Останавливаюсь около постели, смотрю на бледное личико любимой, сглатываю колючий ком. Даже думать не хочу о том, что мне предстоит сделать в ближайшем будущим. Как я смогу разрушить её собственными руками? Как втоптать в грязь самое чистое? Зачем я тогда с ней познакомился, зачем вовлёк во всё это? Как теперь спасти хотя бы её? где выход из этой чёрной бездны?

– Идём, проводишь меня, а после будешь любоваться свой… любимой, – шепчет мать с ехидством на последнем слове.

Резко разворачиваюсь, смотрю на неё, стараясь сдержать всю гримасу, что рвётся наружу. Откуда?! Только и кружит в голове.

В ответ победная улыбка. И как давно она знает о моих чувствах к Милане?

– Я не слепая, давно всё поняла, – отвечает на мой молчаливый вопрос.

Где прокололся?! Как выдал себя?!

– Идём, – командует мать.

Оборачиваюсь к Милане, смотрю на нежные черты лица девушки, скольжу вниз, к круглому животику. Я так мечтал наблюдать каждый день, как растёт мой сын, как впервые пнёт Милу изнутри, но я пропустил этот долгожданный момент. Ублажал ту, что ненавижу всей душой, ту, которую готов убить, и если бы не девочки, мои маленькие крошки, которые очень любят свою мать, то давно бы убил!

– Позвони Славе, отправь его одного, а сам останься здесь, – беря шляпку с полки, командует мать, – и ещё, – поджимает губы, смотрит хмуро, – как ты мог допустить, что Лиза обратилась к тебе при Миле? Наша девочка взволнована таким обрушением Лизы, даже предположила, что ты её больше не любишь, и с ней только из-за ребёнка, – кривит губы в усмешке.

Меня коробят её слова, нутро выворачивает.

– Разберусь, тебе пора, – открываю дверь квартиры, киваю головой, показываю женщине, чтобы покинула жильё.

– Как грубо, родную мать, и за порог, – осуждающе качает головой, но квартиру покидает, её охрана тут как тут, встречает свою хозяйку.

Закрываю дверь, запираюсь на все замки, словно они способны спасти нас с Миланой и сыном от всего зла, что нависло над нами.

Делаю шаг в сторону спальни, как резко останавливаюсь, из кармана разносится мелодия звонка. Пару секунд смотрю на дисплей, до скрежета сжимаю зубы.

– Я слушаю тебя, Алина, – спрашиваю, как всегда спокойно, скрываю к хренам все эмоции.

Я научился держать себя в руках, и всё благодаря жене.

– Где, ты? – летит обыденное.

Кидаю взгляд на дверь спальни, и иду на кухню, закрываю за собой дверь.

– В офисе, – ложь, как по накатанной слетает с языка, – через час поеду в аэропорт, избежать поездке не удалось, дед хочет, чтобы я лично присутствовал на собрании, – отчасти говорю правду.

– Я хочу полететь с тобой, хочу повидаться с Кристианом, – без зазрения совести называет моего деда по имени, словно друга или ровесника.

– Вряд ли этого же желает он, – открываю дверь холодильника, чтобы проверить наличие продуктов.

– Неужели он всё ещё обижается на меня? – искренне возмущается жена.

– После твоего поступка, он два месяца боролся за жизнь, его сердце чуть не перестало биться, и ты это прекрасно знаешь, так что прекращай ломать комедию, я не возьму тебя собой, я еду работать, Алина, а ты остаёшься дома и присматриваешь за нашими девочками, – говорю грубее чем надо, чуть не выдаю своё раздражение и злость.

– Не повышай на меня голос! – кричит истерично.

– Я не повышаю, Алина, – сжимаю телефон до хруста корпуса, прикрываю глаза, одной рукой опираясь о поверхность стола.

– Когда ты вернёшься? – тон голоса мгновенно меняется, становится мягким и ласковым, но меня это давно не задевает, да и не задевало никогда.

– Через две недели, – отвечаю жене.

Мне просто необходимы эти четырнадцать дней, нам с Миланой они очень нужны. Возможно, они последние, которые мы можем провести вместе, скоро мы оба окажемся в аду, и гореть будем одинокого, только моей Миле будет в стократ больнее.

