— Ты знаешь, очень приятная во всех отношениях. Прекрасно сочиняет стихи. Пишет романы. Превосходная собеседница. Нужно с ней подружиться поближе.

— Ох, а ведь это Наташенька Раздобреевская? Как давно я её не видела! По-моему, великолепно выглядит. Наверное, ездила на отдых за границу. Поручик, вот редкий случай, когда фамилия соответствует внутреннему миру человека. Раздобрейшей души человек.

Поручик кивал словно китайский болванчик и уже ничего не запоминал. От всех красавиц кругом шла голова. Вдруг его внимание привлекла рыжеволосая чаровница. Графиня Хлыстовская проследила за взглядом поручика и, чуть коснувшись манжета его сюртука, тихонько произнесла:

— Не советую. Это жена действительного статского советника. Мы все зовём её ЕЕ. Графиня, имеет родство с самим (Натали закатила глаза наверх). Пишет замечательные стихи, любым стилем и формой. Превосходно разбирается в финансах и, как это ни странно, в железнодорожных вагонах и составах. Может говорить о них часами. Ходят слухи, что она из тайной канцелярии.

Асенька покрутила головой, выискивая кого-то, таинственно улыбнулась:

— А что-то я не вижу нашей зажигалочки — графини Манцуренко-Чирковской? Без неё бал — не бал.

— Ох, и не говорите, душенька. Уж такая выдумщица на всякие проказы. Может быть ещё появится. О! Это же вальс! Поручик, что же вы стоите?! Кружите меня, кружите!..

*****

Они бежали через тёмные залы и коридоры, освещая путь фонариком телефона. Как вдруг налетели на мужичка. Тот перепугался, шарахнулся в сторону.

— Свят, свят, свят… — чуть позже отдышавшись, выдохнул он. — Вы кто такие? Что тут делаете??? Я уж думал дух Александра Сергеевича бродит по залам…

Они стояли и потихоньку приходили в себя: один от страха, вторые от беготни.

— Да нет, мы потерялись, заблудились.

Мужичок внимательно посматривал на странную парочку, а потом, подмигнув, спросил: — Были в комнате лобзаний? Место там особенное…

— Где? — переспросил Филипп.

Юля взяла его за руку:

— Я тебе потом объясню. Как нам выйти отсюда?

— Э-эх, молодёжь. Идите за мной. Выпущу вас через чёрный ход, хоть и не положено. Не по инструкции.

Филипп с Юлей молча шли за сторожем. А в это время два сотрудника Следственного комитета докладывали своему вышестоящему начальству, что Касильясу снова удалось уйти от слежки. И что на данный момент не могут установить место его нахождения.

***

Они шли не торопясь по ночном городу. Город не спал, и даже не собирался. Шумные компании шатались по улицам из одного бара в другой. Машины сигналили, девицы из открытых люков орали пьяные песни…

Филипп, обняв одной рукой Юлию, двигался через поток людей, оберегая её от острых локтей. Он не хотел брать такси, просто хотел вот так идти хоть до самого утра. Наконец-то они выбрались в более тихий район и могли разговаривать друг с другом, не стараясь перекричать улицу.

— Ты знаешь, что за тобой следят? — спросила она.

— Знаю, — ответил коротко и крепче прижал к себе. — Ты вообще не должна думать об этом.

Юля вздохнула.

— Легко говорить. Не очень приятно, когда тебе, глядя в глаза, вываливают чуть ли не по секундам, где была и что делала.

— Кто с тобой разговаривал?

— Какой-то майор, не помню фамилию. Неприятный тип.

— Что хотел?

Юля усмехнулась.

— Сотрудничества.

— Ну и как? Согласилась?

Юля вырвалась и, чуть обогнав, повернулась к нему лицом, медленно отступая назад:

— Знаешь, если бы он пришёл чуть попозже, после нашего разговора в ресторане, то очень даже может быть… — посмеиваясь, сказала она.

— Что он ещё говорил? — спросил Филипп. Юля взяла его под руку.

— Ну, что ты — очень опасный человек. И, что связавшись с тобой, я могу попасть в неприятную ситуацию. Сказал, что мама у тебя русская. Это правда? Поэтому ты так хорошо говоришь по-русски?

— Правда. Отец со мной говорил всегда по-испански, а она по-русски. А поскольку отца я видел реже, чем её, то по-русски я говорил лучше, чем по-испански. И мы часто приезжали в Россию. Потом, когда пошла школа, всё выровнялось. Иди сюда.

Они стояли посреди улицы и целовались.

— Поехали ко мне, — повторил он, зарывшись в её волосы.

