— Этим занимался отдел снабжения и сбыта.
— Так ведь им тоже командовали вы, — сказала Ольга Арчиловна.
— В общем — да, — согласился Рубцов–Банипартов.
— По какой цене платили за целебные растения и травы, приобретаемые для производства «Бауроса» и «Росинки»? — задал вопрос Чикуров.
Этот вопрос насторожил обвиняемого.
— Существует прейскурант для заготовительных организаций… Мы придерживались его, — ответил он, внимательно следя за реакцией следователя.
Чикуров перелистал платежные ведомости.
— Верно, людям вы платили по прейскуранту, а в документах отражали цифры в три–четыре раза больше… Куда девалась разница?
— Какая разница? — удивился Рубцов–Банипартов, делая вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Разница между оплатой фактической и той, что отражена в ведомостях, — спокойно пояснил Чикуров. — Кто присваивал ее? Вы?
— Господь с вами, Игорь Андреевич! — замахал руками Рубцов–Банипартов; развязности его как не бывало. — Копейки не положил себе в карман! На дело шло!.. Ей–богу!
— Поясните, пожалуйста, — попросил Игорь Андреевич.
— Это ведь дважды два: на представительство, то есть угощение, подарки…
— Кому?
— Кому? — задумчиво переспросил обвиняемый.
— Да, кому? — повторил следователь.
Бывший коммерческий директор стал морщить лоб, вздыхать, закатывать глаза в потолок, прикладывать руку ко лбу, будто он в самом деле силился вспомнить.
Сколько раз приходилось Чикурову наблюдать подобные «муки»! Очень трудный вопрос для обвиняемых. В основном — на первых допросах, пока они надеются, что удастся кое–что скрыть, особенно причастность тех людей, которые, по их мнению, могут еще выручить, помочь…
— Знаете, гражданин следователь, — наконец–то молвил допрашиваемый, — не могу сейчас припомнить…
— Постарайтесь, — настаивал Чикуров.
— Честное слово, вылетело из памяти. — Увидев нахмуренное лицо следователя, обвиняемый стал оправдываться: — Когда это было!.. Но я постараюсь… Вспомню — обязательно скажу!
— Надеюсь, — кивнул Игорь Андреевич, — у вас для этого будет достаточно времени… Тем более вы, кажется, хотели сварить свой лимонад?
Рубцов–Банипартов пытался улыбнуться, но получилась просто гримаса, жалкая, вымученная.
— Кто принимал участие в разработке рецептов «Бауроса» и «Росинки»? — спросила Дагурова.
— Как кто? Баулин и Ростовцев. Они соавторы. За это и были выдвинуты на премию.
— А кроме них, кто еще знал рецепт?
— Только я… Мне доверяли.
— Кто следил, чтобы выдерживались технологические нормы? — продолжала задавать вопросы Ольга Арчиловна.
— Тоже я.
Рубцов–Банипартов весь напрягся, и это не осталось незамеченным.
— Скажите, «Баурос» в экспортном исполнении и поставляемый в клинику, а также для продажи населению, имеет одинаковые ингредиенты?
— Сейчас объясню… Основа всех «Бауросов» одна, состоит из пятнадцати компонентов. Различные овощные соки, травы из Армении, лимонный сок, мед… Для клиники мы выпускали десять номеров «Бауроса», которые использовали в зависимости от заболевания… Как, например, минеральная вода «Ессентуки». Она тоже имеет номера, используется для той или иной болезни… Но помимо этих десяти номеров, мы производили еще «Баурос» в экспортном варианте…
— Значит, экспортный вариант «Бауроса» отличался только чисто внешне? — уточнила Дагурова. — Бутылкой, этикеткой?
— Совершенно верно. Ходу добавить, что в клинике чаще всего употребляли первый номер… В Попове тоже продавали первый номер. Он — общепрофилактический…
— А над вами были контролеры, проверяющие качество «Бауроса»?
— Мы каждый месяц посылали продукцию в лабораторию мединститута. Лабораторию возглавлял Голощапов.
— Как получилось, что в «Бауросе», который послал в Москву Рудик, был лишь аш два о? То есть обыкновенная вода, чуть подкрашенная и подкисленная лимонной кислотой? — продолжала спрашивать Дагурова.
Рубцов–Банипартов поерзал на стуле, но ничего не ответил.
— Мы ждем, — строго сказала Ольга Арчиловна.
— Произошла ошибка, — прохрипел обвиняемый, откашлялся и повторил: — Ошибка получилась… Кто–то доставил в клинику вместо первого номера «Бауроса» тот, который сделали для продажи в Попове… Ну, Рудик отослал несколько бутылок в Москву…
— Позвольте! — воскликнула Ольга Арчиловна. — Но в «Бауросе» для продажи населению тоже должны быть те же травы, соки, мед! Не так ли?
