Он пел, освещенный лунным светом, пока его голова не прояснилась. На следующее утро, отправившись за водой, он нашел на земле нераспечатанную упаковку батареек, японские книги, газеты и листовки. Он все это подобрал, но на обратном пути случилось несчастье.
Он не смог найти тайник, где спрятал патроны. Он тщетно проискал его весь день, обливаясь потом. Если бы Касима был жив, такого бы никогда не случилось, думал Огава почти в отчаянии.
В газетах было много статей о смерти Касима, он прочитал их со вниманием. Журналисты почему-то утверждали, что Огава получил легкое ранение в ногу. Он нашел и другие ошибки. Огава удивило, что ни одна из газет не написала о том, что Касима до последнего дня носил так называемый «пояс тысячи стежков».
Солдату, отправлявшемуся на фронт, семья и друзья шили такой пояс, приносящий удачу. Касима никогда не расставался с ним. Огава также удивило, что в газетах было написано, будто в кошельке у Касима нашли пяти- и десятисэновые монеты, тогда как на самом деле они были пришиты к этому самому поясу как амулеты.
В конце концов Огава пришел к выводу, что эти ошибки были преднамеренными. Следовательно, газеты все-таки подвергались цензуре или даже были изготовлены, как и прежде, специально для обмана Огава.
Пояс Касима был просто куском полотна с вышитым на нем изображением тигра. Монеты, подаренные ему семьей на счастье, были вшиты с помощью красных ниток.
— Я очень торопился, — рассказал как-то Касима, — и не было времени сделать настоящий тысячестежковый пояс. Купил уже готовый. Но материал оказался ужасный. Нужно принять закон, запрещающий торговцам продавать такой плохой материал солдатам, отправляющимся на фронт.
То, что газеты ничего не сообщили о поясе, постепенно привело Огава к мысли о том, что нынешняя экспедиция действительно отправлена японским правительством. Но поиск японцев лишь повод. Истинная цель — провести тщательную разведку острова для подготовки высадки императорской армии.
Огава уже понял, что за прошедшие годы Япония превратилась в крупную экономическую державу, и у нее есть деньги, чтобы фактически подкупить жителей острова, расположить их в пользу Японии. Таким образом, японские агенты, делая вид, что ищут пропавшего Огава, на самом деле перехитрили американскую разведку и под благовидным предлогом получили возможность сфотографировать все стратегически важные пункты.
Это укрепило Огава в убеждении, что он во что бы то ни стало не должен выходить из укрытия, потому что в таком случае игра закончится, и японские агенты не смогут выполнить свою миссию.
По радио Огава узнал, что американцы терпят поражение во Вьетнаме. Япония, видимо, решила воспользоваться этим шансом, чтобы вернуть себе Филиппины. Вероятно, и правительство в Маниле готово переметнуться на сторону Японии, как это уже случилось в 1942 году. Наверное, командование императорской армии выбрало его остров как форпост для возвращения Филиппин.
Мысленно Огава восторгался мудростью участников поисковой партии, которые смогли обследовать все стратегически важные объекты лучше, чем это сделал сам Огава. Его, правда, немного смущало то, что японцев повсюду сопрождали вооруженные филиппинские солдаты. Неужели японские разведчики не могут отделаться от них? Огава решил, что это делается специально для него: помни, враг рядом, не выходи!
Вертолеты постоянно летали над островом и сбрасывали бесчисленное количество листовок. Поисковая партия раскинула палатки в разных районах. Между собой японцы связывались по телефону.
Огава не мог понять, почему они не оставили ему бинокль и телефонный аппарат. По телефону он сумел бы сообщить секретным агентам всю информацию, накопленную за тридцать лет.
Объяснение могло быть только одно — японцы вовсе не хотят, чтобы он выходил. Иначе они оставили бы ему автомат и несколько заряженных магазинов, с которыми бы он чувствовал себя увереннее.
