– Вы хотите сказать, что кто-то из чужаков добровольно осмелится вернуться в это место?

– Я хочу сказать, Оркодий Кейрис, что ощутила в одном из членов посольства тот же дух смерти, что и в ваших подопечных. Как показал нам всем аринцил, подобное всегда тянется к подобному.

Оркодий какое-то время внимательно смотрел на собеседницу, а затем молча кивнул.

– Сегодня мы исчерпали то, что хотели сказать, и несказанное тоже. Полагаю, единственное, что осталось нам теперь, – найти друг друга на поле сражения, – после небольшой паузы подвела черту Натайниш Ворен.

– Простите, но я не вполне понимаю, что она имеет в виду.

Посол Санери выглядел обескураженным тем, что услышал от своего переводчика. Крепкий сон в чудесном воздухе горных лесов прошлой ночью настолько успокоил его сознание, что сейчас он оказался совершенно не готовым к такому повороту событий и лишь ничтожной частью разума по-детски верил, что все дело лишь в неправильном толковании прозвучавшей из уст Онелии Лерис фразы. Впрочем, Унизель Вирандо тут же разрушил эту хрупкую иллюзию:

– Она имеет в виду, энель посол, что Натайниш Ворен покинула обитель и на время ее отсутствия мы можем обсудить все необходимые вопросы с…

– Да понял я! – неожиданно взорвался Санери, но тут же взял себя в руки. – Скажите мне, энель Вирандо, нет, лучше спросите уважаемую Онелию, какого демона Мрака нам сдалось обсуждать все это с ней, если нам нужно попасть к руководству анвиллов? Про демона Мрака можете опустить, – добавил он после короткой паузы.

– Разумеется, – с достоинством ответил Уни. По правде говоря, он и так не знал, как по-вирилански будет «демон». – Онелия Лерис говорит, что она тоже анвилл, так что нет никакой разницы, кому именно мы передадим наше сообщение.

– Да они издеваются! – с подавленной яростью вскипел энель Стифрано. – Если она тоже анвилл, то какого демона Мрака…

– Это уже было, – тихо усмехнулся Уни.

– …мы плелись по этим треклятым горам, Мрак их поглоти? Чтобы тут ломать комедию, как шуты дешевого бродячего театра?!

– Госпожа Онелия понимает, что порядок событий может показаться нам странным, однако уверяет, что на желаемом нами результате это отразится только в лучшую сторону. – Уни кашлянул, прочистив горло. – Она также добавляет, что сейчас говорит с нами не от своего имени, а от имени всех анвиллов, так что, если у нас есть желание сообщить ей нечто важное, то она… открыта для восприятия.

Члены посольства хмуро переглянулись.

– Видимо, они хотят нас еще и унизить, – тихо, глядя в пол, проворчал Богемо. – Иначе зачем она заставляет нас повторять то, что и так прекрасно знает.

– Это вряд ли, энель Богемо. – Уни все-таки услышал его. – Думаю, здесь все дело в приверженности вириланов неким ритуалам. Энель Санери, – обратился он уже к послу, – если не возражаете, я вкратце повторю ей то, что знаю, включая нашу просьбу.

Посол молча кивнул.

– Мы хотим сообщить, что воины готовятся истребить всех анвиллов, – спокойно глядя Онелии в глаза, сказал Уни. – В обмен на эту важную информацию, полученную из достоверных источников, мы просим вашего содействия в получении аудиенции у императора вириланов.

Целительница почтительно поклонилась членам посольства и чистым, немного певучим голосом произнесла несколько коротких фраз.

– Она сказала, что наша просьба будет исполнена, – перевел Уни.

– Ну наконец-то! – с облегчением выдохнул Санери. – Могу ли я узнать, когда именно?

– Она сказала, что все это произойдет после того, как угроза мятежа воинов будет устранена, ибо в противном случае…

– Да мы поняли! – перебил переводчика Санери. – Похоже, – обратился он к Стифрано, – нам какое-то время придется выждать.

– Я не уверен, энель посол, что все ограничится только этим, – осторожно заметил Уни, продолжая внимать тому, что говорила Онелия.

