– И в сливах под раковинами, и в унитазе. – Гранская открыла дверь в коридор и позвала участкового.
Он тут же появился на пороге.
– Вы знаете телефон вашей поликлиники? – спросила следователь.
– А как же, – ответил младший лейтенант и тут же назвал номер.
Гранская позвонила в регистратуру поликлиники, а затем Кормилицыной. Минутами тремя позже – и она бы уже не застала Таню Кормилицыну.
– Таня, – сказала Инга Казимировна, – с вами говорит Гранская – следователь по особо важным делам областной прокуратуры.
– Ой, – только и вымолвила свое любимое восклицание девушка.
– Скажите, пожалуйста, у вас сохранилась кровь Кирсановой?
– Конечно! Та, что она сдавала последний раз.
– Таня, очень прошу вас, задержитесь еще немного. К вам сейчас подъедет капитан милиции Жур. Передайте, пожалуйста, ему кровь Кирсановой.
– А можно? – с испугом проговорили на том конце провода.
– Нужно, товарищ Кормилицына, – строго сказала следователь. – Капитан все согласует с вашим начальством и оформит как надо.
– Хорошо, я подожду, – пролепетала Кормилицына.
Операция по изъятию крови Кирсановой заняла у Виктора Павловича не более двадцати минут – поликлиника находилась за углом. Еще через полчаса капитан мчался в лабораторию судебных экспертиз с постановлением Гранской о проведении исследования соскобов, сделанных в квартире Кирсановой, на предмет обнаружения в них человеческой крови и идентификации с кровью убитого и Кирсановой. Заведующий лабораторией не обещал провести исследования срочно, как того просил Жур: сотрудники у него, мол, загружены по горло, очередь растет, а все не то что просят, а требуют проводить экспертизы немедленно. Виктор Павлович пригрозил пожаловаться прокурору области Измайлову, который держит дело под личным контролем. Завлаб скрепя сердце сдался.
Жур позвонил Гранской, сказал, что едет назад.
– В этом нет необходимости. Справлюсь сама. А вы поезжайте домой, полежите…
– Ерунда!
– Виктор Павлович, – сурово проговорила следователь, – я же видела, чего вам все стоит. Поберегите ногу.
– Хорошо, – кисло ответил капитан и посмотрел на забинтованную ногу, которая так не вовремя подвела его.
ГЛАВА IX
О событиях вчерашнего дня – установления личности убитого и результатах обыска у Кирсановой – Измайлов уже знал от Гранской. Она позвонила облпрокурору домой в двенадцатом часу ночи. И поэтому, придя на работу, он с нетерпением ждал следователя с подробным докладом. Инга Казимировна зашла к Захару Петровичу в десять утра.
– Прямо из лаборатории судебных экспертиз, – поздоровавшись, сказала Гранская. – Теперь уже твердо можно сказать: убитый – Зерцалов. И убийство совершено в квартире Кирсановой.
– Поздравляю, – откликнулся Измайлов. – Установление личности убитого, считайте, полдела…
– Но судьба преподнесла нам еще один сюрприз. Прямо скажем, неприятный. – Следователь положила перед облпрокурором на стол заключение экспертизы. – На полу в гостиной комнате и в сливе унитаза обнаружена кровь не только Зерцалова, но и самой Кирсановой. Это установлено по генному коду.
Облпрокурор ознакомился с документами, нахмурился.
– Да–а, подарочек, – протянул он. – Выходит, где–то еще один труп…
– Вполне возможно.
– И что вы обо всем этом думаете?
– Сначала о том, что более или менее прояснилось, – сказала Гранская. – Зерцалова, а может быть, и Кирсанову убили в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября. Установлено, прежде, чем отсечь голову Зерцалова, его отравили. Как поступили с Кирсановой – остается только гадать… Затем скорее всего убийца или убийцы замыли паркет, воду сливали в унитаз. Был прибран стол, вымыта посуда, остатки еды поставлены в холодильник. После этого труп Зерцалова положили в чемодан и отвезли в заказник. А если убита и хозяйка, то что сделали с ее телом… – Инга Казимировна развела руками.
– Что о ней узнали?
