Глава 19
Утро началось с неприятных известий. Задержанный на вокзале связной умер в камере предварительного задержания и самое обидное умер, не рассказав о многом и многом. Не стало и нашей певицы она повесилась в камере на Лубянке вот такого номера я не мог себе представить. Услышав такие новости, я отправился в морг посмотреть на тело так внезапно умершей самоубийцы. И уже в морге выяснил, что наша задержанная не повесилась она зарезалась ножницами. Предварительно изуродовав себе лицо до неузнаваемости. Но это уже был перебор. Вот только до проведения экспертиз по генетике было ещё жить и жить. Установить личности умершей не представилось возможным. Я же утверждал тело женщины, которое лежит в холодильнике в морге не является телом нашей задержанной. Но кто бы мне поверил. Нарком не захотел даже обсуждать такие возможности. Такие заявления от маниакально подозрительного Лаврентия Павловича мало сказать звучали странно — это было невозможно по определению. Но решение было принято свидетельница покончила собой в камере Лубянки с помощью ножниц и предварительно уничтожила себе лицо для затруднения опознания.
Следы обрывали на самом верху органов государственной безопасности и нас хотели вообще отстранить от расследования дела о хищении самородного золота с приисков Урала и Сибири. Было созвано оперативное совещание и докладчик — комиссар государственной безопасности Цанава / забавно, но тоже Лаврентий по имени/ потребовал привлечения всей оперативной группы к строжайшей ответственности. Группа это звучало громко, но не отражало действительности. К началу оперативного совещания в группе числился только один человек я. Решение принимал товарищ Сталин — оперативное совещание проходило в Кремле в одном из кабинетов. Увидев в составе членов комиссии Сталина, я подзавис и услышав слова к самой строгой ответственности уже поставил крест на своей жизни. Требования моей ответственности по всей строгости советских законов резко расчистила места вокруг меня. Сидевшие рядом со мной смогли отодвинуться от меня сидя на стульях. Вокруг образовался вакуум. Затем слово взял товарищ Сталин и сказал всего несколько слов, от которых меня сначала кинуло в жар и затем в эйфорию. Речь была короткой и полностью не соответствовала обстановке и произнесенным речам. Товарища старшего майора надо наградить и дать возможность продолжить розыск тех, кто ворует золото с наших приисков. Не только дать возможность, но и предоставить всю возможную помощь, какую могут оказать все организации и учреждения СССР. Кадры в свою группу товарищ старший майор подберет сам. Орден Боевого Красного Знамени получите у товарища Калинина и всё совещание закончено. Продолжайте работу товарищи. Такого поворота от ледяного холода от расстрельной стены до ромбов старшего майора и орденов никто не ожидал и только Берия сразу смог перестроится и спросить меня каких людей я хочу привлечь в группу — новых сотрудников вновь принятых в состав органов государственной безопасности по рабочему набору. И на этом совещание закончилось. Кабинет на Лубянке мне не выделили, для работы группы отвели несколько помещений в строение расположенном в Измайловском парке. Небольшой дом, обнесенный высоким забором. На территории гектар леса. Охрана нашего участка поручена войскам НКВД СССР — это для надежности, наверное. В группе теперь пять человек — это мало для такого дома, но этот вопрос мало или много не рассматривается, теперь здесь спецгруппа Главного Управления Государственной Безопасности. Поиски лиц, похитивших по примерной оценки несколько тонн самородного золота, стоит на контроле не у Берии, контроль теперь установлен лично товарищем Сталиным. И более я не докладываю в наркомат внутренних дел и товарищу Берия, и никто не может потребовать отчета, что я делаю и какими силами. Бумага, выданная мне, она подписана самим Сталиным и мне открыты все пути и дороги. Обратная сторона такого доверия — это расстрел всей группы в случае неудачного расследования. Проще говоря, не оправдаем авансов и расстрел неотвратим. У товарища Сталина нет другого наказания для лиц, не оправдавших его доверия. Суда не будет. Отвезут на Бутовский полигон и исполнят и тихо закопают. Теперь после такого взлета у меня все враги и тот же Берия с удовольствием мне подставит ногу в любой удобный момент.
Задача у меня стоит совсем простая — по оценке экспертов похищено четыре тонны золота и с каждым сезоном эта цифра увеличивается на две тонны. Такого масштаба хищений невозможно достичь без разветвлённой организации, в которую входят не только уголовники, но и самые высокие чины их верхних эшелонов Советской власти. Задача разгромить эту организацию и вернуть золото в государственную казну и сделать невозможным в будущем такие масштабные хищения.
