Ладетто отвез Сонобэ в гостиницу. В машине инженер со слезами на глазах благодарил щедрого американца.

Около недели понадобилось Ладетто для проверки того, что говорил ему японец. Выпускник университета Киото, Гондзо Сонобэ и в самом деле был недоволен жизнью, завидовал удачливым сверстникам, добившимся большего. На стол Финнигана легла оперативная разработка. Ладетто предлагал использовать Гондзо Сонобэ для выяснения японских промышленных секретов.

Продержав у себя разработку целую неделю, Финниган согласился с предложением Ладетто. В Лэнгли пошла шифровка, подписанная резидентом.

Гондзо Сонобэ был присвоен агентурный номер; данные о нем заложили в память компьютера и — отдельно — в картотеку. После этого Ладетто получил разрешение на работу с Сонобэ; резидентуре выделили дополнительные средства на оплату нового агента.

За прошедшее время на адрес конспиративной квартиры американской разведки в Токио, которую за умеренную плату содержала пожилая супружеская пара, пришли две открытки от Сонобэ. Во второй он сообщал, что по служебным делам едет на четыре дня в Осаку и был бы рад повидать Ладетто.

Получив санкцию директората разведки, Аадетто вылетел в Осаку.

Осакский аэропорт находился в центре города-спутника. Аадетто представил, что испытывают его жители, над головами которых поминутно грохочут лайнеры, и от души посочувствовал им. Недаром эти люди бесконечно судились с городскими властями и авиакомпаниями.

Вечерний Осака представлял собой сплошное море огней. Аадетто с интересом разглядывал город, где бывал редко и почти всегда проездом.

Сонобэ и Аадетто встретились в баре, недалеко от гостиницы, где остановился американец. Инженер быстро напился. На сей раз он вел себя тихо, но был злее и раздраженнее, чем в их первую встречу.

— Что вы делали в Осаке? — из вежливости поинтересовался Аадетто, собираясь перейти к главному.

— Купался в реке Исудзу, — буркнул Сонобэ.

— Вы шутите, надеюсь? — спросил американец. — Вода же ледяная.

— Шучу? Как бы не так! — окончательно разозлился инженер. — Компания отправила меня на четыре дня в центр переподготовки в Исэ, потому что пришла моя очередь. Знаете, что это такое?

Аадетто отрицательно покачал головой.

— Что же вы? Занимаетесь Японией, восхищаетесь японской системой менеджмента и не знаете, как делают «людей двадцать первого века», — насмешливо произнес Сонобэ. — Ладно, я вам расскажу. Задолго до рассвета нас будит громкая барабанная дробь. В каждой комнате по восемь человек. Все работают в наших крупнейших компаниях: «Хитати», «Мицубиси», «Тоёта», «Марубэни». После уборки помещений — построение для подъема флага. Пока флаг медленно, очень медленно ползет вверх, мы распеваем императорский гимн «Кими-га е». После легкого завтрака — четыре часа занятий. Лекции о долге человека перед родителями и обществом, о превосходстве японской нации и об императоре. После лекций — тяжелая физическая работа. Все завершается купанием в Исудзу. Мы выстраиваемся на берегу и по команде бросаемся в воду. После купания бегаем, чтобы согреться.

— Зачем это нужно?

— Руководитель центра переподготовки утверждает, что его цель — учить тому, чему не учат в школе: чувству долга и умению побеждать. Любая наша компания стремится привить своим служащим эти качества, — горько усмехнулся Сонобэ. — В «Ямато дэнки» выходит газета для персонала. В ней пишут, что каждый служащий должен воспитывать в себе чисто японские качества — самурайскую твердость и верность.

Сонобэ перегнулся через стол и заглянул в глаза Ладетто.

— А я не хочу быть самураем. Мои предки жили в деревне и ненавидели бездельников-самураев. С какой стати я должен теперь им подражать? Хочу жить в свое удовольствие, а не жертвовать всем ради компании. Вы, американцы, восхищаетесь: ах, японская фирма — это одна семья! Расскажите у себя дома, мистер Ладетто, какими средствами это достигается.

