– Чего задумала? – поинтересовался Николай, подойдя к девушке.

– Во внешку идем, дрезину хотели спросить. Есть на ходу?

– Есть, но только у нас проблема. Смазка заканчивается. Салом смазывать не дело, я его лучше сам съем, нужны углеводороды.

– Дядь Коль, мы по конкретному делу идем, беглецов спасать. – Нике стало неудобно перед отцовским другом.

– А я тебя и не прошу планы менять. Попроси батю глянуть своим орлиным зрением на мир, может, завалялась где-нибудь в тупике цистерна-другая с нефтью, или грузовичок хотя бы. Пусть координаты даст, а мы придумаем, как забрать. Ладно? Привет ему, кстати. Как у него там всё? Про здоровье не спрашиваю.

Ника рассмеялась над шуткой про здоровье. Николай каждый раз интересовался им, зная, что в той форме существования, в которой находился его друг, понятие здоровья ничего не значит.

– Нормально. Общаемся потихоньку. Он часто бывает среди нас, но из-за разногласий с Лидером я перестала его видеть, только слышу.

– Вот везде, куда ни сунься, возникают разногласия. Чего людям спокойно не живется? Я понимаю, плоть слаба, но в их эфемерном состоянии чего делить-то? – Николай возмущенно постучал черным кулаком в стену.

– Из-за нас спорят, – пояснила Ника. – Дрезину дадите?

– Бери вон ту, только вчера подшипники поменяли. – Николай указал пальцем. – И про мою просьбу не забудь, для всех стараюсь.

– Не забуду, дядь Коль. Если папа был рядом, он сам все слышал.

Ника выкатилась из депо на дрезине. Команда запрыгнула на нее на ходу. За рычаги взялись парни и мощными движениями качельного рычага разогнали повозку. До барьера надо было добираться километров двадцать. Пешком путь занимал четыре часа, а на дрезине всего тридцать минут. Пользуясь моментом, Ника смотрела по сторонам, с удовольствием рассматривая, чем живет мир, отделенный барьером от остального.

Луга пестрели коровьими спинами. На местах вырубок леса народ занимался высаживанием саженцев деревьев, чтобы не ждать, когда это сделает природа. По паровому полю быки таскали сцепки с культиваторами, очищая их от сорняков. Узкое подсолнечное поле, зажатое между лесом и рекой, желтело только начавшими образовываться цветочными шляпками. У реки, с противоположной от подсолнухов стороны, на водопое стояло стадо бычков на откорме. Еще безрогие животные лениво взирали на грохочущую по стыкам путей повозку, обмахивая себя хвостами и отгоняя назойливую мошкару.

От старших Ника знала, что до катастрофы отношение к труду было иным. Тогда люди ходили на работу, чтобы заработать деньги, ими рассчитывались за товар, и это вынуждало их принимать труд как необходимое зло. Как ей казалось, во внешке еще осталось прежнее отношение к труду, хотя и оно видоизменилось из-за появления рабов. Внутри кольца деньги не ходили, но был учет трудовой дисциплины, на нарушение могли пойти только люди недалекие или крайне ленивые. В целом люди понимали, что работают для себя, и что сложенные вместе усилия каждого дадут прекрасный результат в будущем для всех. Редко можно было увидеть человека, выполняющего свою работу с неудовольствием. На фоне заинтересованности в результатах труда процветали новшества, направленные на увеличение эффективности работы. Рационализаторство поощрялось в любом виде трудовой деятельности.

Обращенные, попавшие к ним из лагерей, первое время не понимали, как здесь устроена жизнь. Натерпевшись лишений, они старались запасаться впрок и не гнушались воровства, от чего их быстро и эффективно отучали. Освоившись и поняв, что голод им больше не грозит, новички принимали ценности нового мира и уже сами становились их проводниками. За более чем десятилетний срок существования сообщества нового типа формальное наказание в виде исключения из общины не применялось ни разу.

Дрезина заехала под сень почти сомкнувшихся над головой крон деревьев. Пространство наполнилось разнообразным птичьим пением. Здоровый лось стоял у обочины и меланхолично жевал зеленый лист борщевика, провожая взглядом громыхающую повозку с людьми. Вблизи человеческого поселения охота на диких животных была запрещена. Потому они и жались к людям и совсем перестали их бояться.