Где будем искать. Искать мы начнем от немецкого посольства. Именно там у нас конец цепочки. Один из концов — такое огромное количество золота вывезти обычными путями невозможно. Да, наверное, какую-то часть понесут через границу контрабандисты. Но слишком опасно и долго. Реализация золота и самое главное легализация такого объема невозможно без государственной структуры. Из известных мне государственных структур мне известна только одна причастная страна Германия. И через дипломатические каналы есть возможность вывезти сколько угодно грузов. У нас имеется причастный человек к хищениям золота и есть его связь атташе по культуре в немецком посольстве. Вот человек который может устроить контейнер и под видом дипломатической почты вывезти за пределы СССР любое количество золота и уже с помощью государственных структур вывезти это золото в банки Швейцарии. Вариантов наших действий было несколько выяснить сколько у нас времени до отправки контейнеров. И найти способ разрушить контейнеры в момент отправки. Контейнеры будут вывозить по железной дороге. И если нечего не получиться при погрузке тогда надо будет останавливать железнодорожный состав и останавливать, не останавливаясь не перед какими потерями.
Что бы новые сотрудники слегка адаптировались к условиям работы в Москве я вывел группу к немецкому посольству. И стал проводить экскурсию вокруг посольства. Тех милиционеров, которые проморгали встречи атташе по культуре уже отсутствовали на территории вокруг немецкого посольства. Но новые милиционеры были проинструктированы своим новым руководством не разговаривать с людьми, которые интересуются немецким посольством и сразу вызывать на пост руководство отдела по охране дипломатических представительств. Вот так мы и гуляли, когда один из моих новых сотрудников направленный на работу в органы безопасности по рабочему набору с уральского завода, подошел ко мне и сказал — вышедший из посольства человек в компании с немцами — это секретный сотрудник НКВД я с ним пересекался на Урале. У меня сразу мелькнула мысль — вот и тот человек, который выведет нас на отправку контейнеров. Так мы и пошли от посольства — впереди компания слегка выпивших немцев с секретным сотрудником во главе, они направлялись в ресторан. За ними один из моих сотрудников, которого периодически сменяли другие и позади всех я и мой сотрудник, опознавший своего знакомого в этой пьяной компании. Его знакомый был сотрудником секретно-политического отдела и работал под прикрытием на Урале, работал с немецкими инженерами, так как прекрасно знал немецкий язык и мог сойти за природного немца. У меня, что-то замелькало в памяти, и я спросил — случайно твоего знакомого зовут не Николай и фамилия у него Кузнецов. Мой собеседник сильно удивился моей осведомленности и подтвердил — да его настоящая фамилия Кузнецов и зовут Николай. Мы вышли на сотрудника государственной безопасности Николая Кузнецова в настоящее время работающего под прикрытием с сотрудниками немецкого дипломатического учреждения. И мы могли ему быть полезны, как и он нам мог быть полезен. Официально мы не могли с ним разговаривать и потому пришли к нему на квартиру ночью. Замки вскрыли тихо, такие таланты оказались у уральского знакомого Кузнецова и тихо войдя в комнату забрали пистолет из-под подушки и второй пистолет из обуви под кроватью. Затем не включая верхний свет разбудили Кузнецова. Он сунул руку под подушку — там нет пистолета и тогда на плохом русском попросил разрешения обуться, я разрешил, в обуви у него тоже забрали пистолет. Кузнецов взял обувь, и надежда на его лице сменилась угрюмостью. Отправив на лестничную клетку своих товарищей, я обратился к Кузнецову на русском языке. Назвал себя и предъявил служебное удостоверение и сообщил — не необходима помощь в установлении даты и способа вывоза контейнеров из немецкого посольства. В ответ я предоставлю информацию о причинах его скорого ареста. Один из способов работы под прикрытием — это «медовая ловушка» — это практически всегда женщины, но в очень редких случаях, «медовой ловушкой» могут быть мужчины и сейчас Кузнецов столкнулся с тем, что его самого ловят на эту самую «медовую ловушку» из конкурирующего отдела НКВД. И его разговоры пишут, у него же нет рапортов о работе с этой женщиной. Даже у опытных сотрудников бывает такое- внезапная сильная страсть. На это Кузнецова и поймали и теперь его могут арестовать свои же за связь с иностранной гражданкой. Да не один Кузнецов работал с женщинами, другой весьма известный советский разведчик Дмитрий Быстролетов на этом же погорел. Вступил в связь с иностранной гражданкой и не оформил необходимые сообщения и план операции. Быстролетова отозвали, и он поехал в Восточную Сибирь валить лес и добывать полезные ископаемые — по подозрению о связях с иностранной разведкой. И никого не смутило, что его проверяли с помощью нашей сотрудницы игравшей роль иностранной гражданки. Не сообщил вовремя и поехал в Сибирь. Если Кузнецов в ближайшее время оформит агентурное дело и проведет по бумагам свой интерес к этой женщине, то его и не арестуют. Кузнецов всё равно не понимал, как я узнал о его работе под прикрытием и не хотел сотрудничать. Продолжал утверждать, что он немец. Пришлось позвать его знакомого и после этой встречи, Николай сказал, уже на чистом русском языке, от случайных встреч не застраховаться. И далее у нас разговор пошел конструктивно.