– Что значит «не ограничится»? – голосом, похожим на туго натянутую струну, осведомился посол. – Прошу напомнить нашей уважаемой собеседнице, что мы дипломатическая миссия, поэтому не имеем права, да и не можем, вмешиваться в их гражданскую войну. Поясните ей, Уни, что дипломаты в принципе не могут кого-либо убивать, равно как и содействовать этому, разве что в целях сохранения собственных жизней.

– Онелия говорит, что от нас не потребуется убивать вириланов. От нас нужна другая помощь. Все мы видели, что воинов теперь ведет Ягуар, этот пришлый аринцил. Вириланы не хотят, чтобы чужак убил кого-либо из них. В их представлении это нарушение гармонии. Поэтому они просят, чтобы перед решающим сражением представитель нашего посольства, тоже не из этой земли, сразился с Ягуаром в ритуальном поединке и таким образом не допустил нарушения равновесия.

Повисла напряженная тишина.

– Они что, с ума сошли? Это неприемлемо! – наконец произнес Санери решительно. – Мы дипломаты и не имеем права сражаться! Ягуар – представитель своего народа, с которым у нас и так сложные отношения. Если кто-то из нас, да еще и официальный представитель императора, будет биться с ним, это незамедлительно приведет к войне!

– Если он останется жив.

– А если нет? Если он выиграет?

– Тогда для нас это уже не будет иметь никакого значения. Аринцилы – враги и герандийцев, и анвиллов. Если анвиллы будут уничтожены, то герандийцы будут следующие. Война, о которой вы говорите, энель посол, уже началась. Аринцилы уже напали на нас. Точнее, готовятся это сделать. Ваше, то есть наше, посольство на острие этой атаки. Поэтому поединок – всего лишь реализация права посольства на самооборону. Онелия просит нас рассматривать это как борьбу за наши жизни.

– Похоже, они не оставляют нам другого выбора, – хмыкнул Стифрано. В отличие от Санери, его скорее радовала, нежели пугала перспектива грядущей схватки. – Энель посол, если мы теперь и правда в одной лодке, я готов биться с этим бешеным аринцилом. А Хардо может заняться подготовкой местного ополчения. Судя по тому, как организована охрана монастыря, у этих анвиллов вообще большие проблемы с боеготовностью.

– Думаю, будет лучше наоборот, – задумчиво произнес Санери, пытаясь мыслить практично, что демонстрировало его принятие новых обстоятельств. – При всем уважении, энель Стифрано, но у Хардо больше военного опыта. К тому же, имея ваш ранг, скакать с мечом перед строем – не самое достойное занятие.

– Ну вы же, энель Санери, очень даже ничего скакали в крепости перед этим аринцилом! – заухмылялся Стифрано.

Посол тонко улыбнулся:

– Ну что же, значит, договорились. Энель Хардо, возражений нет?

Тот невозмутимо пожал плечами: «Командир сказал: „В гроб“, значит – в гроб».

– Замечательно! Энель Вирандо, переведите Онелии, что с Ягуаром сразится начальник охраны посольства, энель Рапурий Хардо. В свою очередь, второй посол Алеций Стифрано готов оказать посильную помощь в обучении анвиллов военному делу.

– Да! Я сделаю из них если не настоящих солдат, то по крайней мере очень жесткое мясо, которое воинам может оказаться не по зубам! – возбужденно заурчал Стифрано. – Спроси эту девочку, сколько у нас есть времени до атаки.

Уни недовольно поморщился, но все же повернулся к Онелии и с расстановкой перевел все изложенное – в максимально корректной, почтительной форме. Целительница внимательно выслушала его и тут же ответила своим плавным, успокаивающим голосом.

Уни, поперхнувшись, зашелся сухим кашлем. Но даже когда приступ прекратился, взгляд его оставался ошалелым и рассеянным. Он о чем-то переспросил Онелию, и та медленно, чуть ли не с улыбкой, кивнула.

– Хм. Что-то не так, энель Вирандо? – тихонько поинтересовался посол. – Они, в смысле она, с чем-то не согласны?

– Она сказала, – срывающимся голосом начал Уни, – что сражаться с аринцилом предстоит мне.

Посол Санери застыл с чуть приоткрытым ртом, а энель Стифрано нервно присвистнул.

– Это что, шутка? – еле слышно спросил энель Богемо. – Его же…