Разумеется, все и у всех по-разному.

Но самое главное заключается в том, что со временем все должно меняться, но не ухудшаться (разве что на время кризиса, но они не могут быть вечными).

Ну и очень надеюсь, что моя книга поможет в построении длительных, приятных и здоровых отношений всем тем, кто в этом заинтересован.

А тем, у кого на этом пути возникают трудности, всегда готов помочь психотерапия. Так что мне кажется вполне логичным завершить свою книгу именно этим разделом.

Психотерапия

Работа со старыми травмами

С одной стороны – прошлое очень важно. Наши травмы и наши шрамы определяют нас ничуть не меньше, чем генетический код. Иногда – больше.

И я прекрасно понимаю, что порой без осознания причин и следствий травмы невозможно никуда продвинуться в терапии.

Но часто я сталкиваюсь с очень странной для меня ситуацией, когда за осознанием травмы ничего не происходит. Особенно это касается линии некоторых терапевтов, которые очень нарядно открывают травму, всесторонне изучают как и при каких обстоятельствах она произошла, а потом – словно бы не знают, что делать дальше. Как будто они ожидают, что само это осознание исцелит клиента. «О, меня изнасиловал отчим, когда мне было три года, теперь мне все ясно, спасибо, вот ваши деньги».

Разумеется, осознание причин и следствий, в общем-то, продвигает. Но не исцеляет.

И мне кажется безумным на слова клиента «У меня проблемы с моим начальником» искренне отвечать из раза в раз: «О, ну вас же изнасиловал отчим в три года, у вас же проблема с доверием, не забыли?».

И порой человек, до того прикрытый защитами, осознав какие-то ужасные вещи начинает страдать еще больше. И если ничего с этим не сделать, то и происходит ретравматизация.

Поэтому, с моей точки зрения, задача терапевта не расковырять рану, а сделать нечто совершенно противоположное. В ряде случаев я вообще считаю бессмысленным раскапывание до самого начала: тут я использую метафору большого и жесткого шрама, и достаточно сделать его меньше и вернуть подвижность той зоны, где он возник, для чего травмировать заново совсем необязательно.

Особенно осторожной я стараюсь быть с такими темами как родительский абьюз, инцест, сексуальное насилие.

Здесь я стараюсь сначала выстроить безопасный плацдарм, с которого уже можно выходить и возвращаться в тяжелые воспоминания, злость, беззащитность. Но и в этих случаях я считаю наиболее важным сконцентрироваться не на том, что это было и это было ужасно, а на том, что есть сейчас, насколько это прошлое мешает целям и планам человека, и как это влияние уменьшить или отменить.

Для меня здоровье – это счастливая собственная жизнь, когда прошлое остается в прошлом, и уже нет желания начинать разговор с того, что у меня была травма, а потому со мной нужно обращаться особенно осторожно.

Для меня примером такой жизни, наверное, был и остается Виктор Франкл, чью позицию я понимаю примерно так: «Да, я был в концлагере. Да, это было ужасно. Но пребывание там – это все равно моя жизнь, мой опыт, мои чувства, мои силы. Я выжил и справился – эти люди и эти события не смогли меня сломать. А значит, это время и этот опыт все равно ценны».

И одна из моих задач в терапии – вернуть человеку его ценность, его значимость, его чувство самого себя.

Я уже писала это, но не устану повторять, что я считаю это самым важным и самым драгоценным. Потому что я искренне верю, что ничего дороже и важнее у нас нет.

Однако путь к обретению этой ценности, значимости и самости – труден и далек. И на пути часто возникает идея, что идея терапевта близка к:

Белки, станьте ежиками!

Собственно, это цитата из одной прекрасной девушки. Примерно так она отвечает на предложения «перестань об этом думать» или «делай то-то», или «нужно поступать вот так».

А изначально это цитата из анекдота про то, как белки наняли консультанта, для того, чтобы он рассказал им, как сделать так, чтобы их меньше трогали в лесу, и он, проанализировав, кто меньше всех из нехищных животных попадает в неприятности, предложил им стать ежиками. А на вопрос «А как?!» ответил, что это уже не по его части.

И – на самом деле – это частая проблема терапии. Вот сижу тут такая нарядная я или любой другой терапевт, и у меня (особенно – с точки зрения клиента) все в порядке. А у клиента – не все в порядке, но взять мой опыт он совершенно не может, ведь я – это я, а он – как ни странно – это он. И кажется, что я – ежик, который предлагает белке отрастить колючки.

Но на самом деле это не так.

Задача терапии не состоит в том, чтобы сделать из одного человека другого. Это невозможно. Нельзя сделать из интроверта экстраверта. Из художника музыканта. Из пикника астеника. Из неловкого человека лет сорока – циркового гимнаста. И с моей стороны было бы безумием даже пытаться.

Задача в терапии состоит в том, чтобы понять, какая стратегия для белки будет наиболее выгодной и интересной. Ведь у белки тоже есть масса преимуществ – она ловкая, юркая, легко лазает по деревьям, а некоторые белки даже умеют летать, точнее – планировать с дерева на дерево.

Интроверт может научиться с большей легкостью общаться (с небольшим количеством близких людей) и публично выступать без тяжелых переживаний. Художник может научиться петь или играть на каком-то инструменте на любительском уровне, чтобы радовать себя и близких. Пикник – сбросить лишних десять килограмм и научиться правильно одеваться. Неловкий человек лет сорока – заняться йогой и стать более гибким и здоровым.

И моя задача – помочь человеку найти свои истинные желания и понять, где лежат ресурсы для его исполнения.

При этом я действительно верю в то, что у человека не может быть истинных желаний, на которые у него нет ресурсов. Если нет ресурсов и невозможно их найти, значит, это не его желание.

А как же люди?

Собственно, книга про отношения, поэтому неплохо было бы, конечно, рассказать про то, что происходит с отношениями с другими людьми в процессе терапии.

Ну что могу сказать? Они меняются. И не всегда к лучшему – особенно с уже имеющимися близкими. На что обычно жалуются уже имеющиеся родственники и друзья клиентов психотерапевта?

– «Ты стал агрессивнее»

На самом деле это не совсем так: просто клиенты учатся понимать и выражать свои чувства. Разумеется, если раньше человек свою агрессию не слышал и не выражал, то у живущих с ним могло сложиться впечатление, будто ее нет. Но так не бывает.

И во время терапии она поднимает голову и начинает потихоньку перемещаться изнутри вовне;

Разумеется, с течением времени «старой» агрессии становится меньше, а для выражения «новой» находятся новые способы проявления, безопасные для клиента и его близких. Но это происходит не сразу.