– Пришлите в «Телеграм», – Женя накорябала на листке для записей свой номер.

Иногда, когда была безопасная возможность обойти официальный договор и сэкономить на налоге, Женя оставляла для связи свой личный номер. Но только приятным людям.

– На каком этаже сидит ваша заместительница? – поинтересовалась Женя самым невинным тоном. Мати быстро глянула на нее и прикусила губу.

– На третьем, – улыбнулся Земсков. – Не переусердствуйте только… Анастасия Емельяновна не самый приятный человек, но хороший заместитель. И дама все-таки.

– Мы будем очень осторожны, – пообещала Женя. – С дамой.

– Обещаем, – Мати по-щенячьи уткнулась в шею своему начальнику. Тот засмущался и бросил взгляд на Женю.

Пора уходить. Женя встала.

– Можно я зайду завтра к тебе на работу, чтобы осмотреться?

– Да, конечно! – обрадовалась Мати, вынырнув из объятий.

– Спасибо за чай. Пойду собирать наше привидение…

– Я провожу тебя, – сказала Мати, легко подскочила с дивана и выпорхнула в прихожую.

Земсков тоже поднялся и протянул Жене тысячу рублей, которую извлек из кармана шорт.

– Время, которое я проведу за работой над привидением, вам тоже придется оплатить, – сказала ему Женя тихо.

Тот смиренно кивнул.

– Ну и славно, – выйдя из здания, Женя подняла голову. Мати махала ей с балкона.

Уже на второй встрече стало понятно, что Матильда Удальцова будет одним из самых приятных друзей на час.

Дома Женю ждали два нераспакованных бруска популярного мыла. Рекламные ролики говорили, что мыло французское-префранцузское, но на самом деле его варили под Тулой. Женя аккуратно разогнула уголки и медленно, словно боялась обжечься, выдавила мыло из глянцевых конвертов. Штампы были четкими, тонкими и аккуратными. По краям – цветы и штриховка, тоже четкая и аккуратная. Ароматы – орхидея и розовый грейпфрут. Орхидея – темно-фиолетовая, пахнет терпко, как духи на взрослой страстной женщине. Грейпфрут – абсолютно такой же по форме, нежно-оранжевый, свежий, как летнее утро.

Женя сжала по бруску в обеих руках. Ладони тут же вспотели, мыло прилипло. Она по очереди поднесла их к носу. Запахи не сочетались. Орхидея – слишком яркая, грейпфрут – слишком нежный. В линейке ароматов между ними должно быть еще минимум два аромата. Надо будет выйти в магазин и порыскать по прилавкам.

Женя развернула купленную в ларьке слойку с курицей и села на пол у распахнутого кухонного окна. Она открыла в телефоне приложение «Бро» – свою связь с друзьями-клиентами. Ее ждало семнадцать сообщений.

«Женя, поговори со мной. Он опять меня бросил!!!»

«Давай сходим в кино!»

«Жека, ты по мне не скучаешь?»

– Вообще не скучаю, ты мне каждый день пишешь, – сказала Женя, откусывая от слойки.

Кино она назначила на завтра. Брошенной подруге она накидала штампованных фраз: «Он вернется», «Не переживай», «А если не вернется, то пусть проваливает ко всем чертям!». Парней она немного подначила, подколола, чтоб не начали скучать.

«Смотри, наш новый министр культуры. Что думаешь?»

«Завтра у меня день рождения. Приходи в четыре в „Пиццеманию“ на Маяковского».

«Завтра в три на Жюля Верна. Ты мне нужна! Срочно!»

За каждые пять минут переписки приложение снимало в пользу Жени восемьдесят центов.

Тонна символов унеслась во утешение друзьям через приложение. Уже стемнело, когда Женя, отбросив телефон к пакету с недоеденной слойкой, зашла в ванную, открыла воду, набрала полную раковину воды и опустила в воду грейпфрутовый кусок мыла. Быстрыми движениями она мылила его, смывая легкую тонкую пену через каждые четыре оборота. Брусок был ладным, крепким и гладким. Грейпфрутовый аромат оказался тонким и легким. Выдавленные цветочки и штамп сгладились, но все же остались видны под тонким слоем пенки.

Удовольствие от скольжения мыла в ладонях отдавалось во всем Женином теле.

