– И чего же «оно» хочет?

– Внимания и заботы. Со стороны мужчины. Все остальное крутится вокруг этих слов. То есть, во-первых, ты должен выглядеть в ее глазах мужчиной, а во-вторых, оказывать ей внимание и заботу. Все остальное совершенно не имеет значения.

– И что же должен делать с женщиной такой мужчина?

– О-о-о, это Вордий тебе расскажет! Давай, как там у вас с Лювией?

– Не тронь, скотина, мою девочку своим грязными, потными лапами, – бравый гвардеец одной рукой схватил Соргия за грудки и принялся с рычанием мотать из стороны в сторону.

– Что? Еще ничего не было? Ты врешь, Ворик! Врешь, ха-ха, – болтался, захлебываясь от смеха, Соргий.

– Лювия не из таких. До свадьбы у нас ничего не будет, я решил!

– О, свадьба? Это что-то новое. Хотя, если подумать, зря ты, что ли, искал себе такую хорошую девочку, – деловито рассуждал отпущенный наконец на свободу Соргий. – Только до нее-то у тебя сколько их было? Давай поделись секретами со своим любимчиком.

– Видишь ли, Уни… – начал было излагать Вордий, небрежными движениями состругивая зайчатину себе на тарелку.

– Малыш Уни! – язвительно напомнил Соргий.

– Да, малыш Уни. Видишь ли, малыш… – Вордий отвлекся от еды и с ехидным выражением оглядел своего несчастного друга.

Порыв негодования и натянутая ухмылка смешались на лице Уни в трудночитаемую гримасу. Сейчас ему очень не хватало Дагения Вандея – четвертого члена их славной компании, пока что не вернувшегося из своей поездки в деревню. В его присутствии на молодого архивиста каким-то мистическим образом сыпалось меньше покровительственных острот.

– На самом деле, тебе ведь сейчас не о девушках думать надо, если уж совсем честно.

– То есть как? Вам, значит, можно, а мне – и вдруг нельзя?

– Да нет, ты совсем не так меня понял. Я имел в виду, что для успеха у противоположного пола тебе требуется сперва серьезно измениться самому.

– Знаю, знаю. Сижу в подвале, реальной жизни не знаю, слышал все это сто раз.

– Да тут даже не в конкретном знании дело. Понимаешь, внутренний стержень у мужчины должен быть, проявлять себя нужно. Причем тут твой архив? Какое имеет значение, чем ты там вообще занимаешься? Лицизий Дорго в молодости торговал лепешками на улице, а теперь он ближайший советник императора.

– Ну да, – Соргий откинулся на спинку стула и витиевато почесал себя за ухом. – Другой, хоть в твоем архиве, знаешь как развернулся бы? У-у-у… дай только волю!

– Да? И как же это? Свитками приторговывать? Может, сведениями из закрытого доступа, а? Вот что, Соргий, если ты сам подонок без чести и совести, это твое дело, мне все равно. Но хоть других-то с грязью не мешай, ладно?

– Кто подонок? Я без чести и совести? А ты забыл, как в прошлом году по своей цыплячьей рассеянности посеял свиток сказаний Эридо Мортими? А я, дурак, за свои деньги купил тебе копию, отвалил за нее три сотни леро, и все для того, чтобы теперь…

– Соргий, прости! Я неправильно выразился.

– А, неправильно, ну, разумеется! Вот тогда тебе лучше просто сидеть и слушать, а не хвастать знанием никому не нужных здесь баек о далеких странах.

– Ну, знаешь, это совсем не байки…

– Все, хватит! – рявкнул Вордий и вмиг прервал этот не к месту возникший спор. – Я вижу, одного раза за дружбу выпить было мало. Давай еще, теперь крепленого плеснем, и чтоб до дна!

– Нет, я так точно сопьюсь, – раскрасневшийся Уни вытер губы рукавом своей лучшей палмы, надетой по случаю провалившегося свидания.

– А ты закусывай больше и слушай, – продолжил Вордий. – Знаешь, в чем твоя основная ошибка? Ты слишком много времени уделяешь накоплению абстрактных знаний. Но для успеха – в любой сфере – по-настоящему полезно только одно знание, совсем другого свойства.

– Очень любопытно, Мрак меня поглоти. И какое, скажи на милость?