Огава все время перемещался по острову. Новый, 1973, год он встретил в одиночестве. Впервые. Он угостил сам себя самодельным вариантом японского «красного риса» и пожелал себе удачи.
3 января он совершил большой марш, меняя убежище, и по дороге в разных местах слышал звуки музыки. Неожиданно он наткнулся на палатку, откуда доносилась музыка. Был уже вечер, Огава увидел тени внутри и услышал знакомый голос. Это был офицер, с которым они вместе окончили разведшколу.
— Юити, это твои друзья. Филиппинские солдаты, которые находятся здесь, приданы нам для охраны. Они вовсе не собираются стрелять в тебя. Если кто-то из них поднимет винтовку, я закрою тебя своим телом. Я знаю, что Касима погиб у тебя на глазах, и ты не веришь ничему из того, что я говорю. Но если ты не вступишь с нами в контакт, мы ничего не сможем сделать для тебя. Будь мужественным! Веди себя как положено солдату.
Ему могли бы и не говорить все это: лейтенант поступит так, как положено воину. Вне зависимости от того, что его ждет, он будет хранить верность присяге и приказу.
Последний приказ
Три месяца прошло после смерти Касима. Поисковая партия вернулась на родину. Огава больше никого не встречал и не слышал. Это его обескуражило. Он рассчитывал, что кто-то из секретных агентов вступит с ним в контакт. Может быть, атака на Филиппины уже началась?
Но ничего не происходило. Неужели остров объявил себя независимым и попросил защиты у Лиги совместного процветания Великой Восточной Азии? В конце концов даже самые крохотные островки становятся самостоятельными. Если на Америку больше нельзя положиться, значит, Филиппины начнут сближаться с Японией.
В конце февраля Огава опять услышал голоса, выкрикивавшие его имя. Это была третья поисковая партия. Из листовок Огава узнал, что в нее входят ученики школы, в которой он когда-то учился. Вернее, не он, а настоящий Огава. Хотя, иногда думал он, надо еще понять, кто из них настоящий. Ведь он выдержал то, на что тот молодой человек, возможно, не был способен.
Через два месяца остров опять опустел. Шесть месяцев прошло с момента смерти Касима, и Огава был уверен, что поиски должны быть вот-вот закончены. В одной горной хижине Огава неожиданно обнаружил листок рисовой бумаги с коротким стихотворением:
Даже эхо
Не откликается на мой призыв
В цветущих горах.
Там же была куча газет и журналов, новая униформа поисковой партии и старая форма императорской армии с нашитой на ней фамилией его однокашника по средней школе. Все это оставили здесь в надежде, что рано или поздно Огава забредет в хижину.
Ручкой, которую он реквизировал у крестьянина, Огава написал на обратной стороне листовки: «Спасибо за две униформы, которые вы любезно оставили для меня. Сообщаю вам, что нахожусь в полном здравии. Огава, лейтенант императорской армии».
Дату он, естественно, не поставил, но придавил записку камнем, чтобы ее не сдуло.
Отойдя подальше, Огава выбрал удобное место и принялся читать газеты. В них были подробно описаны торжественные похороны Касима в Маниле. Об этом событии рассказывалось как о примере японо-филиппинской дружбы.
Эти газеты, пришел к выводу Огава, действительно отпечатаны в Японии. Его только удивило полное отсутствие сообщений о ходе войны между Лигой совместного процветания и Америкой.
Появление большой поисковой партии для Огава означало, что битва продолжается и Америка терпит поражение. Иначе было бы странно, что главное командование позволяет себе уделять столько внимания небольшому острову. Информация же об успехах японских войск на фронтах отсутствовала в газетах потому, что в противном случае Огава мог бы поддаться эйфории и перестать выполнять свой долг. А он был по-прежнему нужен на своем боевом посту.
Правда, в его рассуждения, видимо, вкралась небольшая ошибка: торжественные похороны Касима в Маниле скорее всего означали, что на самом деле Филиппины занимают более прояпонскую позицию, чем считал Огава.