— Должны, — негромко произнес Рубцов–Банипартов и снова замолчал.
— Насколько я поняла, вы делали всего одиннадцать сортов, — сказала Дагурова. — Десять настоящих, в экспортном исполнении, которые шли за границу, нужным людям и в лабораторию Голощапова. А одиннадцатый, массовый, то есть простую воду, поставляли в клинику и в Попово.
— Нет–нет! — испуганно произнес обвиняемый, — Я же не идиот!
— Тогда объясните.
— Ну неужели непонятно, — вздохнул Рубцов–Банипартов. — Нарушали технологию в отдельных случаях… Как это делается везде…
— Сейчас мы говорим о вас, — не выдержал Чикуров. — Расскажите подробно, как вы манипулировали с «Бауросом»… И не считайте идиотами нас! То, что это афера, видно из материалов дела.
— Господи! — простонал обвиняемый. — Жизнь заставила!.. Обстоятельства!.. Понимаете? — Он сжал горло обеими руками. — Когда из тебя тянут, не зная меры…
— Какие обстоятельства? Кто тянет? — строго спросил Чикуров. — Или снова память отказывает?
— Ничего подобного!.. Но прошу понять меня правильно! — умоляюще произнес Рубцов–Банипартов.
— Постараемся понять, — кивнул следователь. — Для этого мы и разбираемся.
— Первые месяцев пять мы строго придерживались рецептов и технологии, — начал рассказывать бывший коммерческий директор. — Вплоть до миллиграммов! Отличный шел «Баурос»… Вы, впрочем, могли оценить сами… Экспортное исполнение до последнего времени остается на высоте. Так что Мелковский дал вам «Баурос» — люкс!
«Да, — подумала Ольга Арчиловна, — Игорь Андреевич был тысячу раз прав, отказавшись принять те бутылки бесплатно и запретив Рэму Николаевичу в дальнейшем делать подношения… На таких «невинных“ подачках можно крепко споткнуться, а потом — упасть».
— Но однажды, — продолжал Рубцов–Банипартов, — нам задержали присылку трав из Армении… Очереди в Попове были уже такие же, как теперь, — сутками ждали… Ну, я и рискнул! произвели партию без трав и пустили в продажу населению… Сошло. Никаких претензий… Но в клинику тот «Баурос» поставлять не стал… В другой раз поступил к нам мед. Из потребкооперации. Оказалось: мед, да не тот! Какие–то ханыги–пчеловоды обдурили приемщиков. Скармливали пчелам сахарный сироп… Это уже, конечно, не мед… Я подумал: один раз сошло без армянских трав, и сейчас покупатель не заметит фальсифицированного меда… В следующий раз — это было в конце зимы — по чьему–то головотяпству у нас сгнила морковь, заложенная на хранение… Один из компонентов «Бауроса» — морковный сок… Для экспортного исполнения и для клиники мы закупили морковь на стороне, а в Попово пошла партия, так сказать, в облегченном варианте, без морковного сока… И снова никаких жалоб! Наоборот — хвалят, просят еще!.. Вот так и происходило. То этого не хватает, то другого… А мы знай гоним «Баурос» уже без меда, без трав…
— Но ведь лучше было вовсе не гнать, как вы выразились, чем обманывать людей! — возмутилась Дагурова. — Они платили деньги! Более того, надеялись излечиться!.. Кто вас заставлял идти на прямой подлог?
— Кто, — усмехнулся обвиняемый. — Обстоятельства… Фирма наша росла, росли и запросы нашего генерального директора! Разницы, которую мы имели на закупке трав, — а если говорить честно, то не только их, — уже не хватало! Ростовцев требует: надо столько–то и столько–то на подарки, на приемы… И с каждым разом — все больше… Если, предположим, раньше сходил коньяк армянский, то в дальнейшем выставляли французский. И никакой другой! Сначала дарили какой–нибудь «паркер» или хрустальную вазу, а потом — японский магнитофон, не меньше!.. Где взять деньги? Ростовцев не снисходил до таких мелочей. Он спускал директиву, а выкручиваться предоставлял мне… Я вижу, «Баурос» идет нарасхват! Без меда, без лимона, без трав! И все требуют и требуют, словно осатанели! Видишь ли, нашли святую воду — от всего помогает!.. Честно говоря, я уже не верил ни в баулинский рецепт, ни в ростовцевский РАП. Особенно когда прочитал в газете, как один мошенник–знахарь продавал таким же дуракам, которые бьются в Попове за моим зельем, простую воду из своего колодца, зашибая при этом бешеные деньги. Пока не замели, конечно. Один зашибал! А я содержал Ростовцева и его семейку!.. А скольким начальникам я отвозил презенты, от кого зависело поставить нам какое–нибудь оборудование или протолкнуть наше предложение! Не счесть!.. Теперь вы меня понимаете?