– О том, как правильно ставить себя с людьми, дурашка! Вот ты, положим, бегаешь в своем архиве по щелчку. Почему, спрашивается? Потому что ты дурак или совсем не имеешь собственного достоинства? Нет?

– Естественно, нет. Тут имеет место холодный расчет. Дай-ка я тебе объясню…

– Да к бесам Тьмы твои объяснения! Уж что-что, а понимать людей за годы службы я как-то научился. Ты ведь самым умным себя возомнил, да? «Откуплюсь малой кровью, путь дураки думают, что я на них пашу, а я им фигу в кармане?» Нет, дурак в этой ситуации ты! Запомни: что ты там внутри себя думаешь – никогда никого не волнует! Важно лишь одно – твой образ в глазах людей. Взялся ты играть роль скромного служаки, вошел в нее, потом не отмоешься – не докажешь, что это вовсе не ты! Привыкнут люди тебя таким видеть, и пиши пропало! И не надо тешить себя надеждами, что случится чудо и все изменится. Не бывает чудес в этом суровом мире, и чем раньше ты это осознаешь, тем больше времени у тебя останется, чтобы построить светлое будущее, – для себя самого, заметь. Многие и за всю жизнь не успевают, а ты так бездарно тратишь свои лучшие годы!

– Ну, не знаю. Тебе легко говорить, ты с детства такой грубый и мужественный. Я ведь совсем другой, смешно мне будет тебя копировать. Тот же театр получится, фарс, комедия самого низкого пошиба, – и Уни с горя отправил в рот целую горсть гладких кедровых орешков.

– При чем тут мужественность, это здесь вообще не играет роли! Вот Соргий, он что – такой же, как я? – глянул в сторону полноватого друга Вордий. Тот с преувеличенно жалобным выражением лица уставился на него снизу вверх. – Нет, разумеется. Но если человек хорошо соображает, где у кого взять и что куда толкнуть, то уж точно не пропадет, даже если по росту ниже большинства энтеверийских красоток!

Соргий сбросил жалобную гримасу и ловким движением заткнул рот своему не в меру «деликатному» товарищу круглой сдобой из рисовой муки со сладким жирным творогом внутри. Вордий зашелся возмущенным мычанием, а в это время маленький стервец не торопясь перехватил у него лавры главного ментора для неопытного юношества.

– Видишь ли, это он так хочет тебе сказать, что то, чем ты занимаешься по жизни, не имеет ровным счетом никакого значения. Важно, как ты этим занимаешься и чего достиг в этом направлении. Если ты яркая, сильная личность, то уважать тебя будут вне зависимости от сферы занятий. И женщины, хе-хе, в том числе. Они ведь так любят успешных, состоявшихся мужчин. И, по-моему, это ты уже успел заметить!

– Да уж, – горестно вздохнул Уни. – В этот раз даже такой дурак, как я, обратил внимание на это очевидное обстоятельство.

– Слушай, – Соргий оперся подбородком на ладонь и основательно оглядел Уни. – Ты ведь даже пьяный так витиевато выражаешься, да? Из тебя бы вышел неплохой составитель государственных указов и других важных писулек. Нет, Вордий, ты не находишь, а? Вот где ему надо делать карьеру!

– Кстати, касательно документов, – немедленно приободрился Уни. – Я ведь вам тут все хочу сказать, как мне повезло. Заходит, значит, в конце дня Манелий Ронко, советник императора. Между прочим, целый час ждет именно меня, никто не знает зачем, все в панике…

– Так-так-так… Именно тебя ждет? Очень интересно. А он что, не женат?

– Заткнись, Соргий! Так вот, и что бы вы думали? Речь шла ни больше ни меньше о секретной записке для самого Великого владыки! Государю срочно понадобилось подробное описание Вирилана, все, что только есть в архивах об этом загадочном, таинственном царстве!

– Ну, признаться, я вовсе не удивлен в свете последних событий, – впервые за вечер Вордий напряг извилины. – А, ты ведь не в курсе, да? Преследуя банды кочевников, наши впервые так далеко углубились в Великую Ширь и совершенно неожиданно наткнулись на вириланский лагерь в степи.

– Да что ты? Быть такого не может! Вириланы практически не покидают своих земель. Что они там забыли, можешь сказать?

– Не знаю, клянусь всеми бесами Страшного сумрака! Доклад о встрече был немедленно засекречен. У военных там какие-то свои игры, я лишь краем уха слышал. Но, сам понимаешь, слухи-то пошли…