Они сидели напротив включенного телевизора. В четверть двенадцатого началась передача, в которой щедро показывали обнаженную натуру, и Сонобэ не отводил глаз от экрана. Красотки с голой грудью сидели в массажных креслах и с полной готовностью отвечали на вопросы об их сексуальных наклонностях. Увлеченный передачей, Сонобэ автоматически кивал, слушая Ладетто.

Американец назвался редактором чикагского торгово-экономического ежемесячника, специализирующегося в области полупроводниковых материалов и электронно-вычислительной техники. Сюда он приехал, чтобы подготовить материалы о состоянии этой отрасли в Японии. Со всеми официальными источниками он уже ознакомился, но ему очень не хватает, так сказать, взгляда изнутри. Если бы Сонобэ на примере «Ямато дэнки» подробно рассказал, чем сейчас живут японские специалисты по компьютерам…

На экране показывали, как снимается порнографический фильм. Захваченный этим зрелищем, Гондзо Сонобэ легкомысленно кивнул.

Через две недели они вновь встретились в Осаке, на сей раз в клубе «Адзами».

Польщенный вниманием американца, Гондзо Сонобэ долго разглагольствовал о положении дел в «Ямато дэнки». Ладетто терпеливо слушал. Осторожно направляя беседу, он постепенно приблизился к тому, что ему нужно было узнать, — к новым проектам «Ямато дэнки».

Когда они прощались, Ладетто протянул Сонобэ плотный бумажный конверт: «Это компенсация за потраченное на меня время». Сонобэ, не задумываясь, взял конверт.

В следующий раз он принес Ладетто ксерокопию отчета конструкторского бюро правлению компании. Из Лэнгли пришла шифровка, подтверждающая, что Ладетто на правильном пути. В аппарате самого директора ЦРУ — к удивлению Ладетто — придавали большое значение работе с Гондзо Сонобэ. «Инженер и не подозревает, какая он важная персона, сколько высокопоставленных людей заинтересованы в нем», — иронически думал Ладетто.

Луиджи был уверен, что поставляемые Сонобэ сведения нужны управлению перспективных исследований Пентагона. Оно стремилось наложить лапу на любые изобретения союзников, которые можно было использовать для нужд армии. О ценности компьютеров для вооруженных сил говорить не приходилось. Но зачем компьютеры директору разведки?

Сам Сонобэ некоторое время полагал, что сообщаемые им сведения представляют интерес для информированного американского ежемесячника. Когда его иллюзии рассеялись — сколько же можно жить с закрытыми глазами, — он понял, что без денег, регулярно получаемых от Ладетто, теперь ему уже не обойтись.

В последние месяцы Аадетто не приходилось летать в Осаку. Сонобэ сам приезжал в Токио, чтобы в качестве эксперта участвовать в заседаниях консультативной группы по компьютерам при министерстве внешней торговли и промышленности. Это упростило жизнь Аадетто, который «вел» еще полтора десятка агентов, завербованных американцами. На каждого уходило много времени. Кроме всего прочего, Аадетто должен был позаботиться об их безопасности. Рано или поздно проваливаются все агенты. Задача состоит в том, чтобы это случилось возможно позже. Не из человеколюбия, а по чисто деловым соображениям: на агента тратились немалые силы и средства. Надо, чтобы они окупились.

С Сонобэ Аадетто уже не вел долгих бесед; каждая встреча обставлялась так, чтобы сторонний наблюдатель даже и не понял, что эти двое знакомы.

В четыре часа утра Аадетто поднял с постели телефонный звонок. Финниган требовал, чтобы он немедленно приехал в посольство.

В кабинете Финнигана жалко оправдывался сотрудник, которого посылали в аэропорт Нарита с фотокопиями материалов, доставленных Сонобэ.

Около аэропорта на скоростной дороге он врезался в старый рыдван с номером района Синагава.

— Он затормозил ни с того ни с сего прямо посередине дороги. Я не мог ничего поделать. — Вид у парня был унылый. Он понимал, что его репутация основательно подорвана. — Мой автомобиль не пострадал. Несколько машин остановились. Быстро подъехала полиция. Все вместе оттащили рыдван на обочину. Я вышел из автомобиля на несколько минут, но не спускал с него глаз.