Одна из клиенток рассказала мне, что она очень подробно читает в подобных книгах описание проблемы, систематизацию, какие-то определения, но только речь заходит о любой практике (например, «семь раз в день улыбайтесь себе в зеркале») – она просто пропускает ее. Ведь она «бесполезна».

Ну и потом, если вы знаете что-то, то и ваши защитные механизмы это знают. И начинают искать способ «не дастся живыми».

Именно этот процесс я подразумеваю, когда говорю о кристаллизации проблем у нетерапевтированных выпускников психфаков – их тараканы съели очень много психологических знаний и много раз мутировали. Поэтому это очень крупные и очень устойчивые тараканы, жизнерадостно устраивающие дискотеку и рыдающие сентиментальными слезами на такой банальный дихлофос как вопросы «что вы чувствуете?» и «как это связано с вашим опытом?».

Чем больше прочитал клиент, пока шел к терапии – тем труднее с ним будет работать. Он обесценивает знания терапевта и самого терапевта, а потому – не может принять его как помогающую фигуру. Или, по крайней мере, сопротивляется.

Чем больше он думал и чем больше ярлыков развесил на свои проблемы – тем труднее ему отойти от собственных же формулировок и представлений о том, что «я все знаю, а сделать ничего не могу».

Зачем мы пишем эти книги? На самом деле, они не не только и не столько для решения проблем. Они, по большей части, для того, чтобы человек задумался о себе и начал искать пути для изменения своей жизни. Для того, чтобы он узнал, что есть люди, которые с таким типом проблем работают. И пошел искать своего терапевта и свои методы справиться с этими проблемами.

Подобные книги – начало диалога с клиентами, закрепление своего опыта и размышлений.

И они могут очень помочь как клиенту, так и другим терапевтам. Как книги Екатерины Михайловой, например. Или Ялома.

А еще некоторые из них, конечно, для обогащения. Ведь написать книгу гораздо легче, чем работать с клиентами каждый день. Вести семинары «искусство совращения», основанные на житейской психологии, манипуляции и наукообразной ахинее проще, чем пять лет (и какое-то количество денег) потратить на любую терапевтическую технику. Отличить эту психологическую литературу от всей остальной очень просто: она говорит «делай то и это, и и получишь вот именно такой конкретный результат». Хотя все практикующие психологи знают, что скорее всего, это мало кому подойдет, хотя и вряд ли навредит.

Но броское название и кажущаяся легкость (или, наоборот, гуруподобная сложность) создают у человека иллюзию того, что он заплатит 299,99 рублей – и все, и то, за что люди годами платят куда большие суммы, окажется у него в кармане.

Но так, скорее всего, не будет.

Хотя, возможно, вы интересно проведете несколько часов.

Нетривиальные ответы

Не секрет, что для психфака МГУ задание на вступительный экзамен по математике готовит мехмат. И результат бывает разный. Каким-то абитуриентам не везет, и они получают адский олимпиадный уровень, каким-то (как моему году, например) выдают вполне решабельный вариант. Где нужно просто не торопиться и аккуратно решить задания, примерно соответствующие продвинутому курсу математики в старших классах.

И для меня всегда были трудны задачи с некрасивым ответом. Решаешь, решаешь, а в итоге имеешь какие-нибудь четыре кубических корня из ста тринадцати целых восьмиста девятноста трех тысячных (пойди еще падежи правильно согласуй). И еще с отрицательным знаком.

Школа приучает нас, что у задачи должны быть простые ответы – самый лучший, например, единица. Или хотя бы два квадратных корня из трех.

В жизни же редко бывают идеальные ответы – скорее, наше сознание подгоняет какие-то ответы под ту картинку, которую мы хотим видеть. Но не всегда.

И требуется большое доверие к себе и мужество, чтобы сказать: да, мой ответ – восемь корней девятой степени из тысяча девяносто восьми двадцать две тысячи сто сорок пятых десятитысячных. Да, он некрасивый, но единственный.

Или: «я выбирал из вариантов „плохо“ и „совсем плохо“, поэтому ответ „плохо“ меня устраивает».

Это не очень приятные выборы. Но признать их – это единственная возможность двинуться к другим задачам.

И порой в терапии мы в качестве результата тоже получаем вот такой нетривиальный и не очень красивый ответ. И требуется мужество, чтобы его принять.

И эту маленькую главу я пишу именно для того, чтобы всех предупредить – далеко не все и не всегда будет нарядно.

И есть шанс, что придя решать проблемы с четвертым мужем, вы обнаружите, что всю жизнь были лесбиянкой, или что ваши трудности с поиском партнера никак не удастся разрулить, возвращаясь каждый день домой к восьми вечера, в объятья такой любимой и родной мамы.

Но я уверена, что каждый клиент должен быть готов и к такому варианту.

Вместо эпилога

Моя работа окружена мифами, легендами, ошибочными представлениями и предрассудками настолько, что порой мне кажется, что я какой-нибудь чернокнижник.

Недавно в одном жж я увидела прекрасную ссылку на основные мифы, созданные психотерапевтами, среди которых упоминалось и то, что психотерапия не может быть краткосрочной. Один из них я уже упоминала и не раз: дескать, на самом деле психотерапевты могут помогать человеку гораздо быстрее, просто это им коммерчески невыгодно (на самом деле для любых изменений просто нужно время, иногда – долгое, иногда не очень, но время – всегда).

Или вот другой вариант – в одном из моих постов мы разговаривали с девушкой (надеюсь, что это была девушка, и я никого не обижу) о том, психотерапия не может отменить травмированности человека и может дать ему только возможность жить с его травмой, не исцелив (опять же, на самом деле человек просто начинает по-другому жить и чувствовать себя. Не так, как было до травмы. Не так, как было после. Каким-то третьим образом).

Или же постоянные жалобы в прессе «психотерапевт не дал мне никакого совета» или «он дал мне совет, но он мне не помог» (Любые советы бесполезны, если человек с ними внутренне не согласен. А наиболее полезные и продвигающие он все равно себе дает сам).

И много чего еще странного и загадочного ходит в мире о психотерапевтах и психотерапии.

Однако беда в том, что терапия – как я ее вижу – не совсем похожа на лечение и совсем не похожа на мифы о себе. На самом деле это процесс превращения одних людей в других, и при этом они – загадочным способом – остаются сами собой. И лучше всего это, наверное, объяснять на собственном примере.

Ко мне периодически обращаются люди из прошлого, привыкшие к каким-то моим стандартным реакциям и представлениям о мире. И я не могу сказать, что эти провокации или выражения чувств меня не трогают или оставляют безразличной. Но то, что я чувствую, уже никак не похоже на то, что я чувствовала в подобных ситуациях пять лет назад. При этом я помню, что происходило со мной пять лет назад, и это дает мне базу для сравнения и анализа.