Учение Маркса оказалось не гипотезой, а провидением: «Но буржуазия не только выковала оружие, несущее ей смерть; она породила и людей, которые направят против неё это оружие, – современных рабочих, пролетариев. …Но с развитием промышленности пролетариат не только возрастает численно; он скопляется в большие массы, сила его растёт, и он всё более её ощущает. …Если не по содержанию, то по форме борьба пролетариата против буржуазии является сначала борьбой национальной. Пролетариат каждой страны, конечно, должен сперва покончить со своей собственной буржуазией… Её гибель и победа пролетариата одинаково неизбежны» (Маркс К., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии, 1848).

Однако ни Маркс, ни тем более Ленин не очень-то представляли в деталях, как будет работать конкретный завод в эпоху победившего буржуазию пролетариата: откуда берётся сырьё, как устроен сбыт продукции и сколько должна составлять зарплата рабочим. В ленинском дореволюционном наследии вы не найдёте никаких мыслей об устройстве государства и общества после революции – главное её сделать, а там видно будет. Он рассуждает о ней исключительно в политической плоскости, вопросы же о том, как в этом новом мире будут выпекаться булки и чиниться башмаки, его не волнуют, да и она сама кажется ему далёкой мечтой… На конференции в Цюрихе в январе 1917 года, за несколько дней до Февральской революции, он писал: «Мы, старики, может быть, не доживём до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодёжь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции» (Ленин В. И. Доклад о революции, 1905).

И вдруг над Российской империей взорвалось бочка с порохом, и всё закрутилось: убийство Распутина, отречение царя, политическая каша, война с немцами, надвигающийся голод и, наконец – октябрьский переворот.

В этот момент, когда кругом кольцо врагов и при этом нужно ещё как-то управляться с этим огромным хозяйством – страной Россией, в двери Кремля стучатся незваные гости – западные социалисты, к которым Ленин до 1917 года относился брезгливо-пренебрежительно. У многих них, в отличие от самих большевиков, были вполне земные профессии и большой жизненный опыт работы на настоящем производстве. Сам-то Ленин тяжелее ручки в своей жизни ничего в руках не держал, разве что Наденьку. Он профессиональный революционер-«теоретик», деньги которому сначала шлёт маменька, а потом – партия. Вся его трудовая биография – это в 1892-93 гг. помощник присяжного поверенного. Среди его соратников людей «от сохи» тоже нет – не их стезя. Они соображают в подпольных типографиях, как взбаламутить рабочих и, если нужно, организовать вооруженное нападение на почтовую карету с целью пополнения партийной кассы. Одним словом – не менеджеры высшего и среднего звена.

Себальд Рутгерс – голландец с социалистическими взглядами, который горел идеей быть полезным русской революции и принять личное участие в построении нового мира. К моменту встречи с Ленным в 1918 году ему уже около 40 лет, он опытный специалист, повидал мир, имеет массу полезных знакомств в Америке и хорошее резюме – образованный инженер-железобетонщик, работал на ответственных должностях в больших фирмах в Америке и Европе на строительстве дорог и мостов.

У Рутгерса, в отличие от Ленина, был конкретный план и управленческие навыки – как построить завод и управлять им. Он профессионал и знает, что «булки не растут на деревьях»: где закупить необходимое оборудование, как привлечь из-за рубежа квалифицированных специалистов и устроить коммунальную жизнь в этом «царстве справедливого труда». Немаловажное в этом плане – найти горячую поддержку у социалистов и лидеров рабочего движения в главной цитадели капитализма, Соединённых Штатах Америки.

Классическая мечта американца в начала ХХ века – максимально эффективно проявить себя в сложных обстоятельствах и в ходе упорной, а часто и неравной борьбы с природой или конкурентами взять «джек-пот» – выйти из неё победителем с крупным счётом в банке. Бандитская романтика Дикого Запада, когда героем становился самый дерзкий и наглый – тот, кто быстрее других выхватывал из кобуры кольт, – больше не в цене. Недавние иконы Америки – старатели на Клондайке. Золотая лихорадка воспета в рассказах Джека Лондона, персонажами которых восторгается вся страна. Новые идеалы общества – удача и честный труд. Главное – найти в себе силы на выход из зоны комфортной бедности. Всё решают только личные качества и провидение (божья воля). У каждого есть шанс совершить это головокружительный прыжок «From Zero to Hero» (англ. – из ничего в герои). Для этого нужно быть гибким и сообразительным, и вовремя решиться на авантюрное приключение, отправившись на тот край света, где сейчас открывается «окно возможностей».

АИК была задумана её основателями как воплощение в Сибири «идеального мира» – на передовом предприятии мирового уровня должны были работать за хорошее вознаграждение сознательные пролетарии из разных стран. Цель – построить «город солнца», где главное – счастье всех вместе и каждого в отдельности. Однако с первого дня у иностранцев есть и принципиальные расхождение во взглядах с Советами, которые приведут потом к разводу с битьём посуды и тяжёлым расставанием. Зарплата. Они считают, что вся эта затея должна быть в интересах рабочих. А зачем, если иначе? Поэтому тратят колоссальные деньги на зарплату приехавшим специалистам и обустройство быта, а у властей при взгляде на эту «бесхозяйственность» рука постоянно тянется к нагану.

На момент основания АИК это были уже не дикие места. В 1912 году франко-немецко-бельгийское акционерное общество «Копикуз» получило право на монопольную разработку ряда угольных месторождений в Сибири. В 1915-1917 годах в Щегловске на средства общества была построена канатная дорога через Томь для транспортировки угля от шахт к комплексу углеподготовки. За короткое время была запущена железная дорога Юрга – Кольчугино с веткой на Кемеровский рудник. Развернулось строительство шахт на Кемеровском и Кольчугинском каменноугольных рудниках, с которых и началась промышленная деятельность Копикуза. В 1915 году была заложена шахта «Центральная». Началось сооружение Кемеровского коксохимзавода, построены две пламенные батареи, каждая по шесть камер. На них выжигали 30-60 тонн кокса в сутки. У управления Копикуза возникла идея строительства крупного металлургического завода на юге близ Кузнецка.

19 февраля 1920 г. «Копикуз», как и все угольные предприятия на территории Советской России, было национализировано. Акционеры тяжело вздохнули и пошли считать убытки. А инженеры упаковали чемоданы и поехали домой в Европу. Шахты и коксовые батареи остались стоять на кузнецкой земле, поскольку «жадность фраера сгубила».

Рутгерс после нескольких лет активных контактов с Советами прекрасно представлял хаос и разруху в головах новых лидеров государства в области экономики и не хотел быть их цирковой собачкой, поэтому выбил у Ленина особенное положение для своего детища: «Но только условие: как угодно, что угодно, когда угодно, но чтобы это была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто-либо другой не мог бы даже подойти к двери моей квартиры. Окончательная бумажка. Фактическая! Настоящая!! Броня!!!»*

АИК не подчинялась, как обычные советские тресты, ВСНХ (Высшему Совету Народного Хозяйства) и контролировалась только высшим органом той поры – Советом Труда и Обороны. Цель сотрудничества с иностранцами изначально декларировалась как помощь европейскими и американскими пролетариями русским братьям воссоздавать индустрию. Существует предположение, что на первом этапе истинная задача АИК была сложнее – ввезти в страну по частным каналам дорогостоящее западное оборудование, потому что официальные отношения с Европой и Америкой ещё не были налажены. «Частник» Рутгерс, с его фамильными связями в голландском банке, оказался необходимым звеном между европейскими предпринимателями и СССР. Точно таким же, как и Арманд Хаммер.