Кроме того, превратившись из искусства в отрасль техники, архитектура до определенной степени ускользнула от идеологического контроля. Если художники, осмелившиеся выйти за пределы социалистического реализма, лишались возможности выставлять или публиковать свои работы, архитекторам прямо предписывалось быть современными. Доктрина социалистического реализма в области архитектуры была редуцирована до триады «правдивость – историческая конкретность – идейная устремленность»[11], допускавшей очень широкое толкование. В отличие от художников, которым не было позволено увлекаться западными течениями, архитекторы должны были перенимать зарубежный опыт: заимствование технических достижений капиталистических стран в СССР никогда не считалось зазорным.
Начиная с 1955 года в командировки для изучения зарубежного опыта, в том числе в капиталистические страны, отправлялись делегации архитекторов, инженеров-строителей, планировщиков, специалистов по озеленению; по возвращении они выступали с докладами и публиковали статьи о своих наблюдениях. Советские архитекторы участвовали и в крупных международных событиях. Некоторые из них проходили в СССР: так, в 1958 году в Академии художеств в Ленинграде собрался Международный форум студентов-архитекторов.
В Москве в том же году состоялся V конгресс Международного союза архитекторов, и вскоре в Ленинградском отделении Союза архитекторов были представлены доклады, в которых обобщались полученные на конгрессе впечатления. Профессиональные библиотеки увеличили подписку на зарубежные журналы: так, в библиотеку института «Ленпроект» в 1960 году поступало 50 журналов из капиталистических стран и еще 9 из стран народной демократии. Однако немногие архитекторы знали иностранные языки в достаточной мере, чтобы читать эти журналы. Обработкой зарубежной периодики занималась организованная в институте группа переводов, изложение наиболее актуальных статей публиковалось в Бюллетене технической информации, выходившем с 1955 года и распространявшемся среди проектировщиков всего СССР[12].
За несколько лет, последовавших за началом реформы, профессиональное сообщество смогло убедиться, что руководство страны диктует только экономические параметры, доверяя конкретные решения профессионалам. Тон задавал сам первый секретарь ЦК КПСС, который мог завершить совещание по вопросам градостроительства словами: «Указания какие мои: все делать разумно. Никаких указаний я, собственно, вам не давал. Вы инженеры, архитекторы, поэтому не валите на меня»[13].
Важнейшим фактором развития архитектуры второй половины 1950-х годов стали изменения в самом обществе. Разоблачение культа личности, освобождение и реабилитация многих невинно осужденных, ослабление цензуры, расширение международных связей, достижения технического прогресса, увенчавшиеся запуском искусственного спутника Земли и полетом человека в космос, создали атмосферу оптимизма, плодотворную для архитектурного творчества.
Дискуссии, шедшие в профессиональной среде, подытожили два доклада – их авторы постарались связать новый этап советской архитектуры с достижениями 1920-х годов, тем самым поддержав самосознание отечественных зодчих, обнаруживших себя в ситуации догоняющего развития после двух десятилетий, в течение которых им внушали, что советская архитектура во всем превосходит зарубежную.
Константин Иванов (1906–1987), ученик ленинградского конструктивиста Александра Никольского, назначенный в 1955 году директором Института истории и теории архитектуры в Москве, выступил в 1959 году перед архитектурной общественностью Москвы и Ленинграда с лекцией о «тенденциях в советской архитектуре сегодняшнего дня». Он заявил, что одной из важнейших задач момента является правильное понимание конструктивизма. «Люди просто не понимают природы архитектуры, когда говорят, что конструктивизм – что-то безобразное, что он не ставит задачи красоты. Он ее ставит, но понимая ее совершенно в другом»[14]. Подчеркнув, что новые искания конструктивизма во многом были дискредитированы примитивной техникой строительства, Иванов подвел своих слушателей к выводу, что идеи конструктивизма могут оказаться плодотворными на новом этапе, когда архитекторам доступна более совершенная техника строительства – пусть и заимствованная из-за рубежа.
Аналогичный по значению доклад о путях развития современной зарубежной архитектуры прочел в 1960 году перед архитекторами Москвы и Ленинграда Евгений Левинсон (1894–1968), ленинградский мастер старшего поколения, ярко проявивший себя еще на рубеже 1920–1930-х годов. Левинсон счел нужным подчеркнуть, что мастера Современного движения, среди которых он особенно выделил Миса ван дер Роэ, испытали влияние передовых русских художников, в частности Эль Лисицкого и Малевича[15]. Эти выступления помогли русскому авангарду стать одним из источников формообразования в новой советской архитектуре задолго до его официальной реабилитации.
В 1961 году произошли два события, определившие взлет отечественной модернистской архитектуры, осваивающей принципиально новые конструкции, материалы и формы: первый полет человека в космос, стимулировавший веру в безграничные возможности технического прогресса, и принятие III Программы КПСС, обещавшей достижение полной социальной гармонии в недалеком будущем. Их влияние не продержалось до конца десятилетия: ввод советских войск в Прагу в 1968 году и последовавшие репрессии в СССР развеяли иллюзии о характере режима, а высадка американцев на Луну в 1969 году, после которой уже невозможно было считать освоение космоса исключительно советским достижением, заставила оглянуться на происходящее в других отраслях и признать, что с техническим прогрессом вовсе не все благополучно. Но до тех пор облик архитектурных сооружений транслировал веру в светлое будущее, пользуясь интернациональным языком модернизма.
Подпитка международными идеями шла по разным каналам. Самым доступным была печать: к кратким заметкам в отечественной архитектурной периодике и зарубежным журналам, которые большинство архитекторов не могли прочесть, не зная иностранных языков, в 1961 году добавилось издание русской версии ведущего французского журнала L’Architecture d’aujourd’hui. Немногие счастливцы, которым удавалось попасть в зарубежную командировку или туристическую поездку, затем делились с коллегами впечатлениями. Большое влияние оказывали выставки, привозимые в крупные города СССР из разных стран: важнейшими из прошедших в Ленинграде были «Архитектура США» (1965) и «Современная архитектура в ФРГ» (1966). Наконец, приезжали и выступали с лекциями зарубежные звезды: в 1962 году лекцию для ленинградских архитекторов прочел Алвар Аалто, а в 1965-м, в связи с американской выставкой, Луис Кан и Винсент Скалли.
Обложка каталога выставки «Архитектура США». 1965
В конце 1960-х приоритеты изменились, лаконичность архитектуры стала восприниматься как «голый функционализм». В 1969 году вышло постановление о мерах по улучшению качества жилищно-гражданского строительства, в котором, в частности, говорилось: «Обеспечить разработку и применение при застройке городов и других населенных пунктов типовых проектов домов, различных по архитектуре, этажности и протяженности, отделку фасадов зданий долговечными и красивыми материалами (лицевым кирпичом, декоративными бетонами, стеклянными и керамическими плитками, алюминием, цветным стеклом, естественным камнем, цветными цементами, стойкими красителями). При строительстве и реконструкции городов обеспечить создание архитектурных ансамблей общегородских центров с застройкой их комплексами общественных, административных, культурно-бытовых и торговых зданий как по типовым проектам, так и по экономичным индивидуальным проектам (с применением типовых унифицированных конструкций) для придания городам надлежащего облика и колорита в соответствии с современными градостроительными требованиями»[16].