– Пока немногое. Когда–то она снималась в кино, играла в театре. А вот чем потом занималась, пока неизвестно. В Южноморск переехала на постоянное местожительство восемь месяцев тому назад. Обменяла свою московскую квартиру.
– С кем?
– Может, слышали – профессор Франц–Волин…
– Господи, Генрих Давыдович? – откинулся на спинку стула Измайлов. – Неужели уехал?
– Вы его хорошо знали?
– Еще бы! Таких кардиологов поискать!… У него ведь роскошная квартира в центре…
– Да, на Капитанском бульваре. Комнаты – на коне не объедешь. Всю обстановку ей оставил Франц–Волин. Очень дорогая, карельская береза, дуб, хрусталь…
– Что потянуло Кирсанову к нам?
– Как я поняла из разговора с соседями и врачами, последнее время в Москве она постоянно болела пневмонией. Ей посоветовали сменить климат.
– Ну и как – на пользу?
– Вроде бы… Здоровье пошло на поправку, а вот московская натура осталась.
– В каком смысле?
– Ну вы же знаете, как живут в столице. Каждый не вылазит из своей скорлупы. Многие даже с соседями не здороваются. В доме это сразу заметили. Кто–то пытался подружиться с новой жиличкой поближе – ничего не вышло. Правда, на кошачьей основе Кирсанова более или менее сошлась с соседкой по лестничной клетке – Зинаидой Дмитриевной Майбородой, пенсионеркой. Но и она толком не знает, как жила Кирсанова, с кем общалась, на каких правах у нее жил Зсрцалов, где работала… Короче, Акатов этим занялся вплотную. Он только что вернулся из командировки.
– Сколько лет Кирсановой?
– Тридцать шесть.
– Возраст для одинокой бабенки рискованный, – усмехнулся Измайлов. – Что, разведенка?
– Не знаю. В паспорте отметки о замужестве нет. Соседи говорят, что единственный мужчина, кто бывал у нее, – Зерцалов. Причем иногда приезжал, когда се не было в городе, и жил в квартире один.
– Она часто отлучается?
– Нечасто, но бывает. Возможно, что гастролирует со своим ансамблем.
– Что у них с Зерцаловым?
– Даже затрудняюсь определить… Постоянная любовница? Гражданская жена?… Приезжает к ней как к себе домой, шлет нежные телеграммы, открытки.
– А он был женат?
– Разведен. Это мне сказали в Новобалтийском горотделе внутренних дел.
– Что еще они сообщили?
– По телефону узнаешь немногое. Нужно туда посылать кого–нибудь. И немедленно.
– Вы говорите, что Зерцалов был колдуном?
– А Кашпировского или Чумака можно назвать колдунами? – вопросом на вопрос ответила Гранская. – На афише крупными буквами: «Колдун, экстрасенс, целитель».
– А вы были на его выступлениях?
– Увы, – развела руками следователь. – Хотя, если честно, хотела попасть. Но билеты с рук стоили бешеных денег.
– Вы верите экстрасенсам?
– Не знаю. По крайней мере, не отвергаю. Знаю, как морочили голову врачи, когда муж заболел, каких только диагнозов они ему не ставили, и все на поверку оказались бредовыми. А Джуна поставила диагноз точно, но лечить не взялась. Время было упущено.
– Значит, верите? – не сдавался Измайлов.
– А вы верите газетам?
– Смотря каким.
– Например, «Аргументам и фактам»?
– Выписал, читаю, значит…
– Так вот в этой газете совсем недавно рассказывалось о древнем китайском обычае: за несколько недель до рождения нового человека отец семейства представлялся своему будущему ребенку. В течение часа он громко говорил о том, кто он, как живет, о чем размышляет, что его заботит, каков его достаток, кто его жена… Трудно поверить, но сохранились свидетельства, что беременность рассасывалась, когда ребенок не желал появляться на свет.
– Если бы этот обычай возродить у нас, боюсь, что на свет появлялись бы единицы, – улыбнулся Измайлов. – Значит, Зерцалов был целителем?
– Значился в таковых.
– И многих вылечил?
– Статистикой не располагаю, но те, кто был на его сеансах, уверяют, что у многих исчезли швы, исчезла язва, улучшилось зрение, хотя можно, наверное, привести и другого рода факты.