За лесом путь разошелся на две ветки. Дрезина остановилась, чтобы перевести стрелку в нужную сторону. Ника соскочила на землю, добежала до рычага, отвечающего за перевод стрелочного механизма, и поменяла его положение. Сдвинувшиеся с места рельсы недовольно заскрежетали.

– М-да, железо нуждается в смазке, – согласилась она с недавней просьбой Николая.

Она вернулась на дрезину и села на место Таши, чтобы дать ей отдохнуть. Повозка с грохотом перескочила стрелку и помчалась вдоль опушки к небольшой станции, являющейся заодно фортом, защищающим общину от возможного нападения. Через несколько минут дрезина замерла под высокими стенами с бойницами у ворот. Они открылись. Вооруженный самодельным огнестрелом парень бросил взгляд на команду Ники и, ничего не спросив, разрешил въезд.

Дрезину загнали в тупик. Ника оставила команду, чтобы справиться у тех, кто рыл подкоп, о его особенностях. Она прошла вдоль зданий, построенных совсем недавно. Из окон доносился шум работы. В форте находился цех, где ремонтировали технику, а также занимались производством холодного оружия или же огнестрельного простейшей конструкции.

– Ника! – услышала она окрик в спину.

Ника обернулась. Её окликнул Потапыч, прозванный так за заметную косолапость. В общине он числился главным оружейником. В руках его находилось оружие, похожее на арбалет.

– Что? – Ника сама подошла к нему. – Новая смертельная игрушка?

– Ага. Ты снова туда? – Поинтересовался он, кивнув куда-то в сторону.

– Ага, туда.

– А у меня классная вещь для вас есть. – Он уверено взял оружие в руки. – Арбалет с обоймой. Простой и легкий механизм взведения тетивы с одновременной перезарядкой болта. Я отстрелял больше ста, ни одного нештатного случая. Стрела летит точнехонько в цель до ста метров. Доску пятидесятку насквозь, правда, с двадцати метров. Возьми проверить в боевых условиях. – Он протянул арбалет Нике с таким видом, будто в его руках находилась святыня, которую он отдавал тому, кому она принадлежала по праву. – А я сейчас сгоняю за болтами. Мы их наделали под тысячу штук из старых осыпавшихся электродов.

Ника не устояла против такой презентации и взяла увесистое оружие. Для нее оно показалось слишком тяжелым, самое то для крепкого Замеса. Потапыч убежал и вернулся через пару минут с деревянным колчаном, сделанным из цельного куска дерева, набитым одинаковыми серыми стрелами.

– Держи. Здесь пятьдесят болтов. Давай покажу, как снаряжать обойму.

Оружейный конструктор отвел затвор, открывший полость в ствольной коробке.

– Туда вставляются болты, пять штук. Важно правильно поставить, чтобы не случилось заклинивания. Видишь ту выемку? Острие болта должно упираться в нее, чтобы не тупиться и подаваться на ложе правильно. Думаю, ты девка смышленая, сразу разберешься, – своеобразно похвалил он Нику. – Прицельные приспособления от ружья. Два положения, пятьдесят метров – траектория настильная, и сто метров – баллистическая. Работает почти бесшумно, не так, как прежние однозарядные. В прикладе хранится пенал с необходимым набором инструментов для ухода за арбалетом. Жду рекламаций и советов по доведению до ума.

Потапыч посмотрел в глаза Нике наивным взглядом, свойственным увлеченным натурам, но в то же время прямолинейным и честным.

– Конечно, как обычно. Надеюсь только, мишенью будут не люди, а дикие звери. – Нике не очень хотелось вступать в вооруженное противостояние с необращенными. – Не люблю поднимать шум. Хороший выход – это когда за все время тебя никто из врагов ни разу не увидел.

– Это да, согласен, но как говорят, хочешь мира, готовься к войне. Если они будут знать, что мы не просто прячемся за барьером, но и готовимся к любому отражению угрозы с их стороны, то сто раз подумают, прежде чем лезть к нам.

– Ладно, спасибо, пойду. – Ника повесила через шею колчан.