Мне было с ним легко – он так сыпал словами, что я мог молчать, лишь изредка склоняя голову то в одну, то в другую сторону. Этого было вполне достаточно для поддержания разговора. Мне вообще–то показалось немного странным, что человек, у которого на волнах пляшет яхта за миллион долларов, рассуждает о том, где можно купить коньяк на пять гривен дешевле. Но, пораскинув умишком, понял, что это нормально. Не всегда у него была яхта, ох, не всегда. Он и сам еще не привык к ней и купил, видимо, только потому, что на какой–то картинке в каком–то журнале увидел синее море, яхту с белоснежными парусами, какую–нибудь обалденную Шарончиху, и взвизгнула его душа от жажды жизни красивой и влюбленной.

Мы взяли две бутылки коньяка. Одну бутылку взял он, вторую я. Решили, что нам этого будет вполне достаточно. Я хотел было взять шампанское из Нового Света, но он решительно отверг эту идею.

– Шампанское под дождем? – воскликнул изумленно. – Да никогда! Да ни за что!

Мне оставалось только подчиниться.

Едва мы вышли из «Коктебеля», к нам подошли две мокрые девчушки и вручили по клочку бумаги. Оказалось, это приглашения в клуб «Душка» на стриптиз. На бумажке была изображена голая баба почему–то спиной к зрителю да еще и в громадной черной шляпе, которая закрывала всю голову, видимо, как наиболее интимное место, и половину спины. На руках у бабы были перчатки, напоминающие мотоциклетные, но с дырками. Сидела она на чем–то твердом, отчего зад ее был плоский и какой–то расплющенный.

– Простите, девушки, – спросил Андрей, – а раздеваться на этом сеансе будете вы?

– Нет, что вы! – замахали нежными своими юными ручонками девушки. – Раздеваться будет специально прибывшая бригада из Киева. Они это сделают лучше нас.

– В смысле – быстрее? – продолжал допытываться Андрей.

– Что вы! – опять засмущались девушки. – Дело же не в скорости, дело же совсем в другом.

– В чем? – требовательно спросил Андрей.

– Ну… Чтобы все было красиво.

– И душа, и одежда, и мысли?

– Наверно…

– А раздеваться они будут до полной наготы?

– Нет, только до пояса.

– И все?!

– За трусики отдельная плата, – пояснила одна из девчушек. – По желанию гостей.

– Сколько стоят трусики? – сурово спросил полубанкир.

– Пятьдесят гривен.

– А если я хочу, чтобы ваша… Как ее…

– Артистка.

– Если, к примеру, я хочу, чтобы ваша артистка сняла с себя трусы, а мой друг не хочет, чтобы она снимала с себя трусы… Мы оба должны заплатить по пятьдесят гривен?

– Не знаем, – растерялись девчушки. – Наверно, в таком случае вам надо обратиться к ихнему бригадиру.

– А скажите, пожалуйста, – продолжал терзать девчушек Андрей, не обращая внимания на потоки дождя, которые уже стекали по его молодой лысине, по лицу, по налитым плечам, едва прикрытым тонкой маечкой. – Вот тут у вас сказано, что помимо стриптиза будет еще и боди–арт? Это что такое?

– Наверно, то же раздевание, только не до конца.

– Какого конца?

– Да ну вас!

– А вот в вашем приглашении сказано, что в программе будет еще и топлес. Это что такое?

– Разновидность, – отчаянно сказала одна из девчушек. – А может, это блюдо такое? Похожее на бефстроганов…

– Да–а–а! – не то восхищенно, не то озадаченно протянул Андрей. – Хорошо. Уговорили. Придем. Придем? – спросил он у меня.

– Обязательно.

– Только там дорого, – честно предупредили девчушки.