Через пятнадцать минут пены почти не осталось, только некрасивая пленка хлопьями болталась на поверхности воды. Женя выдернула пробку, и чужие проблемы смыло в водосток.

К вечеру жара спала. Сквозь тонкую подошву сандалий Женя ощущала, как раскалившиеся за день тротуарные плиты отдают накопленное тепло. Когда они зашли в дубовую посадку, стало совсем хорошо. Здесь пахло теплыми желудями, быстрым шепотом болтали с ветром резные листья, почти все лавочки были заполнены чтецами, которые то и дело бросали недовольные взоры на визжащую детвору, что качалась вдесятером на качелях-гнездах. Мати тащила огромную корзинку для пикника и решительно отпихивалась от помощи.

Рабочий день закончился, почти все из библиотеки отправились по домам. Мати и Женя решили подождать в прохладном парке, пока не начнут расходиться слушатели курсов китайского на пятом этаже и книжный клуб «Кавычки», заседающий в подвале.

Они закончили приготовления за две недели, и теперь Женю потряхивало от нетерпения. Сегодня должна была впервые появиться Ева – их девушка-привидение. Они исключительно из вредности взяли за основу для своей легенды историю Третьей Жены.

– Лавочек свободных нет, давай сядем прямо на траве, – предложила Мати и решительно направилась к лужайке под ящиком для буккроссинга.

Здесь она бухнула свою корзинку на уже кем-то примятую траву и вытерла пот со лба.

– Я ж говорила, давай помогу, – улыбнулась Женя.

– Все в порядке, – радостно откликнулась Мати. – Слушай, я думаю покрасить волосы в розовый, как думаешь, мне пойдет? Надо, наверно, будет осветлиться… может, не всю голову, а несколько прядей? Мне пойдет?

– Пойдет.

Женя неожиданно для самой себя изрядно нервничала. Они соорудили огромную невидимую инсталляцию, задействовав почти всю библиотеку, и сбой мог случиться на любом из отрезков. И если не сработает что-то одно, другое уже не произведет впечатления, а только привлечет лишнее внимание – и все их усилия пойдут прахом. К тому же Женя впервые в жизни настраивала таймер с фотоэлементом и не была уверена, что все сделала правильно. Он должен будет сработать через минуту после того, как выключится свет на цокольном этаже, когда будет расходиться книжный клуб. Таймер, почувствовав темноту, должен будет включить и тут же выключить вентилятор. Еще Женя не знала, сколько шума произведет сам вентилятор – они не придумали, как протестировать его незаметно в стенах библиотеки.

– Не нервничай ты так, – Мати тронула ее за плечо. – Все пройдет нормально! Уверена, все получится даже лучше, чем мы придумали! А если не получится – ну и фиг… Придумаем что-нибудь еще!..

– У нас ведь только одна попытка!

Матильда расстелила на траве большое покрывало и жестом пригласила Женю присесть. Когда Женя присела на край, она постелила между ними льняную салфетку и теперь выставляла на нее из корзинки всякую снедь: мед в банке с бантиком, белое вино, предусмотрительно открытое, охлажденное и лишенное этикетки, орехи в маленькой корзинке, багет, мягкий сыр на деревянной доске и крохотный сырный ножик, немного копченого окорока, нарезанного невесомыми ломтями, и зеленый виноград без косточек.

– Ты потрясающая! – восхитилась Женя. Она смотрела на процесс накрывания на стол, не отрываясь.

– Твои слова б да Владу в уши!

– Ты пфо фто? – Женя набила рот багетом с сыром. – Фто-то флучилофь?

– Влад меня вот-вот бросит, – на удивление спокойно сказала Мати, разливая вино по стеклянным бокалам.

– С чего ты взяла? – Женя проглотила бутерброд и отхлебнула вина. Оно приятно освежило горло.

– Подслушала, – Матильда пожала плечами и деликатно угостилась виноградинкой. – Я услышала, как моя начальница, Майя Цзиньсуновна, болтает по телефону с его женой, они – лучшие подружки. А потом она пересказывала этот разговор Людмиле Михайловне из патентного – она третья в их компании. Короче, жена поставила Владу ультиматум. Или он бросает ту, у которой ночует три ночи в неделю, или она собирает его вещи и выставляет его босиком на мороз, то есть на жару.