— Ко мне ближе, во-о-он, за тем домом. Пошли? — Юля отступила на пару шагов и протянула ему руку. — Ну же? Ты должен научиться доверять мне, мой мальчик.

Филипп рассмеялся. Она не поняла, чем так рассмешили её слова, но он взял её за руку и сделал шаг вперёд.

— Ну вот, молодец. Пошли. Я тебя с бабушкой познакомлю.

— С бабушкой?

Юлька тащила Филиппа за руку и её смех колокольчиком раздавался на всю улицу.

— Пойдём! Солдат ребёнка не обидит.

Повернув за угол дома, они увидели, что у подъезда стоит скорая помощь.

— Это к нам, — вскрикнула Юля и побежала к машине. Она суетилась, пытаясь найти ключ от домофона и её так трясло, что всё выпадало из рук. Филипп взял сумку, тряхнул, услышал, где звенит, и вытащил связку ключей. Прижал фишку к ячейке и дверь открылась. Они забежали в лифт и тот медленно пополз вверх.

— Олег… — с ужасом прошептала Юлька, услышав голос мужа на лестнице. Она сунула связку ключей Филиппу: — Пожалуйста, Тимур. Тридцать вторая квартира. Шестой этаж. Подожди меня там, — и выскочила на площадку.

— Где тебя носит? — услышал Филипп мужской голос. — Где твой телефон?

Затем дверцы лифта закрылись, и он нажал на кнопку «6».

***

Юля открыла дверь в Светкину квартиру. Было тихо, а из гостиной пробивался синий свет от экрана телевизора. Осторожно щёлкнула замком, разулась и прошла в коридор. Филипп спал кое-как разместившись на маленьком диванчике. Телевизор что-то бубнил. Тихонько подошла и присела на корточки возле него.

Юля не торопилась будить его, ей хотелось его рассмотреть как можно ближе и внимательнее. Под магией сна резкие мужские черты сгладились, упрямая складка меж бровей исчезла. Хотела кончиком пальца разгладить разлёт бровей, провести по чуть заметной горбинке носа, коснуться чётко очерченных губ, но боялась его разбудить. Встала, сделала шаг и вдруг почувствовала, как Тимур схватил её за запястье и потянул на себя.

— Не так быстро, mi novia.

Он смотрел на неё снизу вверх. Новый для него ракурс. Новые ощущения…

Он почувствовал, что она рассматривает его и притворился спящим. И ещё был уверен, что Юлька обязательно придёт, если только не случится чего-то непоправимого. Исследовав всё помещение, понял, что это квартира Светланы, да и потом вспомнил, как Юля говорила, что они живут друг от друга в двух этажах. Порылся на книжных полках, отметил про себя много классики, детских книжек. Игрушки были повсюду. Пару раз наступил на Lego — вспомнил всех родственников.

Мучила ли его совесть? Нет. Понимал ли он, что тащит девчонку в пропасть? Понимал. Но не она первая и не она последняя. Ему нужна только она. Просто поставить точку. Больше ничего. И он был уверен, что она не станет устраивать сцен и вешаться ему на шею. Не тот человек. Тем лучше. Переболеет и начнёт рожать детишек своему Олежеку, если не узнает, что у него есть любовница…

Нет, конечно, она интересная и, быть может, он даже рискнул бы пойти на какие-то более серьёзные отношения с ней, но зачем?

Да и потом она замужем. Его намёку рассказать всё мужу Юлька скорее обрадовалась, чем испугалась. Видимо самой духу не хватает с ним порвать, но он в этом деле ей не помощник.

Ему с ней рядом хорошо. И с другими было хорошо. До поры до времени. Главное не затягивать. Она ещё молодая, встретит кого надо и, может быть, иногда будет вспоминать о неком Тимуре. Надо же, она так и зовёт его Тимуром. С именами у неё явно проблемы. Но взбесила она его тогда конкретно и гостиничный номер ему влетел в копеечку.

Почему он тогда сорвался? Не всё ли равно как она его назвала? Но он до сих пор помнит ту ночь и когда пожимал руку этому Олегу, был готов сломать ему клешню. Что это? Ревность? Удар по самолюбию? На эти вопросы он не знал ответов. Ладно, час психоанализа закончен. Филипп видел в окно, как уехала скорая, как Юля с мужем сели в машину и поехали следом. Интересно, как она от него отделается? Женщины такие выдумщицы, это он понял давно. Включил телек, присел на диван. Щёлкал каналы, не вникая в мелькающие картинки, но прислушиваясь, не подъехала ли машина, не хлопнула ли входная дверь на первом этаже, не поднимается ли лифт…