– Это долго, ты не можешь настолько бросить нас! Я не хочу, чтобы ты ехал без меня! – вновь истеричное.

– Это не обсуждается, ты остаёшься с детьми дома, к тому же Вика только переболела, а у Лизы выступление, не заводи скандал, Алина, – предупреждаю жену.

Вот только мои слова для неё больше ничего не значат, не боится, знает то, чего не должна, и теперь крепко держит удавку на моей шее! Но на моё удивление, Алина отключается, впервые за полтора года без угроз. Кладу телефон на стол, трясу головой что зверь, и следом направляюсь в спальню к любимой.

Три часа спокойствия, наслаждения тишиной, рядом с человеком от которого согреваюсь внутренне. Именно на столько хватило Алины. Увидев звонящего, пальчики любимой побелели, вцепилась в вилку, как в спасательный круг, смотрит растерянно, ревниво, с какой-то обречённостью на глубине ярко-серых глаз. А будут ли они сиять своей красотой через два месяца? Уверен, нет! Боль затмит всю радость, погасит жизнь, навсегда оставит след!

Почему так? Какого чёрта дорогой мне человек должен расплачиваться за ошибки других? Как я вообще такое допустил? Сгорая от боли потери ещё не родившегося сына, жизнь которого так безжалостно оборвала Алина, я сбежал, как трус, не смог находится рядом с монстром, которым теперь становлюсь и сам! Именно тогда я и встретил Милану.

Добрая девушка, с радостной улыбкой, и огромным букетом ромашек, спешно переходила дорогу в неположенном месте, а я убитый горем, среагировал с большим опозданием. Мила не хило приложилась о бампер моего внедорожника. Когда выскочил к сбитой мною девушке, на несколько секунд потерял возможность шевелится, говорить и думать. Она плакала, но не от боли, не от испорченного платья, она плакала по цветам, которые выпав у неё из рук, оказались под огромными колёсами моей машины.

Наш роман начался с самых первых секунд знакомства, я к хренам потерял голову, мне так хорошо ещё никогда не было рядом с кем-либо! Она залечивала раны на душе и сердце, возрождало то, что погубила Алина. Но тогда я не знал, к чему приведёт моя встреча с Милой.

«-Паша, я беременна»

Как же я тогда был рад, готов был горы свернуть, но радость продлилась недолго! Весь мир ополчился против меня! Подлость жены и подлость матери в своём прошлом, накинула мне двойную удавку на шею.

Я готов был развестись с Алиной, я никогда не любил её, нас свела мать, выбрала подходящую кандидатуру на роль моей супруги. Алина полностью подходила под требования деда. Мой отец тоже не сам выбрал себе жену, за него это сделал его отец. Аристократ «в пятом колене». Строгий, надменный старикан, что напрочь не умеет любить, хотя нет, свои миллиарды он любит, а ещё их любит моя мать!

– Паш, – выдёргивает меня из тёмных воспоминаний, голосок Милы, – ты правда больше не станешь так трястись над сестрой? – смотрит на меня с распахнутыми в удивлении глазами.

– Я уже сказал, – говорю коротко, меня гложет то, что не могу проводить всё своё время рядом с ней, гложет, что приходится обманывать, и кинжалами режет от того, что придётся сделать.

Сука! Как она будет без ребёнка, без меня? Она же сума сойдёт! Но другого выхода нет! Я не допущу, чтобы она попала в дом к этому старикану, чтобы испытала всю его жёсткую натуру на себе, а после её выдадут за какого-нибудь аристократа с пухлым счётом в банке, и только из-за того, чтобы отомстить за ложь своей невестке!

МИЛАНА

Дверь в ванную комнату открылась, в помещение зашёл любимый, с голым торсом, но уже в домашних штанах. Чуть не давлюсь зубной пастой, замираю, скольжу жадным взглядом по его широким плечам, груди, по накаченным кубикам пресса. Нельзя, Мила!

– Милаш…, – ласково зовёт меня Паша, подходит, обнимает сзади, губами касается коже на шее, – я тут подумал, – запинается, глаза прикрыл, словно собирается духом, чем меня настораживает, почему-то внутри за секунды возникло волнение, – может мы определим тебя к Елене в клинику, – распахивает свои чёрные глаза, называет моего врача просто по имени, словно она подруга, хотя ею и является, только не Паше, а его мамы.