумажным пакетом в руках.

– Эрмитаж сидел? – поинтересовался Денис, когда они вышли из магазина и зашли в зеленый дворик.

– Почти полвека.

– Ого! – присвистнул Акатов. – Профиль какой?

– Ширмач.

«Карманный вор», – перевел для себя с жаргона лейтенант.

– Спец. каких в стране наперечет, – продолжал капитан. – И верхушечником был, и умел брать на вздерку

«Воровал из наружных карманов и ухитрялся украсть только часть денег», – снова расшифровал для себя Денис.

– Причем никогда не унижался до того, чтобы взять бухаря. Ну, пьяного обчистить.

– Я понял, – кивнул Акатов. – Специально учил феню… Выходит, ваш знакомый – вор в законе?

– В самом что ни на есть. Лишь последние пять лет на свободе.

– Но ведь такие не завязывают. И помирают в юрсах, – щегольнул Денис блатным словом, означающим тюрьму.

– Верно, – кивнул Гарнич–Гарницкий, – Эрмитаж завязал из–за профнепригодности. Болезнь Паркинсона, Как с трясущимися руками лезть в карман?

Они поднялись на второй этаж. Капитан позвонил За дверью – ни звука.

– Может, нет дома? – сказал лейтенант.

– Дома, – убежденно произнес Гурий Тихонович. – Пока встанет, пока подойдет. Старик… Эту каморку мы помогли ему получить. Хотя и попортил он нам кровушки.

Щелкнул замок, и на пороге показалась согбенная фигура в заношенном махровом халате.

– А–а, Тихоныч, – протянул старик, всматриваясь в гостей старческими слезящимися глазами.

– Примешь, Егор Иванович? – спросил капитан.

– Еще бы! Заходь…

Они сразу очутились в небольшой комнатенке с продавленной тахтой, куцым столиком и двумя табуретками. Пахло старостью и неухоженностью.

– Денис, – представил своего спутника Гарнич–Гарницкий, не объясняя, однако, кто такой Акатов.

Хозяина, впрочем, это и не интересовало. Капитан выложил на стол содержимое пакета: хлеб, две банки сайры в масле, кусок вареной колбасы и пачку индийского чая.

– Знатная шамовка, – проговорил Эрмитаж.

Руки у него ходили ходуном, голова мелко тряслась. Поэтому вскрыл консервы сам капитан, он же нарезал хлеб и колбасу, поставил чайник на электрическую плитку.

– Племянница заходит? – спросил Гурий Тихонович, ополаскивая под краном заварной чайник.

– Василиска? – сказал с болезненной гримасой Егор Иванович. – Уже месяц как носа не кажет. Не я ей нужен, а моя хата.

– Все–таки прописал ее? – удивился капитан.