– Разберемся, – заверил их Андрей, и мы двинулись дальше по набережной. – Не понимаю! – сказал он неожиданно громко, будто только сейчас ему пришла в голову здравая мысль. – Не понимаю! В ста метрах отсюда пляж нудистов и нудисток. На любой вкус, на любую испорченность, на любое извращение найдешь там особь женского и мужского рода. При этом совершенно бесплатно! И выбритые тебе там письки, и заросшие, и выщипанные до определенного уровня… Например, только сверху до середины или только снизу до середины! Седые, рыжие, черные, блондинистые, крашенные в синий, зеленый, фиолетовый цвет… И главное – бесплатно. Ходи, смотри, любуйся, наслаждайся, возбуждайся! И опять же – бесплатно! – От этой денежной темы Андрей не отходил дальше нескольких слов. – Тебе не нравятся лежачие? Пожалуйста – прыгают, в пляжный волейбол играют, и все их прелести трясутся и подпрыгивают, как живые! Там тебе целое семейство с детишками, стариками и старухами! Там тебе пьяная компания, которая делает вид, что объединилась с природой, хотя на самом деле их горящие скошенные глаза выдают опасное заболевание.

– Какое?

– Есть заковыристое ученое слово… Экс… Эксги… Не помню. Но суть заболевания заключается в том, что человек не может с собой совладать – он обязательно должен постоянно показывать свои гениталии окружающим. Независимо от того – нравятся они кому–то или вызывают отвращение. Так вот все эти эксы собрались на нудистском пляже Коктебеля и прекрасно себя чувствуют. А с нас хотят взять деньги за то, чтобы какая–то задрыга жизни трусы с себя стащила. И что мы увидим под трусами? Да все то же! Никаких приятных неожиданностей нас с тобой под ее трусами не ожидает. Могу спорить! На любую сумму! А деньги берут, – он опять вышел на свою тему. – Ты знаешь, что я хочу сделать? Скажу! Я пойду на этот нудистский пляж и наберу девочек с письками всех цветов радуги. Представляешь, какая будет красотища! Как в детстве мы запоминали цвета? Каждый охотник желает знать, где сидит фазан! Правильно? И по буквам мы запоминали цвета радуги… Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой… И всех их я затащу на яхту… И выйдем в море! – Эти слова ему, видимо, понравились, и он повторил: – И выйдем в море! Представляешь этот кошмарный стриптиз?

– А если какого–то цвета не найдется?

– Пусть перекрашивается. Закупим вина, коньяка…

– Шампанского, – подсказал я.

– Вот там шампанское будет уместно. Приглашаю! Едешь с нами?

– Когда?

– Ну как… Надо же команду подобрать! – Андрей рассмеялся. – Говорю же – всех цветов радуги! Выбирай любую! Едешь?

– Еду. С одним условием.

– Слушаю!

– Чтоб было шампанское.

– Заметано! – Он подставил свою мокрую от дождя ладошку, и я с силой хлопнул по ней своей ладошкой так, что брызги полетели. Договор состоялся. Впрочем, лучше сказать – уговор. Осталось малое – дождаться лета и подобрать семь цветов радуги.

– А если не согласятся?

– Что не согласятся? – не понял Андрей.

– Перекрашиваться.

– Мужик! – назидательно произнес он. – То, что нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги. Слышал такую истину?

– Приходилось.

– А я не один раз убеждался в ее правильности и силе! Кстати, вон он пошел!

– Кто?

– Мясистый.

– Где?! – вскинулся я.

– Видишь шашлычную?

– Вижу.

– Мужик за столик садится… Видишь? В белом пиджаке. К нам лицом, видишь? Я же сказал – только ты появляешься, где–то рядом обязательно возникает мясистый.

Я всмотрелся в человека, севшего за столик в глубине шашлычной. Нет, мы с ним не встречались. Так и должно быть – знай он меня, ему не пришлось бы так долго колебаться и маяться.

Он был не из наших.

Не из первой волны. Из первой волны никто не уцелел. На что уж бойкие были Гриша с Валерой, а и им не удалось выскользнуть из смертельного водоворота.

Мясистый сел грамотно – спиной к кирпичной стене, лицом к набережной, в тени зонтика, который был вставлен в центре стола в специально сделанную дырку. Если бы Андрей не показал, я бы никогда не увидел его в глубине забегаловки, под зонтиком, в сумерках уже наступившего вечера. А он на освещенной набережной видел всех, достаточно подробно видел. Видел и нас, он шел сзади и приблизился, когда мы трепались с девчушками из «Душки».

Кстати, а почему – «Душки»? Может быть, они имели в виду, что человек, заглянувший к ним на огонек, как бы попадает к душке – милой такой, теплой и податливой?

Ну, ладно, это уже моя мысль рванулась куда–то в сторону.